Александр Арсаньев - Второе дело Карозиных
– Зачем? – снова выдохнула Катя.
– У него был пистолет, – равнодушно проговорил Ковалев. – Вон он, – и указал на «кольт», лежащий на полу у правой руки убитого. – Если бы не я его, так он бы меня убил.
Катя пошатнулась и, только теперь уже кинулась к подруге:
– Варенька!
– Катя?! – ахнула та, подняв на нее заплаканное лицо, но потом перевела взгляд на Ковалева и с какой-то звериной прытью кинулась на него. – Убийца! Убийца! Убийца! – завизжала она.
Ковалев увернулся, схватил ее за руки, с силой повернул к себе спиной и прижал. Варя брыкалась и пыталась укусить его.
– Катерина Дмитриевна! – воскликнул Ковалев страдательно глянув на Катю. – Успокойте свою подругу!
– Ах! – взвизгнула Варя ненавистно глянув на Катю. – Так ты с ним заодно! – и сделала очередную попытку вырваться, отчаянно брыкаясь.
Катя огляделась, увидела графин с водой и, не раздумывая, плеснула его содержимое на истеричную особу. Варя принялась зло отфыркиваться, но брыкаться все-таки перестала. Ковалев облизнул губы, ему тоже досталось.
– Если я вас сейчас отпущу, – проговорил он как можно спокойней, – вы обещаете нас выслушать?
– Выслушать вас?! – снова взвизгнула Варя. – Да ни за что! Вы убийцы! И ты, Катя! Ты тоже! – с ненавистью крикнула она и снова попыталась освободиться.
В коридоре произошло какое-то движение и за спиной Ковалева показались двое полицейский, давешний портье и несколько любопытно-испуганных лиц.
– Что здесь произошло? – грубовато поинтересовался полицейский урядник.
– Полиция, – сосредоточившись на попытке удержать Варю и не оборачиваясь ответил Ковалев. – Это опасный преступник, убивший трех человек.
Урядник посмотрел на Ольшанского с кровавой раной в области сердца и скомандовал:
– Разойтись!
Варя, наконец, устала биться, затихла и снова принялась рыдать, только тише, приговаривая: «Он ни в чем не виноват, он ни в чем не виноват…» Ковалев осторожно ослабил хватку и Варя кинулась к Катеньке, обняла ее и запричитала:
– Катя! Катя! Скажи, что это неправда! Он ни в чем не виноват! Он ни в чем не виноват!
– Тише, тише моя милая, – погладила подругу по спутанным волосам Катенька и осторожно повела в спальню.
Она закрыла за собой дверь, бережно уложила Варю на смятую постель, устроилась рядом, потому что Варя никак не желала отпускать ее от себя, крепко прижимая к себе и всхлипывая. Не скоро, но все же, утомившись от рыданий, Варя уснула.
Катя осторожно освободилась от ее рук, прикрыла бледную и заплаканную Вареньку одеялом и вышла в комнату. Ольшанского увезли и даже залитый кровью ковер свернули и куда-то спрятали. Полицейские, окончив, видимо, свои дела, тоже удалились. В комнате был только один Ковалев, сидящий в кресле с самым задумчивым видом и курящий сигару.
– Ну, что она? Уснула? – спросил он Катеньку.
– Да, – устало ответила Катя и села в другое кресло. – А который час?
– Половина одиннадцатого, – Сергей Юрьевич кивнул на стоящие на полке дешевые часы. – Будете коньяк? – он показал ей плоскую фляжку. – Помогает успокоиться.
Катя помедлила, а потом кивнула. Ковалев налил в маленькую крышку темной жидкости и протянул Кате. Она выпила, поморщилась, почувствовала, как внутри обожгло, выдохнула и вернула крышку.
– Ну, что же, Катерина Дмитриевна, – Ковалев плеснул себе и поднял. – За закрытое дело?
Катя промолчала. Он выпил и закрутил фляжку.
– Знаете, я с ней останусь, – сказала через какое-то время Катя. – Ей надо отдохнуть. А вы поезжайте. Будет лучше, если она не застанет вас здесь. Я уж ей сама все расскажу, как сумею.
Сергей Юрьевич задержал взгляд на ее лице, но кивнул согласно:
– Вы правы, так будет лучше. Поеду, к утру в Москве уже буду, – но он даже не сделал попытки встать.
– Я записку мужу напишу, – вымолвила Катя. – Вы не завезете?
– Отчего же? – Ковалев погладил подбородок. – Завезу.
– Хорошо, я сейчас. – Катя огляделась в поисках бумаги и увидела на стоящем в углу столе письменный прибор.
Она подошла и села. На столе лежала тонкая пачка почтовой бумаги, Катя взяла один из листков и наскоро набросала:
«Никита! Я сейчас вместе с Варей в гостиничном номере, в городке с названием Т-ск, это по тверской дороге. Все позади. Будет лучше, если ты приедешь за нами. Только, пожалуйста, один. Буду тебя ждать, твоя Катя».
Катя свернула подула на лист и свернула его. Ковалев внимательно наблюдал за ней из своего кресла. Катя подошла к нему и отдала записку.
– Так я могу быть в вас уверена?
– Разве я давал вам повод во мне сомневаться? – он принял записку и посмотрел на Катю как-то даже и откровенно.
– Нет, – ответила она, заставив себя улыбнуться. – Надеюсь, что и впредь не дадите.
– Уверяю, что даже не собираюсь этого делать, – Сергей Юрьевич расслабился и с удовольствием смотрел на Катю.
– Что же, вы едете? – с легкой улыбкой спросила она.
– Что же, вы остаетесь? – с той же интонацией спросил он.
– Остаюсь, – подтвердила она, выдерживая его взгляд.
– Долг требует? – чуть насмешливо уточнил Ковалев и, взяв ее ладонь, погладил своими длинными сильными пальцами.
«Нет, нет, нет, – подумала она. – Нет, Сергей Юрьевич, нет. Этого больше не будет! Я не допущу!» И она улыбнулась, почувствовав вдруг свою над ним власть.
– Долг всегда требует, – Катя смотрела на него сверху вниз.
– Неужели всегда?
– Неужели, – подтвердила она.
– И что же? Я могу хотя бы надеяться?
– Надеяться? – Катя помолчала и, сама не понимая зачем, ответила: – Надеяться можете.
Какое-то мгновение они еще смотрели друг другу в глаза, потом из спальни послышался слабый шум, Катя встрепенулась, глянула в том направлении и прошептала:
– А сейчас уходите! Она не должна вас видеть!
Катя освободила свою руку из его горячей ладони и поспешила в спальню. Варя проснулась, она стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу.
– Варенька? – Катя подошла к подруге и погладила ее плечо. – Отчего ты проснулась? Зачем встала? Пойдем в постель, ты простудишься.
– Катя, – глухо проговорила Варя, – ты мне скажи, мне это не приснилось? Нет?
– Нет, – вздохнула Катерина Дмитриевна. – К сожалению, не приснилось.
– Значит, его… – Варя сглотнула, – больше нет?
– Нет, – тихо подтвердила Катенька.
– Катя, – Варя, очевидно сделала над собой усилие, но все-таки продолжила, – а ты меня не презираешь?
– Глупая моя, – с нежностью промолвила Катерина Дмитриевна и повернула Варю к себе, чтобы обнять. – Я люблю тебя, я ни минуты тебя не переставала любить. И я ни минуты тебя не презирала.
– Катя, знаешь, слез нет. Хочу плакать, а слезы кончились.
– Пойдем в постель, – поманила Катенька. – Не хочу, чтобы ты заболела.
Варя позволила себя снова уложить, Катя прилегла рядом.
– Катя, я тебе рассказать хочу.
– Что рассказать? – Катерина Дмитриевна предпочла бы, чтобы Варенька уснула, волнуясь, как отразится на ее здоровье пережитое потрясение.
– Все, Катя, – Варя устроилась поудобнее и посмотрела в глаза подруге. – Можно я тебе все расскажу, Катя?
– Стоит ли сейчас?
– Да, – кивнула Варя. – Я хочу все это вспомнить еще раз. Я хочу все это рассказать. Может, тогда мне будет не так больно. Может, тогда я смогу… смогу вернуться, понимаешь? А ты мне потом тоже расскажешь про него. Только сначала я, я сама. Да, Катя?
– Хорошо, – согласилась Катерина Дмитриевна. – Может, так оно и лучше будет…
Часть этой истории известна не только Катеньке Карозиной. Однако мы возьмем на себя смелость и расскажем ее полностью, так, как и было на самом деле. Добавим только, что то, что узнала Катенька в ту ночь, произвело на не большое впечатление. Вот вся история знакомства и история этого roman intime, обратившегося такой трагедией. Катерина Дмитриевна так и видела перед собою сцены, которые описывала Варенька…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Как уже известно читателю, Варенька Чернигова росла в деревне до шестнадцати лет совершенно безвыездно, если не считать поездок к ближайшим соседям, чьи имения были расположены в том же N-ком уезде, а так же к родным в сам N-ск. Ребенком Варенька очень любила природу, – впрочем, эта ее страсть до сих пор еще жила в ней, – любила прогулки по саду, любила свой маленький цветник, устроенный в одном из дальних уголков, любила птичек, да и вообще животных. Росла она девочкой незлобливой и послушной, да к тому же хорошенькой невероятно. Мало было в N-cком уезде людей, видевших Вареньку и оставшихся к ней равнодушными. Несмотря на то, что Черниговы были отнюдь не богаты, породнится с ними хотели бы многие семейства, где, разумеется, имелись подходящие женихи. Но, впрочем, вам это все уже и так известно. Перейдем же к самой истории.
В шестнадцатилетие Вареньки был устроен большой праздник, на который съехался чуть ли не весь уезд. В программе был заявлен бал, на котором Варенька участвовала впервые. Зинаида Павловна преследовала несколько целей – показать дочь во всем блеске ее красоты, а заодно уж выяснить для себя, не найдется ли среди местных молодых людей подходящей кандидатуры в женихи. В противном случае следовало ехать в Москву, но это требовало немалых расходов, а Зинаида Павловна как женщина умная и хозяйственная подобные глупости не любила. Однако, что касается праздника, то на этот раз она не поскупилась – был приглашен тапер из города, заказаны цветы и шампанское. Вареньке сшили белое кисейное платье с красными бантами, уложили в прическу ее длинные темные косы и, надо сказать, она оправдала надежды матери. Все восхищенные взгляды на этом празднике предназначались ей.
