Виктор Полонский - Загадка Веры Холодной

– Да, именно так, – подтвердила Вера.

– Прямо как в театре! – непонятно чему восхитился Спаннокки и спохватился: – Да, кстати, а коробочка с глиной у вас? Или вы ее там выронили.

– При мне. – Вера полезла в сумочку за коробочкой, про которую она совсем забыла.

– Пускай останется у вас, – неожиданно сказал Спаннокки. – Пригодится еще. Только не открывайте ее понапрасну. Если первый блин вышел комом, то… Как там дальше говорится?

– Никак, – пожала плечами Вера. – Так и говорится – первый блин комом. Если что-то в первый раз не удается.

– Люблю русские пословицы, – усмехнулся Спаннокки. – Особенно эту: «Если Бог даст, то и в окно подаст». Замечательное оправдание для того, чтобы ничего не делать.

– Еще говорят: «На Бога надейся, а сам не плошай», – заступилась за русские пословицы Вера. – А то, что если даст, то и в окно подаст, надо понимать так, что милость Божья безгранична и что если Он кого-то вознаграждает, так вознаграждает сполна. Если человек достоин, то…

– Ах, давайте оставим эту тему, – поморщился Спаннокки. – Несмотря на то что наш род дал миру одного из пап, в теософии я не силен. Давайте вернемся к делам. Я в скором будущем снова появлюсь в Москве, и тогда у меня будет к вам новое поручение, а пока что вам необходимо появляться в… м-м… определенных кругах, да по возможности чаще…

Вера насторожилась – о каких кругах идет речь? Великосветских или каких-нибудь низкопробных?

– Да что вы так сразу, Вера Васильевна, – мягко упрекнул Спаннокки, давая понять, что Вера снова оплошала, дав ему возможность понять, о чем она думает. – Под определенными кругами я подразумевал богему, а не что-то там еще. Приятное общество актеров, поэтов, художников – вот куда я намерен вас ввести. Вы же, насколько я понимаю, несмотря на наличие в родне тетушки-актрисы, довольно далеки от него?

– Далека, – ответила Вера и тотчас же испугалась того, что Спаннокки захочет втянуть в свои сети Елену Константиновну. – Но с тетушкой у меня отношения довольно прохладные, и я не представляю, как она…

– Тетушка ваша здесь ни при чем, – перебил Спаннокки. – Я ее к слову вспомнил. У меня есть кому ввести вас в это общество. Вам знакома такая специальность, как копфягер? Охотник за головами?

– Охотник за головами?! – ужаснулась Вера. – Но разве цивилизованные люди охотятся за головами? Я читала, что это делают дикари…

– Дикари охотятся за головами на свой манер, а цивилизованные люди на свой, – хмыкнул Спаннокки. – Мой человек работает в ателье Ханжонкова. Слышали о таком?

– Слышала, но краем уха, – призналась Вера.

Синематограф Вера не жаловала. В отличие от Владимира, чья любовь ко всему передовому, прогрессивному распространялась и на эту забаву, которую некоторые дерзают называть искусством. Владимир даже выписывал журнал «Сине-Фоно», посвященный синематографии, говорящим машинам и фотографии.

– Копфягерами в синематографе называются люди, которые находят нужных специалистов и переманивают их, – пояснил Спаннокки. – Дело-то новое, факультетов для него в университетах еще не завели.

Вера громко фыркнула (не очень прилично, зато от души). Какие могут быть факультеты? Это же забава, сродни волшебному фонарю[37]. Может, еще Императорское синематографическое училище учредить? То-то будет потеха!

– Запомните имя – Лужнев Степан Гаврилович. Я ему про вас уже рассказал. В эту среду, седьмого июля, в шесть часов вечера он будет ждать вас в кафе «Ле Шантеклер» на Пречистенке, угол Всеволожского. Если еще не были, то найдете сразу. Кафе находится в новом доме, принадлежащем купчихе Костяковой. Дом в пять этажей, его видно издалека.

– Дом я найду, но как мне узнать Лужнева?

– Он сам вас узнает и передаст от меня поклон. Вы, главное, будьте там в назначенное время. Познакомитесь и начнете выходить в свет. Ваша задача – обрастать полезными для нашего дела, то есть самыми разнообразными, связями. Это же так естественно – скучающая жена известного адвоката ищет развлечений на стороне. Ха-ха-ха!

«Дурачок скажет глупость и сам над собой посмеется», – вспомнила Вера мамино присловье. Развлечений на стороне? Впрочем, противный Спаннокки не сильно погрешил против истины, назвав Веру «скучающей женой известного адвоката». Ей действительно часто бывало скучно. Раньше, до того, как завертелась вся эта кутерьма.

Иногда Вере начинало казаться, что все происходящее происходит не с ней, а с какой-то другой Верой, ее тезкой. А иногда, проснувшись, она думала о том, какой чудной сон ей приснился, страшный и интересный одновременно. И лишь потом понимала, что то был совсем не сон.

14

«Художник Врубель, вновь заболевший психическим расстройством после кончины своего единственного сына, проходит лечение в Риге, куда он был отправлен родными из Москвы. Состояние Врубеля несколько улучшилось, однако врачи затрудняются сказать, когда он сможет покинуть психиатрическую больницу и вернуться домой».

«Чинами 2-го участка Мясницкой части составлен протокол на частного ассенизатора Ивана Кашурникова за расплескивание при вывозке помоев и неисправное устройство повозок».

– Иногда бывают процессы, похожие на осеннюю слякоть. Увязаешь в них, как телега в грязи, по самые ступицы. Болото какое-то, а не процесс! Иногда люди судятся только ради того, чтобы судиться. Угораздило же меня связаться с этим Пешехоновым! А поначалу такое хорошее впечатление произвел!..

Видимо, Владимира сильно приперло, если он начал жаловаться жене на клиента. А с другой стороны, кому еще можно пожаловаться на клиента, как не жене? Вере льстило доверие Владимира. Она горячо сочувствовала ему. Скорее бы закончился этот «слякотный» процесс!

– Он решительно не в себе. Сегодня, представь только, заявил, что если проиграет процесс, то отомстит мне так же, как родственники княжны Шаховской отомстили профессору Снегиреву…

Эта некрасивая история давно стала московским анекдотом. Печальным, но анекдотом. Не старая еще княжна (ей было между тридцатью и сорока) тяжело заболела. Настолько тяжело, что понадобилась операция, которую сделал известный специалист по женским болезням профессор Снегирев (тетя Лена у него лечилась и очень его хвалила). То ли во время операции, то ли вскоре после нее несчастная княжна скончалась. Родственники решили, что в ее смерти виновен Снегирев, и не придумали ничего лучше, как написать на надгробии «скончалась от операции д-ра Снегирева».

– Сказал, что застрелится или как-то еще наложит на себя руки, а перед тем велит написать на его могиле «Доведен до самоубийства адвокатом Владимиром Холодным». С жизнью готов расстаться, лишь бы мне досадить! И притом от моих услуг отказываться не намерен. Я ему уже трижды предлагал расторгнуть наш уговор и вернуть аванс, но он не соглашается. «Нет уж, – говорит, – Владимир Григорьевич, вы начали, вам и заканчивать». Я на то отвечаю, что в таком случае прошу доверять мне, а он усмехается и говорит, что даже самому себе не доверяет. Вот такой человек. Чтобы я еще раз взялся отстаивать его интересы? Да за все золото мира не соглашусь!

– Не соглашайся, – поддержала Вера. – С такими вздорными людьми лучше совсем не иметь дел.

«Сказать или погодить?» – настойчиво свербела в голове мысль. Вера преодолела соблазн и решила погодить. Сама она уже была уверена, почти уверена, но лучше выждать еще немного и тогда уже поделиться радостной вестью с мужем. «Скажу в субботу», – решила Вера. Выходной день как нельзя лучше подходил для радостных вестей и всех прочих милых семейных дел. Интересно, как воспримет новость Владимир? Обрадуется? Или, может, скажет, что все произошло очень рано? Нет, не скажет, ни за что не скажет! Что значит рано? Пора бы уже…

Регулы у Веры ходили ровно, день в день. Задержка на целых две недели явственно свидетельствовала о беременности.

– Кабы знать наперед, – вздохнул Владимир. – Никогда не думал, что не смогу достичь взаимопонимания с клиентом. Предположить такого не мог. Привык, знаешь ли, исходить из того, что имею дело с разумными людьми.

– А что за процесс? – поинтересовалась Вера. – С кем судится этот твой…

– Пешехонов, – подсказал Владимир. – Он судится с бывшим компаньоном, делят ткацкую фабрику в Высоковске. Боюсь, что в итоге оба останутся ни с чем, все деньги уйдут на оплату адвокатам и издержки. Дело уже не столько в фабрике, сколько в принципе. Нашла коса на камень, каждая из сторон готова приплатить, лишь бы уесть противника. Хороши дельцы, нечего сказать. Им бы договориться полюбовно, вместо того чтобы судиться…

– Если все станут полюбовно договариваться, то адвокаты не у дел останутся, – рассудительно заметила Вера.

– Какая ты у меня умница! – восхитился Владимир. – Все понимаешь. Так-то оно так, но я предпочитаю настоящие дела, а не высосанные из пальца. И чтобы клиент мне доверял, иначе получается не дело, а одно сплошное расстройство…