Дело бога Плутоса - АНОНИМYС
С этими словами он отошел в сторону, оставив поляка один на один с крупье.
Пока Марек играл, Ганцзалин рыскал по окрестностям, на своем сомнительном французском заводя с игроками разговоры о том, о сем и пытаясь выяснить, не видел ли кто-нибудь в игорном доме голубоглазого светловолосого русского по имени Платон. То ли игроки тут менялись слишком часто, то ли Платон Николаевич здесь не появлялся, но никто такого вспомнить не мог.
Поняв, что от клиентов толку не добьешься, Нестор Васильевич решил попробовать узнать что-то от крупье. Все попытки разговорить крупье, однако, привели только к тому, что на него стали поглядывать весьма косо, а один из охранников пошел в дом к хозяину.
Не дожидаясь дальнейшего развития событий Загорский направился прямиком к пану Ковальскому – узнать, как у того идут дела.
Неожиданно оказалось, что поляк в выигрыше.
– К вашим тридцати франкам я выиграл еще пятьдесят, – радостно сказал он, на минутку отходя от стола. – Вот увидите, я распотрошу эту богадельню!
– Ни в коем случае, – быстро шепнул ему Загорский, – вы здесь вовсе не за этим. Будьте любезны проигрывать, и как можно более драматически при этом.
Ошарашенный Марек воззрился на действительного статского советника с таким изумлением во взоре и одновременно так жалобно, что любой другой, менее железный человек наверняка бы пожалел его. Однако у Загорского был план и для плана этого требовалось, чтобы Ковальский проиграл.
– Проигрывайте, – повторил Загорский. – Путь они поймут, что вы продулись в пух, что вы на грани отчаяния. Плачьте, умоляйте, падайте к ним в ноги, просите у них кредита. Пусть решат, что если вы не сможете отыграться, то немедленно покончите жизнь самоубийством. И если вдруг они вам что-то предложат, соглашайтесь на любые условия.
– А если мне предложат убить человека? – изумленно вопросил пан Марек.
– Соглашайтесь и не заламывайте слишком высокую цену.
– О чем вы говорите?! – возопил Ковальский. – Я католик, я христианин!
– Ничего страшного. Я лично знаком с папой римским, вам отпустят все грехи на десять тысяч лет вперед. К столу, мой милый друг, проигрывайте все, а мы с Ганцзалином будем ждать вас за той горой.
И Загорский решительным шагом двинулся прочь. Пан Ковальский только головой покачал и уныло поплелся к игровому столу, который только что обещал ему столько радостей, а теперь должен был принести одни разочарования.
Загорский же и Ганцзалин уселись в тени горы и поглядывали на море, которое сияло предвечерним блеском.
– Сколько ждать? – спросил помощник.
Действительный статский советник только плечами пожал: как получится. В любом случае стоит запастись терпением, оно – одна из главных добродетелей детектива.
Ждать, впрочем, пришлось не больше часа. Солнце еще не успело опуститься в море, а пан Ковальский уже был тут как тут. Вид у него был несколько напуганный, глаза бегали из стороны в сторону.
– Вы все проиграли? – строго вопросил Нестор Васильевич.
– Все, – хмуро отвечал Марек и голубые глаза его потемнели от огорчения.
– Отлично. Вы изобразили человека, убитого горем?
Поляк отвечал сварливо, что это было совсем нетрудно: он действительно был крайне огорчен тем, что вместо выигрыша ему пришлось все проиграть. Загорский заметил, что огорчается он совершенно напрасно – если их миссия выгорит, он лично даст пану Ковальскому три тысячи франков на игру.
– Лучше шесть, – сказал тот, быстро приходя в хорошее настроение.
– Вы не шляхтич, вы торговец, – отвечал действительный статский советник, однако обещал подумать.
– Раздумья никого ни к чему не обязывают, – проворчал Ковальский, – а я хотел бы заранее знать свой гонорар. Я, видите ли, слишком рискую.
– Значит, они все-таки сделали вам предложение, – оживился Нестор Васильевич. – Надеюсь, от вас не потребовали убить человека?
– Лучше бы они потребовали от меня убить человека, – уныло отвечал поляк.
По его словам, после того как он необыкновенно талантливо изобразил отчаявшегося и готового покончить жизнь самоубийством игрока, к нему подошел один из охранников и отвел его в сторону.
– Мсье, – сказал он, – я вижу, что вы крайне удручены своим проигрышем.
Ковальский на это отвечал, что он не просто удручен, он пребывает в отчаянии, он того и гляди наложит на себя руки, если только не найдет способа достать где-нибудь хотя бы сотню франков.
– Что ж, – сказал охранник, понижая голос, – я могу помочь вашему горю…
Из дальнейшего разговора выяснилось следующее. Здесь неподалеку, в местечке Симье, есть развалины древнеримского цирка. Днем туда ездят праздные гуляки и клиенты Монте-Карло – развеяться от вчерашнего проигрыша или отметить выигрыш. Но самое интересное начинается там ночью. В этих развалинах три раза в неделю, с пятницы по воскресенье, проводятся гладиаторские бои. Бойцов одевают в древнеримские доспехи, дают им в руки мечи, щиты, копья и трезубцы, и они бьются не на жизнь, а на смерть на потеху богатым бездельникам, которые рады пощекотать себе нервы таким варварским, если не прямо людоедским зрелищем.
– Конечно, мечи и копья там затуплены и ими сложно проткнуть человека насквозь или отрубить ему голову, – продолжал пан Ковальский. – Однако поранить эту самую голову тяжелым ударом или переломать руки и ноги вполне возможно.
– Как я понимаю, в качестве гладиаторов выступают проигравшиеся неудачники, – задумчиво проговорил Загорский.
– Совершенно правильно вы понимаете, – пробурчал Марек.
– А это значит, что мы вполне можем встретить там и нашего Платона Николаевича, – продолжал Нестор Васильевич. – Интересно, сколько там платят бойцам за представление?
– Сто франков, – отвечал поляк.
Сто франков? Вполне приличное вознаграждение за несколько ссадин и синяков, которые можно получить во время такого боя.
– Да вы не слушаете меня, что ли?! – возопил пан Ковальский. – Я же вам говорю, там дерутся мечами и трезубцами. Если бы все было так просто, стали бы они выдавать щиты, да еще платить за такое развлечение по сто франков?
– Ну-ну, не волнуйтесь, – успокаивающе произнес действительный статский советник. – Когда вы должны явиться на бой?
– Завтра к вечеру.
– Отлично. В таком случае мы поедем туда на представление сегодня и все разузнаем. А вам завтра не нужно будет никуда идти.
Ковальский с тоской отвечал, что идти ему будет нужно, потому что он под залог паспорта уже взял аванс в сто франков и, более того, успел его проиграть.
– Но если вы так боитесь драться, зачем же вы согласились? – удивился Нестор Васильевич.
– Во-первых, потому что вы мне велели…
– А во-вторых?
Во-вторых, по мнению Ковальского, совершенно невозможно было отказаться от ста франков. Он полагал, что теперь, когда дело сделано, он имеет право выиграть сотню-другую франков. Но ему совершенно неожиданно почему-то перестало везти.
– И
