Роберт Маккаммон - Голос ночной птицы
С тем же успехом он мог обращаться к покрытой мешковиной статуе.
— Это абсурд! — возмущенно повернулся он к Бидвеллу. — Все это бесполезно, если она отказывается говорить!
— Тогда нам нужно готовить костер?
— Сэр? — обратился к магистрату Мэтью. — Могу я предложить ей один вопрос?
— Да, давай! — ответил Вудворд, возмущенный всем ходом дела.
— Мадам Ховарт! — Мэтью постарался говорить спокойно и бесстрастно, хотя сердце его билось изо всех сил. — Вы ведьма?
Бидвелл резко, нервозно засмеялся, как будто зазвучала плохо настроенная труба.
— Юноша, более дурацкого вопроса не придумать! Конечно, она ведьма! Не будь она ведьмой, ничего этого нам бы не надо было!
— Мистер Бидвелл? — Мэтью направил на хозяина города весьма холодный взгляд. — Вопрос был для этой женщины, но не для вас. И я буду вам очень признателен, если вы не станете за нее отвечать.
— Что? Ах ты наглый петушок! — Кровь прилила к щекам Бидвелла. — Не будь ты таким недомерком, я бы потребовал удовлетворения за подобное…
— Меня, — заговорила женщина достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание, и Бидвелл тут же замолчал, — меня… сочли ведьмой.
Сердце Мэтью понеслось полным галопом. Он прокашлялся:
— Считаете ли вы себя таковой?
Наступила долгая пауза. Мэтью думал уже, что она не ответит, но тут голова в капюшоне слегка наклонилась.
— Моего мужа у меня отняли. Мой дом и мою землю отняли. — Голос ее был слаб, но ровен; голос молодой женщины, а не высохшей карги, как ожидал Мэтью. — Мою невиновность у меня отняли, и самое душу мою растоптали. До того, как я отвечу на ваш вопрос, ответьте на мой: что у меня еще осталось?
— Голос. И знание правды.
— Правды, — повторила она горько. — Правда в этом селении стала призраком, и жизнь ее давно ушла.
— Слушайте, слушайте! — возбужденно воскликнул Бидвелл. — Она говорит о призраках!
«Тише!» — чуть не рявкнул Мэтью, но сдержался.
— Мадам, находитесь ли вы в общении с Сатаной?
Она глубоко и медленно вздохнула:
— Нет.
— Делали ли вы кукол, чтобы использовать их в чарах или колдовстве? — спросил Вудворд, чувствуя, что он обязан перехватить лидерство в допросе.
Женщина замолчала. Вудворд с неудовольствием отметил, что таким образом она сделала заявление: по какой-то ей одной известной причине она будет говорить только с Мэтью. Он посмотрел на клерка, которому тоже было неловко от подобного поведения женщины, и пожал плечами.
— Куклы, — напомнил Мэтью. — Это вы их сделали?
Бидвелл подчеркнуто фыркнул, но Мэтью не обратил внимания.
— Нет, — ответила женщина.
— Как их тогда нашли у нее под полом? — спросил Пейн. — Я лично их нашел!
— Мадам Ховарт, знаете ли вы, каким образом куклы оказались в вашем доме?
— Нет.
— Суд дурака! — Бидвелл готов был взорваться нетерпением. — Конечно, она будет отрицать свои грехи! Вы что, ждете от нее исповеди?
Мэтью повернулся к капитану милиции:
— Откуда вы знали, что надо осмотреть пол в ее доме?
— Местоположение кукол было увидено во сне Карой Грюнвальд. Не точное местоположение, но то, что ведьма что-то важное спрятала под полом в кухне. Я взял с собой людей, и мы нашли кукол под отставшей половицей.
— Мадам Ховарт еще жила в доме, когда произошло это открытие?
— Нет, она тогда уже была в камере.
— То есть это Кара Грюнвальд сказала вам, где искать? — спросил Вудворд. — Согласно указаниям сновидения?
— Это так.
— Я думаю, что нам стоило бы побеседовать и с мадам Грюнвальд, — решил магистрат.
— Это невозможно! — заявил Бидвелл. — Она, ее муж и четверо их детей уехали из Фаунт-Рояла два месяца назад!
Мэтью нахмурился, потирая подбородок:
— Сколько времени простоял пустым дом мадам Ховарт до того, как были найдены эти куклы?
— Ну… недели две. — Настала очередь Пейна морщить лоб. — К чему вы клоните, молодой человек?
— Ни к чему пока не клоню, — ответил Мэтью с едва заметной улыбкой. — Пока что просто проверяю нивелир.
— Магистрат, я протестую против смехотворного поведения вашего клерка! — Последнее слово Бидвелл чуть ли не прорычал. — Ему не по должности задавать подобные вопросы!
— Ему по должности положено помогать мне, — ответил Вудворд. Его терпение тоже начало истощаться от назойливости Бидвелла. — Поскольку все мы желаем обнаружить в этой ситуации истину, всё, что мой вполне компетентный писец может внести в данный процесс, является — по крайней мере для меня — весьма желательным.
— Истина и так ясна как стекло, сэр! — огрызнулся Бидвелл. — Мы должны предать ведьму смерти — огонь, петля, вода, что угодно — и покончить с этим!
— Мне кажется, еще нужно найти ответы на слишком многие вопросы, — твердо произнес Вудворд.
— Вам нужны доказательства ее ведьмовства? Хорошо, все они здесь налицо, пусть она даже ни слова не говорит! Грин, снимите одежду с ведьмы!
Грузный тюремщик шагнул в камеру. Тут же фигура в плаще прижалась спиной к стене, будто хотела уйти в нее. Грин без колебаний шагнул к ней, занося руку, чтобы схватиться за ткань.
Внезапно женщина подняла правую руку ладонью вперед, уперлась в грудь подходившего.
— Нет, — заявила она с такой силой в голосе, что Грин остановился.
— Действуйте, Грин! — прикрикнул на него Бидвелл. — Разденьте ведьму!
— Я сказала нет! — повторила женщина.
Из складок вынырнула вторая рука, и внезапно ее пальцы заработали возле деревянных пуговиц хламиды. Тюремщик, поняв, что женщина решила разоблачиться сама, отступил, давая ей место.
Пальцы ее оказались проворными, пуговицы расстегнулись. Женщина подняла руки, откинула капюшон с головы, движением плеч освободилась от одежды, сбросила грубую ткань в сено.
Рэйчел Ховарт стояла пред миром обнаженная.
— Пожалуйста, — произнесла она с вызовом во взгляде. — Вот она, ведьма.
Мэтью чуть не рухнул. Никогда в жизни он не видел обнаженной женщины; более того, эта женщина была… в общем, он не мог подобрать другого описания, кроме как belle exotique.
Это не была морщинистая карга — лет двадцать пять, быть может, или около того. То ли от природы, то ли от тюремной пищи она была так худа, что ребра торчали. Кожа имела смуглый оттенок, выдавая кровь португальцев. Длинные густые волосы черны как смоль, но отчаянно взывали к воде и мылу. Мэтью не мог оторвать взгляда от темных сосков на выпуклости грудей, и лицо у него от стыда покраснело, как у пьяного матроса. Когда же ему удалось отвести глаза, взгляд его немедленно упал на загадочный треугольник черных завитков между худощавыми бедрами. Мэтью показалось, что его голова закреплена на каком-то вихлявом шарнире. Он поглядел в лицо женщины, и чувства его смутились еще сильнее.
Она смотрела в пол, но ее глаза — светло-янтарно-карие, на грани необычного и странного отлива золотом — горели так яростно, что могли бы сено поджечь. Лицо ее было невероятно привлекательно — сужающееся книзу, как сердце, а на подбородке небольшая ложбинка. Мэтью поймал себя на мысли, как она выглядела бы не в столь ужасных обстоятельствах. Если раньше его сердце скакало галопом, то теперь понеслось во весь опор. Вид этой прекрасной обнаженной женщины был почти невыносим — что-то в ней было хрупкое, невероятно уязвленное, но выражение лица говорило о такой внутренней силе, какую Мэтью еще видеть не приходилось. Ему было просто больно смотреть на такое создание в столь недостойном положении, но Рэйчел Ховарт казалась центром мира, и никуда нельзя было отвести глаза, чтобы ее не видеть.
— Вот! — произнес Бидвелл. — Сюда смотрите! — Он подошел к женщине, грубо схватил ее за левую грудь и, приподняв, показал на небольшое коричневое пятно. — Вот одна. А вот и другая! — Он прижал палец ко второй отметине на правом бедре, чуть выше колена. — Повернитесь! — велел он ей. Она подчинилась, на лице не отразилось ничего. — Вот третья! — Он показал на темное пятно, чуть больше других, хотя и ненамного, на левом бедре. — Метки Дьявола, все как одна. Вот эта, третья, даже похожа на след ее хозяина! Подойдите взгляните ближе!
Он обращался к Вудворду, которому так же неловко было в присутствии этой навязчивой наготы, как и Мэтью. Магистрат шагнул вперед, чтобы рассмотреть получше пятно на коже, на которое показывал Бидвелл.
— Видите? Вот здесь? И вот здесь? — спрашивал Бидвелл. — Разве это не отпечатки рогов на голове демона?
— Я… что ж, это вполне возможно, — ответил Вудворд и, повинуясь чувству приличия, отступил на несколько шагов.
— На правой руке, — вдруг сказал Мэтью, чуть приподняв подбородок. Он заметил две небольшие покрытые корочкой ранки выше локтя. — По-моему, это крысиные укусы.
