Тереза Бреслин - Печать Медичи
С трудом мы продвигались вперед. Чем глубже становился снег, тем медленнее мы шли. Город внизу стал уже почти неразличим. Были видны лишь очертания монастырской больницы да церковной колокольни.
— Раз мы не можем видеть их, то и они наверняка не могут видеть нас, — запыхавшись, сказала Элизабетта.
Я промолчал. Мне приходилось охотиться на снегу. Если заяц представляет собой черную точку на белом фоне, охотник может заметить его за милю или даже больше.
Девочки проваливались в снег, иногда по пояс. Я уже подумывал о том, что мы не сможем идти дальше, если хотя бы немного не передохнем. Но тут Паоло озвучил мысль, еще больше меня занимавшую:
— Слушай, Маттео! А мы точно движемся в сторону этого Мельте?
Мы остановились. Мне казалось, что мы по-прежнему идем путем, указанным отцом Бенедиктом, но я не был в этом уверен. Надо сказать им правду.
— Кажется, да, — сказал я. — Но сейчас я думал о том, что нам надо бы найти перевал, то есть путь через гору.
Мы задрали головы. Над нами возвышался гребень горы, в котором не было ни намека на какую-нибудь складку или просвет.
— Последний снегопад мог засыпать перевал, — заметила Элизабетта. — Ведь горные проходы часто закрываются зимой.
Но это означало бы, что наш путь к отступлению закрыт.
Мы не могли вернуться туда, откуда пришли. И в то же время у нас не было сил идти в противоположную сторону.
— Видите темное пятно у подножия гребня? — показал я. — Меньше чем в полумиле отсюда. Похоже на пещеру. Мы бы могли укрыться там и обсудить, что делать дальше.
Мы были всего в сотне ярдов от этого места, когда воздух вокруг нас словно разорвало на части с громким треском.
Элизабетта вскрикнула и оглянулась.
Паоло неловко повернулся и попытался вытащить меч из ножен, но снег помешал ему сделать это.
Но Россана подняла голову вверх. Проследив за ее взглядом, я понял, что звук раздался впереди, а не сзади.
И тогда я увидел, что макушка горы ходит ходуном.
— Лавина! — закричал я. — Лавина!
Глава 30
Я схватил Россану за руку и потащил ее к входу в пещеру.
За мной, путаясь в юбках, спешила Элизабетта. Но Паоло остался на пути лавины.
Удушающий, слепящий вихрь с грохотом катился с горы.
Я повернулся, выбежал из пещеры, добрался до Паоло и уже схватил его за руку, как лавина обрушилась на нас, смяла и потащила вниз.
Врезавшись в какие-то деревья, мы были отброшены в разные стороны.
Несколько часов я пролежал в беспамятстве.
Между тем девочки спустились к нам и каким-то образом дотащили нас до пещеры. У Паоло была сломана рука, у меня все тело было в синяках и онемело, но оба мы остались живы.
Оторвав полосу от нижней юбки, Элизабетта перевязала руку брату. Сбившись в кучку, мы доели остатки еды. Только Россана отказалась проглотить хоть крошечку.
Вечерело. С наступлением сумерек снова повалил снег.
— Бог наслал проклятие на семью дель Орте! — в отчаянии прошептал Паоло.
— А может, он послал лавину, чтобы спасти нас? — возразила Элизабетта. — Ведь лавина замела наши следы от самой реки и открыла нам перевал. Когда я выходила из пещеры, я видела, что в гребне появился проход на ту сторону. Поспешим же, пока идет снег! Он завалит и последний отрезок нашего пути.
Я с удивлением смотрел на Элизабетту, с жаром говорившую все это своему брату. Она очень переменилась. С тех пор как Россана совершенно пала духом, Элизабетта взяла на себя лидирующую роль.
Когда мы снова выступили в путь, Элизабетта спросила меня:
— А почему ты привел нас в Аверно?
— Я знал, что там есть госпиталь.
— Но откуда ты знал, что монах спрячет нас?
— Все знают доброту монахов из братства святого Хью.
— Они славятся тем, что никогда не отказывают в помощи несчастным, кому некуда больше податься.
— А я думала, что ты так поступил потому, что этот монах в больнице — твой друг.
Я покачал головой.
— Но он знал тебя.
— Не думаю.
— Да, знал, — настаивала Элизабетта. — Он назвал тебя по имени, хотя ты ему его не говорил.
Да, это было так. Рисуя на земле свой план, отец Бенедикт назвал меня по имени — Маттео.
— Да, я бывал там раньше, — нехотя признался я, — с маэстро. У него было разрешение на анатомирование трупов.
Я сопровождал его. Но понимаешь… он просил меня не говорить об этом… Потому что люди могут неправильно понять то, чем он там занимается.
Она кивнула, и я отвернулся от нее. Тогда я понял, что Элизабетта очень наблюдательна. В прошлом я не замечал этого, поскольку она казалась вполне довольной своим положением в тени более жизнерадостной сестры. Но теперь, когда яркая звезда потускнела, было видно, как засияла Элизабетта. Интересно, сколько времени понадобится ее острому уму на то, чтобы разложить по полочкам тот разговор о сокровище, что состоялся у нее и у брата с отцом Бенедиктом, и задаться вопросом о причине охоты за ними. Сколько времени понадобится ей на то, чтобы вспомнить о том, что солдаты говорили о каком-то «мальчишке», но при этом не упоминали имени Паоло? И вспомнит ли она тогда, что был еще один мальчишка, при странных обстоятельствах попавший в дом к семье дель Орте, мальчишка без фамилии, со смутным прошлым? И догадается ли, что, вполне возможно, солдаты искали вовсе не ее брата, а того, другого мальчишку?
Сколько пройдет времени, прежде чем Элизабетта, Россана и Паоло обнаружат, что их мать, отец и брат были убиты не мародерствующими солдатами Борджа, а шайкой бандитов Сандино, которых послали, чтобы найти меня?
И поймут, что это я, Маттео, стал причиной гибели семейства дель Орте.
Глава 31
Колокола звонили к вечерне, когда мы добрались наконец до горного селения Мельте.
Мы сразу заметили монастырь. Это было небольшое здание, приютившееся у пологого склона горы за перевалом. У здания были высокие стены и единственная дверь, над которой висел фонарь. Фонарь освещал надпись, гласившую, что перед нами монастырь Младенца Христа и Святого Христофора.
— Святой Христофор… — Элизабетта слабо улыбнулась. — Это святой, покровительствующий путникам. Будем надеяться, что он поможет нам!
Она сделала шаг вперед.
— Надо действовать осторожно! — напомнил я.
— А я пойду, — заявил Паоло. — Я не боюсь.
— Быть осторожным — не значит бояться, — упрекнула Элизабетта своего брата. — Будет лучше, если первой пойду я.
— У мужчины больше права приказать им открыть дверь! — воскликнул Паоло, задетый упреком сестры.
— Но ведь они монашки, — объяснила Элизабетта. — Единственный мужчина, которого они видят, — это местный священник, читающий для них мессу. Ну, может быть, еще кто-нибудь из родственников появляется по праздникам. Но ты чужой, и сейчас ночь. Если ты начнешь звонить и требовать отворить дверь, ты лишь напугаешь их, и они нас не впустят. А я пойду и спрошу сестру привратницу, могу ли я поговорить с матерью настоятельницей.
— Они откажут тебе! — кипятился Паоло. — Ты еще мала! Они прогонят тебя или велят прийти с кем-нибудь из взрослых.
— Но я скажу, что принесла срочное известие от ее брата из Аверно и что должна поговорить с ней наедине.
Паоло взглянул на меня.
— Элизабетте лучше пойти к монастырю одной, — сказал я ему. Потом повернулся к Элизабетте, чтобы напомнить: — Монах велел сказать его сестре…
— Ах, Маттео, я прекрасно помню, что велел сказать монах. Ты думаешь, раз я девчонка, то в голове у меня ничего не держится, но я запомнила все слово в слово. Я скажу ей: «Ваш брат нисколько не сердится на вас за то, что ему пришлось вынести порку от садовника, когда вы сорвали лучшие розы в отцовском саду и сплели из них гирлянду для статуи Девы Марии».
Мы стояли и смотрели, как Элизабетта подошла к двери и дернула шнурок звонка. Спустя какое-то время в двери приоткрылось окошко.
Элизабетта что-то сказала тому, кто был по ту сторону окошка. Окошко закрылось. Прошло еще несколько минут, прежде чем оно открылось снова. А потом отворилась дверь.
На пороге стояла монахиня. Но она не сделала ни шагу наружу.
Согласно закону монастыря монахиням запрещалось переступать его порог. Принимая обет, монахиня остается там на всю жизнь, и после смерти ее хоронят внутри монастырских стен.
Склонившись к Элизабетте, монахиня поговорила с ней, а потом посмотрела туда, куда показала Элизабетта, то есть на нас.
— Стань прямо! — пихнул я Паоло локтем. — Чтобы она нас видела и поняла, что мы не причиним им вред.
Паоло выпрямился, но Россана не смогла сделать это. Здоровой рукой он прижал ее к себе, как маленького ребенка.
Мать настоятельница махнула нам рукой, приглашая подойти. Она внимательно оглядела каждого из нас, а потом спросила:
