Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий
«Далековато отъехали, – прикинул майор. – Определенно за Московскую кольцевую железную дорогу».
Наконец грузовик резко повернул вправо и замер. Пучки желтого света автомобильных фар уперлись в высокие деревянные ворота под двускатным навесом. Народ в кузове зашевелился.
Водитель-неумеха резко дернул машину, заставив ее проехать через распахнутые створки ворот. Остановились во дворе, слабо освещенном единственной лампочкой над крыльцом.
Бухнул задний борт кузова, кто-то матерно выругался. Бандиты начали освобождать кузов от стопок «личных дел», патронных коробок и трупов. Василькова оставили напоследок.
Но вот очередь дошла и до него. Чья-то сильная рука схватила майора за правую ногу, потащила по шершавым доскам.
– Перехватывай за руки! – послышался хриплый бас.
Сашку стащили с кузова и понесли.
«В дом или в сарай?.. – гадал он, не открывая глаз. – Или добьют под забором?..»
Освещенное крыльцо осталось позади. Скрипнула дверь, и все вокруг погрузилось в непроглядную темень.
«Нет, хлопнуть не должны – для чего-то я им нужен. Хотели бы хлопнуть, не везли бы через весь город», – успокаивал сам себя Васильков.
– Фартовый черт – ни одной маслины[127] не заполучил! – проворчал голос помоложе.
– Зато сам нараздавал, сучара, – отвечал все тот же бас. – Двоих завалил, четверым шкуры попортил.
– Тогда на кой хрен мы его сюда притащили?
– Наше дело маленькое: приказали – выполняем. А так… моя б воля – я бы эту паскуду еще там заземлил[128]…
Оба Сашкины предположения оказались верными. Во-первых, он был нужен им живым. Во-вторых, его тащили в сарай. Добротный, недавно построенный из сосновой доски. Почему из сосновой? Потому что внутри густо пахло опилками и стружкой хвойной древесины.
Бросив контуженого пленного на пол, один из бандитов пнул его сапогом и проворчал:
– У, с-сука! Еще и за Авдеем для него послали.
– Не только для него. Корешей тоже будет врачевать. Руки-то ему развязывать али как?
– Пущай так поваляется. Лаврушка потом распорядится. Айда в дом вечерять[129]…
* * *Дверь сарая захлопнулась. Снаружи звонко лязгнула щеколда.
Васильков открыл глаза, огляделся. И от неожиданности даже тряхнул головой: вокруг была такая темнота, что становилось не по себе. Ни одного светлого пятнышка, ни одной светящейся точки.
Пока не появился какой-то Авдей, он перевернулся и кое-как сел.
Руки оставались связанными. Движениями плеч Сашка поправил съехавшие набок пиджак и рубашку. Лицо и тело кое-где саднило, стало быть, имелись ссадины и ушибы. Более серьезных повреждений он не ощущал. Это было огромной удачей, ведь граната рванула всего в метре от него.
Да, такое иногда случалось. Уберечься было невозможно от рвавшихся поблизости снарядов, мин и авиабомб. Из-за большого веса стальной оболочки все эти адские штуковины имели приличный радиус сплошного разлета осколков. Если угораздило попасть в этот радиус, пиши пропало – нашпигует так, что сразу «поправишься» граммов на двести. А ручные гранаты иной раз «прощали», отправляя свои осколки единым пучком куда-то в сторону.
Поднявшись на ноги, Васильков качнулся, но устоял. Пошарив в темноте ногой, он обнаружил только пустоту и старую солому. Неожиданно взгляд наткнулся на щель в стене, сквозь которую пробивался слабый свет все той же далекой электрической лампочки над крыльцом. Прощупывая ногой почву, он сделал один шаг, другой, третий…
«Повезло, – думал майор, приближаясь к стене. – Осколками не накрыло, контузия вышла легкой. А долбанула бы граната на полметра ближе, и все – либо кранты, либо улыбался бы до конца жизни…» Впрочем, о будущем и о том, сколько оставалось до того самого конца, лучше не думать. По воле бандитов жизнь могла оборваться в любую секунду.
Наткнувшись на стену, Сашка прислонился к ней лбом. Доска. Грубая, толстая и толком не просохшая, сырая.
Он отыскал между досок заветную щелку и принялся наблюдать за происходящим во дворе…
* * *– Эй! Открой глаза. Слышишь меня? Открой глаза, говорю! – терпеливо настаивал тот, которого бандиты уважительно назвали «доктор Авдей».
Когда он вошел в сарай в сопровождении двух вооруженных мужиков, Васильков лежал примерно на том же месте, куда его бросили полчаса назад. Бандиты принесли с собой керосиновую лампу, поставили ее рядом с контуженым пленником, развязали ему руки. Доктор приступил к осмотру.
Потрогал лоб, посчитал пульс, ощупал шею, грудь, живот, спину – видать, на предмет осколочных или пулевых ранений. Не найдя таковых, захотел глянуть на зрачки, а заодно проверить слух…
– Долго будешь притворяться? – спросил он строгим голосом.
Васильков не реагировал. Слегка шевелил губами, словно шепча что-то в забытьи, мычал и бессильно ронял голову на опилки, когда доктор пытался ее приподнять.
– Да он закосил, сучара! Авдей, дай я ему заделаю по вывеске!
– Голову не трогать ни в коем разе, если хотите, чтобы он очухался и начал соображать! – строго произнес лекарь. И, вытирая тряпицей запекшуюся на ушах раненого кровь, недовольно проворчал: – Видать, хорошо его приложило. Контузило, говорите?
– Оглушило. Граната рядом бабахнула, – пояснил один из бандитов.
Назойливые пальцы Авдея добрались до век, насильно раскрыли глаза – в сознании майора блеснул желтый огонек керосиновой лампы…
– Так что с ним делать? – снова спросил бандит. – Отлежится или назавтра в расход?
– Оклемается. Глуховат малость будет первое время, может, еще заикаться начнет. Денек покормите жиденьким, не беспокойте, и оклемается.
Щелкнули замки саквояжа. Доктор закончил осмотр и засобирался покидать сарай.
– Жиденьким… У нас из жиденького только вода с колодца, чай да самогон, – провожая его, приговаривал бандит. – Деда Митрича разве что упросить…
Сарай опустел, пространство вокруг снова потонуло в липком мраке.
Сашка с превеликим наслаждением подвигал руками, разминая затекшие мышцы, потом растер уставшие от веревок запястья.
Подниматься с мягкой соломы он не торопился. Зачем? Внутренности небольшого помещения, вероятно, построенного для хранения инструментов, он изучил, осторожно обойдя его по внутреннему периметру. Сарай был пуст. Может быть, хозяева этой усадьбы что-то подвесили под потолок? Конскую упряжь, какие-то инструменты для обработки огорода, принадлежности для рыбалки…
Так на селе поступают часто, экономя пространство. Васильков был сугубо городским жителем, но где-то уже встречал подобное.
«Вспомнить бы где», – потрогал он болевший затылок.
* * *На фронт Сашка попал в конце июня сорок первого. Тогда он был зеленым юнцом во всех смыслах этого выражения. Чем он мог похвастаться? За плечами имелся совсем небольшой багаж: учеба в институте, несколько учебно-практических поездок «в поле» и одна – в качестве полноправного геолога. И все. После военкомата прошел ускоренное обучение, получил первое офицерское звание и убыл в свою часть. По одному кубарю в петлицах мешковатой формы неопределенного цвета, ни грамма жизненного и боевого опыта. Столько же сноровки.
Времени на обучение фашист не предоставил; учила сама жизнь, порой устраивая самые жесткие экзамены. В первую же фронтовую неделю младший лейтенант Васильков вляпался в жуткую заваруху и с боями прорывался из сжимавшегося кольца окружения. Отступая на восток с остатками разбитых частей, привыкал, впитывал, постигал азы военного дела, которых выпускнику гражданского вуза катастрофически не хватало.
Молодой геолог оказался понятливым малым. Природные данные, профессиональное владение топографией, а также добротная физическая подготовка позволили ему быстро стать достойным офицером.
