Филипп Ванденберг - Сикстинский заговор
Кардинал сложил руки в молитве:
– Pater noster, qui es in coelis…[117]
– Аминь, – закончил отец Августин.
В связи с появлением новых обстоятельств кардинал Йозеф Еллинек назначил собрание консилиума на следующий день.
В монастыре брат Бенно в тот же день попытался написать письмо, однако претерпел неудачу уже при составлении обращения. Бенно написал: «Ваше Святейшество, это скромная попытка сделать в своей жалкой и бесполезной жизни, которую мне даровал Господь Бог, нечто значительное. Так что я решился написать Вам в надежде, что строки эти Вас достигнут». Брат Бенно перечитал то, что написал, и разорвал листок на мелкие клочки. Начал заново: «Достопочтенный святой отец, уже несколько дней меня мучит известие об открытии, сделанном в Сикстинской капелле. Мне стоило больших усилий написать Вам письмо». Брат задумался, прочел начало очередного письма и, сочтя неуместным, разорвал и его. Наконец он встал, прошел по темному коридору и остановился у каменной лестницы, которая вела в комнату аббата.
«Laudetur Jesus Christus!»
Аббат добродушно встретил брата.
– Я уже давно жду тебя, брат. Я чувствую, что тебя что-то гнетет. – Он подвинул брату Бенно стул. – Расскажи мне, облегчи душу.
Брат сел на стул и медленно начал:
– Отец аббат, на самом деле открытие, сделанное в Сикстинской капелле, гнетет меня более, чем вы можете себе представить. Я изучал сведения о Микеланджело и его труды. Но этот случай потряс меня.
– У тебя есть предположения о том, что означает эта надпись, брат?
– Предположения? – Брат Бенно замолчал.
– Должна же быть причина твоему странному поведению!
– Причина… – Брат Бенно на минуту умолк. – Причина в том, что я знаю о Микеланджело больше, чем кто-либо из тех, кто сейчас занимается поисками ключа к тайне. Думаю, я мог бы помочь в расшифровке.
– Но, брат, как вы себе это представляете?
– Отец аббат, я должен отправиться в Рим, прошу вас, не откажите мне!
В праздник апостола Матфея
Внеочередной консилиум священного собрания, как всегда, начался с ритуала призвания Святого Духа и перечисления присутствующих председателем – кардиналом Йозефом Еллинеком, а также с предупреждения ex officio о том, что дело обсуждается строго конфиденциально. Постепенно оправдывались самые худшие опасения: надпись флорентийца, прочитанная справа налево, как это делалось в иудейских текстах, представляла собой имя «Абулафия».
Прозвучавшее имя вызвало у присутствующих различные эмоции. Специалисты – профессор Габриель Маннинг, профессор семиотики из Атенея, Марио Лопес, просекретарь Конгрегации доктрины веры, Франтишек Коллецки, просекретарь Конгрегации католического образования и ректор Тевтонской коллегии, Адам Мельцер от Общества Иисуса и профессор Риккардо Паренти, специалист по творчеству Микеланджело из Флоренции – вскрикнули, что показало, что они вполне осознают всю глубину значения этого открытия, тогда как остальные подняли удивленные глаза на кардинала Еллинека в ожидании разъяснений.
Маннингу явно было стыдно, что не он разгадал способ прочтения этого имени, которое было написано простейшим ретроспективным письмом. Присутствующие же занялись тем, что быстро переписывали в свои блокноты надпись, расставляя буквы в обратном порядке. Такое толкование, произнес Маннинг, бесспорно, верно, так как теперь истинность можно подтвердить (о чем Маннинг говорил на прошлом собрании консилиума): Иеремия действительно писал и читал именно справа налево. Ориентируясь на эти сведения, слово можно было прочесть, увидев смысл. Это хрестоматийный пример семиотической расшифровки.
– И что это означает? – провоцируя, поинтересовался кардинал-государственный секретарь Джулиано Касконе.
– Погодите, не так быстро Ваше Высокопреосвященство! – остановил его Еллинек. – Пока что мы только узнали, что Микеланджело хотел указать нам на связь с каббалой, больше ничего.
– И это нас так обеспокоило? Из-за этого был созван консилиум? Это перевернуло всю курию? – Касконе негодовал. – Каббала – это одно из многих учений, которым не удалось уничтожить католическую церковь. Если Микеланджело был приверженцем этого учения, конечно, это не поможет курии, но такую правду мы переживем.
– Это поспешные выводы, господин кардинал-государственный секретарь! – Габриель Маннинг встал: – Если это имя пишет на сводах Сикстинской капеллы Микеланджело, то он точно собирается поведать намного больше, чем просто имя.
– Ну что вы, профессор, я предлагаю обнародовать официальное толкование с указанием на то» что Микеланджело, вероятнее всего, был каббалистом, поэтому и написал на своде капеллы имя известного каббалиста с целью досадить папам. Это вызовет некоторый шум, но он утихнет, и мы сможем забыть об этом деле.
– Подождите! – выкрикнул кардинал Йозеф Еллинек. – Это самое верное средство для того, чтобы открыть путь для спекуляций и сплетен. Наши противники не удовлетворятся одним именем – они будут копать дальше и найдут множество вариантов толкования имени. Эта дискуссия обещает быть бесконечной.
Слово взял профессор Паренти, сообщив, что, во-первых, еще не доказано, что Микеланджело Буонарроти был каббалистом, хотя исследователи его творчества не раз делали подобные предположения; во-вторых, подобное открытие станет научной сенсацией и будет волновать исследователей еще долгие годы, если не десятилетия. Паренти поинтересовался у главного реставратора Бруно Федрицци, не могут ли и в других местах быть обнаружены надписи, которые имели бы отношение к имени Абулафии.
Федрицци ответил отрицательно. После обнаружения букв все места росписи, на которых могли бы быть надписи, были подвергнуты осмотру с кварцевыми лампами. Проверка показала, что других надписей нет. Можно утверждать совершенно точно, что иных знаков не обнаружится.
– Тем более, – рассудил епископ Марио Лопес, – нам следует заняться изучением имени. Отец Августин, вы можете нам что-нибудь растолковать?
Отвечая, отец Августин был похож на змия, обвившегося вокруг древа познания. За столь короткое время невозможно всеобъемлюще изучить все связанное с именем Абулафии, к тому же, что удивительно, в архиве нет Busta Abulafia, что казалось совершенно нелогичным, так как он бывал в Ватикане.
– Пожалуйста, поясните, в чем тут дело, отец Августин! – потребовал резким тоном кардинал-государственный секретарь Касконе.
– Хорошо. – Ораторианец набрал воздуха в легкие. – Авраам Абулафия, бесспорно, был необыкновенно мудрым человеком, пусть и ослепленным заблуждениями. Он родился в Сарагосе в 1240 году, отец учил его Библии, Талмуду[118] и Мишне.[119] Затем он отправился на Восток, чтобы познать философские и мистические науки, особенно каббалу и теософию. Говорят, на Востоке он открыл для себя вещи, которые невозможно было доверить бумаге. При этом он написал двадцать шесть теоретических сочинений о каббале и двадцать две книги пророчеств. Он пишет, что хотел бы о многом поведать, но не может этого сделать в открытую. Его записи иносказательны и многозначны. В этом и состоял его метод передачи знаний.
Кардинал-государственный секретарь Джулиано Касконе спросил:
– Отец, вы назвали бы Абулафию философом или пророком?
– Он был и тем, и другим. Когда Абулафии исполнился тридцать один год, на него снизошел дар пророка. По его словам, некоторые из видений были посланы ему демонами, чтобы сбить с толку. Он «пробирался ощупью, словно слепой в полдень, в продолжение пятнадцати лет с дьяволом по правую руку». После этого Абулафия начал записывать свои пророчества, используя множество псевдонимов с тем же числовым значением, что и его собственное имя Авраам. Он называет себя Захарией, а также Разиэлем. Но почти все его пророческие книги были утеряны.
Кардинал Йозеф Еллинек откашлялся:
– Ad rem,[120] отец Августин. Вы упомянули о том, что у Абулафии были контакты с Ватиканом. Когда это было и при каких обстоятельствах?
– Насколько я знаю, это было в 1280 году.
Кардинал Еллинек воскликнул:
– Во время правления папы Николая III?
– Именно так. Во многом это была замечательная встреча. То есть встречи как таковой не было, и уже с этого момента начинаются странности. Пожалуй, я начну с того, что в то время каббалисты распространили учение о том, что «когда наступит конец дней, Мессия по велению Бога явится к папе и попросит его освободить свой народ, и только тогда, но никак не раньше, поверят в его пришествие». В то время Абулафия жил в Капуе и пользовался уважением. Когда папа Николай III узнал, что Абулафия намеревается посетить Рим, чтобы сообщить ему некое известие, он дал приказ задержать еретика у городских ворот, убить, а труп сжечь перед стенами города. Абулафия знал о предписаниях папы, но это его не остановило. Он направился в город, прошел через ворота и узнал, что папа Николай III умер накануне ночью. Абулафию двадцать восемь дней продержали в коллегии францисканцев. Потом он был выпущен, после чего след его теряется. Что же хотел поведать Абулафия, до сих пор загадка.