Томас Свон - Охота на Сезанна
После нескладного тоста, предложенного Джимом Коксом, Кэролайн спросила, собирается ли Астрид переустраивать дом Ллуэллина.
– Вы должны признать, Астрид, милочка, что там нужна женская рука.
– Там было слишком много женских рук, – добродушно возразил Ллуэллин. – Мне нравится так, как есть.
– У скандинавов совсем другое представление о дизайне, – сказала Кэролайн с ехидцей. – Мне бы хотелось услышать мнение Астрид.
Астрид обернулась и увидела ледяную улыбку Кэролайн. Она знала, что все смотрят на нее. Она взглянула на Ллуэллина. Он ободряюще кивнул и обратился к Кэролайн:
– Она могла бы помочь тебе с домом в Ист-Хэмптоне. Почему бы ей не попробовать?
– Великолепная идея, – сказал Том Риджуэй.
– Это ужасная идея, – возмутилась Кэролайн. – Домик на побережье чудесен. – Она сменила тему: – Хотелось бы узнать, что ты думаешь, Лу, по поводу жутких событий, произошедших с картинами бедного Ван Гога.
– То есть Сезанна, – поправил ее муж.
– Ну конечно, Сезанна. Я так и сказала.
– Ради бога, Лу, – сказал Джим Кокс, заикаясь и размахивая пустым бокалом. – Они могут прийти и сжечь и твою картину.
– Ты не беспокоишься? – спросила Салли.
– Озабочен, да. Беспокоюсь? Только чуть-чуть. – Ллуэллин поерзал в кресле. – Моя картина в безопасности.
– Ты разве не говорил, что они не знают, кто уничтожил те картины? – спросил Том Риджуэй.
– Думаю, они не знают. Но, понимаешь, я так зол, что больше нет портрета из лондонской Национальной галереи и из галереи Алана Пинкстера…
– Так этому сукину сыну и надо, – сказал Джим Кокс. – Он чертов придурок, который переступит через любого, кто встанет на его пути.
– Перестань, – сердито сказала Мэрилин Кокс. – Как ты выражаешься.
– Джим прав, – сказала Кэролайн. – Алан пытается купить право считаться порядочным человеком каждый раз, когда приезжает в Нью-Йорк. Думаю, он должен знать свое место.
Ллуэллин подал голос:
– Я не вполне разделяю мнение Джима относительно Алана Пинкстера. Он нахал и часто бывает груб, но он сам сделал себя. Немногие из нас могут похвастаться этим.
Том Риджуэй кивнул и промолчал.
Ллуэллин продолжил:
– Я зол еще и потому, что убит хранитель Пинкстера. Я слышал, что в Скотланд-Ярде связывают эти два преступления.
– Ничего не знаю об этом, – сказал Стивен Уркхарт.
– Они предпочитают не распространяться. Но пресса уже все разнюхала. Вы еще услышите об этом.
Джим Кокс нетвердо встал на ноги и поднял бокал:
– За картину Эдвина Ллуэллина. – Он говорил с трудом и сильно качался. – Я надеюсь, что с ней ничего не случится. – Он осушил бокал и упал в кресло.
Обед закончился благополучно, и все перешли в зал с окнами. Астрид взглянула на часы. Было 9.30. Симпсоны собирались уехать пораньше, и Ллуэллин сказал, что им с Астрид тоже пора. Спустя несколько минут, поблагодарив хозяев и попрощавшись, они сидели в такси. Через пять минут они уже были перед отелем Астрид.
– Мне стало как-то нехорошо, – призналась Астрид.
– Ты отлично это скрыла, – ответил он.
– Я немного устала.
– Спокойной ночи, милая,– сказал Ллуэллин и нежно поцеловал ее в губы. Она погладила его по щеке и поцеловала в ответ.
– Позвони мне, – попросила она.
Астрид выбралась из такси и вбежала в холл отеля.
Она вошла в свою комнату в десять, заперла дверь и прислонилась к ней. Сердце ее бешено колотилось, она стояла неподвижно, заложив руки за спину и прижав ладони к двери. Спина и плечи болезненно ныли. Потерев шею, Астрид подошла к окну и стала вглядываться в ночной город. Сигналов о сообщении на телефоне не было – хоть какое-то облегчение. Она включила настольную лампу.
– Не пугайся, – раздался голос позади нее.
– Педер!
Аукруст вышел на свет и, подойдя к Астрид, обнял ее.
– Я скучал по тебе, – сказал он равнодушно, без чувства.
Она положила голову ему на плечо и вдохнула его запах. Он повернул ее голову своими большими руками, поцеловал. Похотливо, но без страсти, не как Ллуэллин. Она вырвалась.
– Почему ты не сказал, что приезжаешь?
– Я хотел сделать тебе сюрприз.
– Ты не любишь сюрпризов.
– Это исключение.
Астрид пристально на него посмотрела. Педер выглядел уставшим, ему нужно было побриться и переодеться.
– Когда я прилетел в Нью-Йорк, у меня не было возможности предупредить тебя. Самолет задержался, мы приземлились только в семь, а к тому времени ты уже ушла на… куда там… на обед?
– Да. И я вернулась в десять. – Она улыбнулась. – Но почему ты здесь?
– Чтобы выполнить то, что тебе не удалось.
– Педер, тебе не кажется, что уже достаточно?
– Мы следуем плану. Никаких исключений.
Педер вытащил набитый бумажник и швырнул его Астрид. Он потряс пачкой денег.
– Будут еще… много.
– Почему именно бостонская картина?
Аукруст насмешливо посмотрел на нее.
– Ты что, не понимаешь, что полиция пытается узнать, кто обрызгал эти ценные полотна в Англии и России? – Он засмеялся. – Эксперты работают в лабораториях, выясняя, что за химическое вещество могло нанести такой ущерб. – Его глаза сверкнули. – Они не знают, будет ли уничтожена еще одна картина. – Он потряс головой и заговорил громче. – Но этого больше не произойдет, пока все наиболее значительные картины Сезанна не соберутся в маленьком музее в маленьком городке на юге Франции.
Астрид присела на край кровати.
– И что ты сделаешь тогда?
– Это зависит от зимних аукционов. Сезанн будет продаваться по рекордной цене.
– А если нет?
– Тогда придется обработать еще одну картину. И еще, если потребуется. Возможно, это будет знаменитый портрет твоего дружка Ллуэллина.
Астрид вскочила.
– Нет, Педер! Это такая красивая картина. Я стояла перед ней. Я могла дотронуться до нее. Ты не можешь сделать этого!
– Ты беспокоишься о картине или о Ллуэллине?
– Ты сам велел мне наладить с ним отношения, – сказала она с вызовом.
Педер молчал, повернувшись спиной к единственному источнику света в комнате, лицо его оставалось в тени. Он снял куртку и бросил ее на кресло, затем внезапно вытянул руки и прижал Астрид к себе. Он поцеловал ее долгим, глубоким поцелуем. Потом упал на кровать.
– Я устал, – сказал он, – раздень меня.
Астрид склонилась над ним и сделала, как он велел. Она потакала ему, когда он говорил, что устал, или когда был не в духе или зол.
– Разденься и ляг со мной, – сказал он.
– Пожалуйста, Педер. Не делай мне больно.
– Раздевайся, – приказал он.
Она медленно разделась и легла под простыню рядом с ним. Он провел рукой по ее животу, потом по бедрам.
– Ты холодная, – сказал он.
– Мне страшно.
Он повернулся на спину и лежал неподвижно. Бывало, они лежали рядом долго, прежде чем Аукруст решал заняться сексом или просто крепко засыпал. Иногда их секс был нежным, но часто его страсть вырывалась наружу, и Астрид приходилось терпеть боль и унижение.
– Слушай внимательно, – сказал он. – Мы должны поговорить о завтрашнем дне.
Глава 21
Прежде чем провалиться в глубокий сон, Аукруст объяснил Астрид, что она должна будет делать в бостонском Музее изящных искусств. Утром он втолковал ей это еще раз.
Астрид больше не могла сдерживать своих чувств.
– Я боюсь… пожалуйста, Педер, пойми меня.
– Nei[6]– сказал он резко и отвернулся от нее.
Самолет приземлился и покатился по посадочной полосе. Медицинскую сумку Аукруст поставил на пол к ногам. Он тщательно проверил ее содержимое еще в Каннах, переупаковал вещи и вытащил те из них, которые при досмотре могли вызвать подозрение у службы безопасности аэропорта.
– Нечего бояться, – сказал он успокаивающе. Он взял ее руки и нежно потер их. – Через несколько часов все закончится, и ты вернешься обратно в Нью-Йорк. – Он улыбнулся ей и прошептал: – Ты очень дорога мне. – После этих слов Астрид почувствовала прилив уверенности.
Они договорились разделиться и не встречаться до кульминационного момента хитроумного плана, разработанного Аукрустом. На Астрид был серый костюм и туфли на низком каблуке. Ее темный парик был аккуратно расчесан. Она повесила сумку на плечо и направилась к такси. Астрид назвала адрес магазина на Бикон-Хилл. Осмотрев его, она наведалась еще в несколько магазинов. Сразу после полудня Астрид съела салат в ближайшем ресторане. Часто поглядывая на часы и готовясь оплатить счет, она наткнулась в сумке на косметичку. Ее пальцы нащупали иглу для подкожных инъекций. Астрид хорошо разбиралась в иглах и знала, как находить вену. В этот раз в шприце был тиопентал натрий. «Пентотал, – уверил ее Аукруст, – недолго действует, обычная анестезия».
Она зашла в магазин сувениров, где купила красного пластмассового омара и положила его в сумку, чтобы внести последний штрих в образ туристки, впервые приехавшей в Бостон.
