Игра без правил - Владимир Моисеевич Гурвич
Внезапно Лобанов даже замер от пришедшей к нему мысли. А что если его цель в том и состоит, чтобы стать прямым наследником. Несколько удачных выстрелов — и уже можно предъявлять свои права. Один уже произведен. А деньги плейбою нужны даже больше воздуха. И как к нему раньше не пришла такая простая мысль.
Лобанов невольно подумал о пистолете, который лежал в ящике письменного стола, рядом с которым они сидели. Это было именное оружие, полученное от командующего армии за один боевой эпизод, когда он спас несколько человек. А потому он имел на него разрешение. Вот только очень жаль, что достать его незаметно от милого Джорджа невозможно.
Лобанов разлил водку, при этом подумал, что в последнее время это делать ему приходиться уж слишком часто. Они выпили. Джордж несколько секунд сидел неподвижно, словно дегустатор, анализируя вкус напитка. Внезапно его лицо расплылось в широкой улыбке. Впрочем, других у него Лобанов пока не видел.
— It is good. Это совсем не хуже виски.
В устах Джорджа это была наивысшая похвала.
— Еще по одной? — предложил Лобанов.
— Vich plaiser.
Лобанова беспокоило то, что слишком большие объемы возлияний лишает его внимания и бдительности — качеств, которые в нынешней ситуации ему требуются особенно настоятельно. Он же не Джордж, в которого алкоголя может войти столько сколько в цистерну. И при этом у него не помутнеет в голове.
Удовлетворив аппетит и жажду, Джордж откинулся на спинку стула и посмотрел на Лобанова.
— Мне нравится твоя квартира. Здесь comfetable. Люблю аккуратных людей, а у меня in home есть полный бардак. Я правильно произносить это слово по-русски?
— Правильно, — подтвердил Лобанов.
— Потому мне не хотеть, чтобы с тобой случиться плохое.
Лобанов насторожился, он даже ощутил, как затуманившая мозг пелена алкогольного опьянения мгновенно стала более прозрачной.
— Что же такого может со мной случиться плохого, Джордж?
— Я не знать, но я сильно, сильно опасаться. Дмитрий Львович убит.
— У тебя есть какие-то предположения о том, кто это сделал?
— О, нет предположений, но есть страх. Разве ты, Саша, не понимать, мы все под прицелом.
Джордж изобразил рукой пистолет, навел его на лоб Лобанова и несколько раз издал звуки, весьма искусно имитирующие выстрелы.
— Теперь ты понимать, что нам грозить.
— Не понять очень трудно. Но откуда исходит опасность? Джордж тебе же что-то известно, иначе ты бы не начал об этом говорить.
Джордж как-то странно посмотрел на Лобанова, и ему показалось, что на его лице отразились колебания: сказать или не сказать. Судя по его ответу он выбрал последний вариант.
— Я не знать, но я бояться, — вновь, как заклинание, повторил он. — Но я так понимать situation: если мы быть вместе, мы находиться в большей безопасности.
— Предположим. Но как это будет выглядеть на практике? Мы будем ходить, держа друг друга за руки, как дети?
— О, я понимать, ты хорошо шутить. Мне нравится твоя шутка. Но ты же понимать, я говорить совсем о другом.
Лобанов демонстративно пожал плечами.
— Ты понимаешь, о чем ты говоришь, а я вот нет. Я хочу знать, что ты предлагаешь конкретно.
— Я думать, ты понять меня, — с некоторым огорчением в голосе произнес Джордж. — Я говорить о поиске картин. Я бы мог помогать тебе.
— А с чего ты взял, что я буду искать картины?
— Но это же миллионы долларов! — Джордж от возбуждения даже привстал. Весь его вид выражал смесь изумления с негодованием, которыми он был охвачен.
— А жизнь еще дороже. Ты же сам мне только что сказал, что нам всем угрожает опасность. Не буду искать коллекцию, не будет угроз. Разве не так?
— Так, — довольно уныло подтвердил Джордж. — Так ты не искать картин?
— Я этого не говорил. Я говорил только то, что жизнь дороже денег. Но иногда деньги становятся дороже жизни. Особенно чужой.
— О, да, это правильно! — горячо подхватил тезис Джордж.
— Послушай, Джордж, дело очень серьезное, я должен все обдумать. А за предложение союза — спасибо. Вполне возможно, он у нас и сложится.
Джордж понял, что на сегодня большего он не добьется, а потому перевел взгляд на бутылку. Там еще оставалось четверть содержимого.
— На посошок, — сказал Лобанов.
— Что есть на посошок?
— На посошок пьют перед уходом в том случае, если люди испытывают взаимную симпатию.
— Замечательно! Let drinc на посошек.
На этот раз обязанности виночерпия взял на себя Джордж, он быстро разлил остатки водки по рюмкам.
Джордж не стал разводить церемонии прощания, это было не в его характере. И едва порция водки достигла дна его желудка, он тут же вскочил с места и быстро зашагал к выходу.
— Я очень надеяться на тебя, — сказал он прежде чем исчезнуть в тесной кабинке лифта, в которую ему не без труда удалось втиснуть свое большое тело.
Проводив гостя, Лобанов вернулся в квартиру, тщательно закрыл дверь на замок. Затем подошел к письменному столу, достал из ящика пистолет и сунул его за пояс. Давно он не ощущал холодного прикосновения к своему телу оружия. Черт возьми, кажется, он даже не заметил, как вляпался в опасное дело? Эта спрятанная много лет назад коллекция картин, не дает покоя его недавно обретенным родственникам. А еще кому? Не случайно и Натали, и Джордж намекали на таящую им всем угрозу. От кого она исходит? К сожалению, никто из них на этот вопрос не сумел или не захотел дать ответа. А от него и зависит его решение, что же ему делать дальше? Сейчас же он похож на путника, который находится в незнакомом месте, да вдобавок ничего не видит, так как вся окрестность погружена в потемки. Вот и выбери в такой ситуации правильную дорогу.
Он подошел к окну и стал смотреть во двор. Уже было темно и там не было никого. Он посмотрел на свою машину — все ли с ней в порядке? Внезапно в нескольких сантиметров от его головы треснуло стекло, обсыпав его дождем острых осколков.
Лобанов по старой армейской привычке тут же бросился на пол. У него не было никаких сомнений в том, что стреляли из
