Охота на охотника - Валерий Георгиевич Шарапов
Алла Михайловна Купцова пережила инсульт, катастрофических последствий избежали. Но женщина сдала, как-то потемнела. Волевая, заносчивая особа осталась в прошлом. Надежды на возвращение внучки и дочки давно растаяли. Бывшая супруга начала попивать. Алексей звонил ей несколько раз, удрученно констатировал – опять под мухой. Однажды она сама позвонила, по голосу чувствовалось, что приняла изрядно. Четверть часа он выслушивал пьяные упреки, не решался бросить трубку. Как всегда, во всем виноват, все беды от него, и будь проклят тот день, когда их дорожки пересеклись. Ему не совестно? Кто обещал, что доведет это дело до конца? Кто клятвенно зарекался, что выяснит, куда пропали Шаламовы? Месяцы проходят, а воз и ныне там! Хотя бы знать – живы или мертвы. И нечего издеваться, будто бы ее волнует только их квартира! Он действительно давал обещание, нарушив тем самым неписаное правило: никогда не давать обещаний. Куда смотрел Георгий? Как он ей такое позволял? Судя по отдельным репликам и намекам, отношения у них продолжались. Он, может, и не профессор кафедры филологии, не доцент исторических наук, но мужчина замечательный, не чета некоторым, надежный, рассудительный, понимающий, на него всегда можно положиться. Какое счастье, что в этот трудный жизненный период она его нашла!
Странно, но доставалось только бывшему мужу. Нового знакомого Надежда берегла. И выпивала, когда его не оказывалось поблизости. В принципе, правильно, иначе он давно бы сбежал. В один из дней в третьей декаде июня рабочие дела занесли в Гагаринский район. Возвращался поздно, уже темнело, часовая стрелка подступала к цифре десять. Инспекторов ГАИ становилось больше, они сидели за каждым кустом. «Москвич» был личный, номера не государственные – и это превращалось в проблему. Служебные документы работали, но приходилось останавливаться. Что-то повело на знакомую улицу, он свернул под кирпич во внутриквартальный проезд. Сквозное движение запрещалось, своим же – бога ради. Мысль не оформилась, вроде не собирался заходить. Следуя мимо дома, обнаружил, что на седьмом этаже горит свет, машинально прижал машину к бордюру. Пистолет Макарова остался в сейфе на работе, но это значения не имело. Надежда часто наведывалась в квартиру – уже считала ее своей. Откуда взяться злоумышленникам? Да и не станут злоумышленники включать свет. Но он должен был убедиться. Вошел в подъезд, взмыл на лифте на седьмой этаж. Ключ вставлял аккуратно, чтобы ничего не скрипнуло. Приоткрыл дверь, на цыпочках проник в прихожую. В гостиной горела люстра, приглушенно работал телевизор. Мелькали кадры нарядной Москвы, практически готовой к спортивным празднествам, захлебывался в восторге ведущий. В принципе, убедился… Надежда сидела на диване и мрачно взирала куда-то сквозь экран – то ли в светлое будущее, то ли в безрадостное прошлое. На столе стояла ополовиненная бутылка «Кокура» производства винного объединения «Массандра». Такую еще надо достать – в магазинах не валяется. Возможно, шарилась в квартире, наткнулась на заначку Шаламовых. Портвейн был крепкий, а Надежда – в своем репертуаре. Алексей застыл в дверном проеме. Бывшая была одна в квартире. Она сидела к нему в профиль. Вышла из оцепенения, медленно выпила содержимое хрустального стакана, задумчиво уставилась на телефонный аппарат под левой рукой. «Мне будет звонить», – подумал Костров. Так и вышло, Надежда подтянула к себе аппарат, стала накручивать диск. Звонила точно Кострову. Скучно, господа… Абонент не отозвался, вздохнув, Надежда опустила трубку, подтянула к себе бутылку. Алексей кашлянул.
Женщина подпрыгнула. В принципе, пощадил – будь бутылка или стакан на весу, обязательно бы разбила. Отъехал, дребезжа, журнальный столик, звякнуло стекло – к счастью, без последствий.
– Ты что творишь, идиот?! – взвизгнула Надежда, хватаясь за сердце. – Маму до инсульта довел, хочешь и меня довести?!
– Один – один, – ухмыляясь, возвестил Алексей, входя в гостиную. – Ты же мне звонила, нет? Вот и явился – как лист перед травою. Чего изволите? Ты правда считаешь, что это я довел твою маму до инсульта, а никто другой? Каким, интересно, образом?
– Ты обещал найти Шаламовых и не нашел, – проворчала Надежда. Она была не пьяная, но уже и не трезвая. Спорить с ее высказыванием было бессмысленно – один из редких случаев, когда она права.
– Обещал – значит, найду, – буркнул Алексей, выключая телевизор.
Все равно не смотрит, зачем зря энергию жечь? Надежда даже не заметила, что куда-то пропал голубой экран.
– Ага, найдет он, держи карман шире… – она все же придвинула к себе бутылку, со смутным сомнением уставилась на бывшего возлюбленного. – Выпьешь?
– Даже не подумаю, – решительно отказался Алексей. – Во-первых, я за рулем, во-вторых, не вижу смысла.
– Ну конечно, – всплеснула руками Надежда. – Я тут одна такая пьяница, а он весь чистый, белый, клейма ставить негде – аж тошно! Как мне повезло, что Георгий не такой! Господи, как хорошо было, пока ты не явился…
– Георгий не такой? – Алексей перенес стул, сел напротив. – Вместе бухаете?
– Да иди ты… – вскипела Надежда. – Георгий вообще не пьет, но он не такой, как ты, он все понимает, может выразить сочувствие, обладает этой самой… ну, которой у вас нет… – Надежда споткнулась, забыла слово.
– Эмпатией, – подсказал Костров. – Только Георгию не говори, все равно не запомнит. Хорошо, говоришь, было до меня? Тогда зачем звонила?
– Я не звонила.
– Нет, звонила. Я видел, какие цифры ты набираешь. Ладно, можешь не отвечать. И кончай пьянствовать! – прикрикнул он, когда ее дрожащая рука опять потянулась к бутылке. – Не понимаешь, чем это чревато? Втянешься же!
В ответ последовал словесный поток, переходящий в бессвязный. Надежда сетовала, что он загубил ей жизнь, отправил коню под хвост все ее лучшие годы, так пусть хоть сейчас не лезет! Она пила – но теперь назло ему, плеснула в стакан, пролила на стол, пила жадно, кося злорадным глазом, снова переходила на личности. Он сидел напротив и не мог понять, что он здесь делает. Зачем поднялся, что толкнуло? Хочет пить – пусть пьет, это теперь не его проблема. Надежда по инерции обливала его грязью, а он позевывал и начинал скучать. Стоило разводиться, чтобы опять все это выслушивать? Как бездарно он тратит свои редкие свободные часы! Но что-то тем не менее толкнуло сюда подняться…
– Молчишь, Костров? – констатировала Надежда. – Это тактика такая? Мол, мели, Емеля, твоя неделя? Ты даже не представляешь, насколько ты жалок…
Он посмотрел на часы.
– Подвезти тебя – продолжим добрую традицию? В таком состоянии ты даже такси не вызовешь.
– И этот человек будет судить о моем состоянии, – ухмыльнулась Надежда. – Спасибо, дорогой, не надо меня
