Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий
Над этим листом работал Васильков – Костя узнал его ровный аккуратный почерк. Не встретив ни одной знакомой фамилии и вообще ничего примечательного, он отложил первый лист и принялся за следующий, на котором, помимо огненных отметин, присутствовал пыльный след чьей-то обуви…
Через несколько минут вернулся Игнат:
– Готов кипяточек! Сейчас заварим чаек. – Он принялся возиться у небольшого кухонного стола в закутке, где хранились съестные припасы.
Как правило, припасы были скромные: хлеб, сухари, консервы, чай, сахар, лук и чеснок. После Победы с продуктами в московских магазинах стало полегче, иногда удавалось разжиться печеньем или пряниками.
Горшеня сопровождал болтовней каждое действие и не давал сосредоточиться.
– Ты с фотографиями закончил? – спросил Костя.
– Отпечатал первую сотню. Сохнут снимочки, – радостно доложил тот. – Сейчас чайку попью и займусь второй партией.
– Ничего интересного не нашел?
Тот пожал плечами:
– Что там найдешь? Я же после всех осмотров снимал…
Между тем Константин проверил второй лист, за ним третий, четвертый. Все они были исписаны рукой Александра Ивановича. А вот над пятым потрудился Баранец, почерк которого заметно отличался от васильковского. Буквы у него выходили разной высоты, подчас имели различный наклон; строчки плясали и в конце текста (если лист не был заранее разлинован) дружно уезжали к правому нижнему углу.
Как и все предыдущие, пятый лист прилично пострадал в огне. Один край, обгорев, лишился ровного угла, почернел, стал хрупким. Посередке зияла дырка с ровными краями, словно ее вырезали бритвой. Видать, прошило осколком гранаты.
На каждом из пострадавших листов можно было разобрать всего несколько фамилий. Видимо, по этой причине бандиты забрали только уцелевшую часть списка.
– Кулаковский Павел Кузьмич, лейтенант, 1918 года рождения, код 331. Дробыш Илья Захарович, ефрейтор, 1903 года рождения, код 222. Матвеев Михаил Фомич, рядовой… – разбирал каракули Баранца Костя.
Несколько фамилий в конце листа были безвозвратно утрачены. Ким хотел отложить в сторону и этот лист, так как ничего интересного не нашел, но взгляд зацепился за неширокую почерневшую границу, на которой поместилась бы целая строчка.
Строчка под чернотой действительно имелась – об этом свидетельствовали части некоторых букв, которые неуверенная рука Ефима выбросила из ровного ряда наверх.
Ким принялся рассматривать эти части…
На изучение ушло несколько минут. Порой возникал соблазн сбегать в кабинет экспертизы и попросить помощи там, но результат пришлось бы ждать довольно долго. Молодой лейтенант хотел получить его как можно скорее. А все потому, что ему удалось опознать три буквы из фамилии очередного военнослужащего. Насчет первых двух сомнений не возникало – заглавная «С» и строчная «о». Ближе к концу находилась то ли «н», то ли «и».
* * *Когда Костя, вооружившись сразу двумя увеличительными стеклами, все-таки прочитал фамилию, имя, отчество и звание бывшего военнослужащего, сердце в его груди зашлось в бешеном ритме. От удачи он буквально потерял дар речи и с минуту сидел, не двигаясь, успокаивая дыхание.
В коридоре послышались шаги, стук трости и знакомые голоса.
– …не знаю, что с ним делать, мужики. Ума не приложу.
– Участкового озадачили, пусть выяснит его контакты. А там посмотрим…
– Ну да. Через денек наведаемся в Котельники еще раз, если Сорокин раньше не помрет от своего пьянства.
В кабинет шагнул Старцев. За ним появились Егоров и Бойко. Ким настороженно глядел на старших товарищей. Они поснимали пиджаки, убрали в ящики столов личное оружие, Старцев пощупал ладонью чайник и плеснул в кружку успевшую остыть воду.
Костя не удержался и выпалил:
– Как съездили, Иван Харитонович? В Котельниках тот Сорокин, которого мы ищем, или другой?
Жадно глотая воду, Старцев отмахнулся:
– И тот, и не тот.
– Как же это?
– Хрен его знает как. Служил в нашей дивизии начальником связи. Саня Васильков с группой ребят в сорок четвертом вытащил его из плена. А зачем он упомянул его в записке – непонятно. Не бандит, не мошенник. Даже все обвинения сняли и из лагеря отпустили. В общем, нет никакой криминальной связи, понимаешь? Разве что Саня зафиксировал Сорокина на клочке бумаги, чтоб потом отыскать и встретиться. Ну, как с бывшим сослуживцем, воевавшим в одном соединении.
– Не стал бы он просто так его фиксировать, Иван Харитонович, – твердо заявил Костя.
– Это почему же? – подивился тот.
– Да хотя бы потому, что память у него – будь здоров. И так не забыл бы.
Старцеву пришлось согласиться:
– Да, памятью его бог не обидел.
– В общем, товарищ майор, я нашел в списке еще одного Сорокина, – робко доложил Константин.
Старцев, Егоров и Бойко одновременно повернулись к Киму:
– В каком списке? В том, который составлял в военкомате Васильков? – уточнил Егоров.
– Да. Вот на этой странице.
Иван бережно принял листок, пробежал взглядом по фамилиям. И, не найдя, сердито переспросил:
– Ну и где?
– Последняя. Внизу, на черном подгоревшем краешке. – Ким подал увеличительное стекло. – Только в этом списке Сорокин уже не майор, а подполковник.
– Ого! – подивился Егоров. – Да ты делаешь успехи, Константин!
Тем временем Старцев склонился над опаленным листком и несколько долгих секунд изучал скрытую под чернотой строчку.
– Господи, ну и почерк, – пробормотал он. – Баранец, что ли, потрудился?
– Его рука, – подтвердил Ким.
– Да… все верно… Сорокин. Семен. Прохорович. Подполковник, – медленно, слово за словом, прочитал Иван Харитонович. Выпрямившись и расплывшись в довольной улыбке, он по-отечески приобнял Кима: – Порадовал, парень, порадовал. Если так пойдет и дальше, придется вместо тебя на телефон сажать кого-то другого. Меня, например. Или Васю Егорова…
Сыщики сгрудились вокруг стола. Каждый хотел посмотреть на край обожженного листа и самолично с помощью лупы прочитать фамилию «Сорокин».
Старцев между тем сделался серьезным:
– Так, братцы-товарищи, бьем тревогу и во все концы отправляем запросы на подполковника Сорокина Семена Прохоровича.
* * *И снова начал раскручиваться маховик под магическим названием «Личный контроль Наркома НКВД». Старцев, Егоров и Бойко насели на телефон, и во все причастные к расследованию инстанции полетели запросы на внезапно повышенного в звании Сорокина. Дежурные офицеры по военному комиссариату Москвы, Московской области, Наркомату обороны передавали срочные телефонограммы прямому начальству; те в свою очередь организовывали срочные поиски. Специалисты из паспортных столов перелопачивали свои архивы.
В Центральный паспортный стол послали Костю Кима, так как в штате этой гражданской организации фельдъегерской связи и посыльных офицеров не числилось.
Уже через час на Петровку поступила первая информация.
– Да-да, диктуйте! – кричал в трубку Олесь Бойко, разговаривая с полковником из Наркомата обороны. И, повторяя за ним каждое слово, записывал в блокнот: – Сорокин Семен Прохорович, 1914 года рождения. Родился в Москве, окончил школу номер…
В другое время и при других обстоятельствах полковник послал бы несчастного капитана куда подальше, но из-за плеча оперативника выглядывала тень всесильного наркома НКВД. И полковник старался. Очень старался.
Пока Олесь сидел на телефоне, в дверь кабинета постучал дежурный офицер по Управлению.
– Т-с-с, – прошипел Старцев и шепотом приказал: – Что там у тебя? Тащи сюда!
Дежурный на цыпочках прошел между столами и вручил запечатанный пакет:
– Вам. Посыльный привез из Московского городского военкомата…
В пакете оказалась копия перечня документов, собранных в личном деле подполковника Сорокина. И пояснительная записка, в которой говорилось, что перечень – единственный оставшийся документ, связанный с Сорокиным. Само «личное дело» офицера, как бывшего осужденного, было отправлено, согласно приказу Наркомата внутренних дел, в Таганский районный военкомат.
