Кэролайн Роу - Успокоительное для грешника
— Видите, Исаак, — спокойно заговорил Беренгер, — эта чаша — поистине орудие дьявола. Это подложная реликвия, и она сеет раздор на своем пути. Я с дрожью думаю, что едва не отправил вас в дворцовую тюрьму.
Он сел на край кровати.
Врач подошел к окну, сделал глубокий вдох, потом вернулся к постели.
— Я очень виноват, Ваше Преосвященство, — заговорил он наконец негромким голосом. — У вас есть причина для гнева. Я позволил себе увлечься заботой о других. Погрузился в водоворот интересов, входящих в противоречие с вашими. Это было бы неоправданно в любое время, но когда Ваше Преосвященство больны, это очень дурно.
— Исаак, давайте не спорить о разделении вины, — мягко сказал Беренгер. — Но проблема у нас остается.
— Думаю, Ваше Преосвященство правы, говоря, что эта чаша, что бы она собой ни представляла, окружена злом. Но сама по себе она просто металлический предмет, сделанный из серебра, добытого из Божьей земли. Она безобидна.
— Совершенно верно, — сказал епископ. — Это люди делают ее приносящей добро или зло. В этом мы полностью согласны. Вопрос в том, что мы пытаемся сделать?
— Кто-то, — ответил Исаак, — должен найти золото сеньоры Сибиллы и сеньора Марти и вернуть его им. Его похищение было очень серьезным преступлением против них.
— И с обнаружением золота будет арестован убийца. Кроме того, я хотел бы, чтобы подложный Грааль был найден и уничтожен в топке серебряных дел мастера.
— Его необходимо найти и уничтожить?
— Да. Иначе он по-прежнему будет источником духовной заразы для города.
— Для того чтобы найти его, — негромко сказал Исаак, — сперва нужно сделать несколько дел.
— Ну, вот, Исаак, — сказал Беренгер обычным голосом, — вы опять наставляете меня, как руководить епархией.
— Прошу прощения, Ваше Преосвященство, но поскольку все во дворце уже-наверняка знают, что мы поссорились, мне пришло в голову, что можно использовать нашу ссору для того, чтобы помочь устроить ловушку убийце.
— Как она может помочь?
— У меня зародилось несколько идей, Ваше Преосвященство. Одна из них может спугнуть его.
— Изложите их, — сказал Беренгер.
Оба отошли в дальний от трех дверей угол спальни. Сели и погрузились в долгий, негромкий разговор.
— Испробуем это, — сказал наконец Беренгер, поднимаясь. — Но, думаю, вас не должны здесь видеть. Сможете выйти через задний ход?
— Конечно, Ваше Преосвященство. Пусть только Юсуфу скажут, чтобы не ждал меня в коридоре.
Исаак открыл узкую дверь, ведущую на кухню, и стал бесшумно спускаться. Через двадцать ступеней слева оказалась еще одна лестница, ведущая в сад епископа.
Юсуф догнал врача, когда тот шел через площадь к воротам еврейского квартала.
— Господин, — негромко сказал он. — Я не могу поверить в то, что произошло.
— Прекрасно. Иногда в сомнении лежит начало мудрости, — ответил Исаак.
— А как с моей лошадью? — обеспокоенно спросил мальчик. — Как я смогу приходить и ездить верхом?
— Юсуф, епископ на тебя не сердится. Веди себя, как всегда.
— Господин, как я могу? После того, что услышал?
— Послушай, Юсуф. Ты должен вести себя с Его Преосвященством так, будто этим утром ничего не произошло. Понимаешь? Завтра утром пойдешь во дворец и будешь делать то же, что всегда.
— Нет, господин. Не понимаю. Но раз вы говорите, что я должен, значит, буду.
Глава шестнадцатая
Слухи о близкой кончине епископа быстро распространялись с воскресного утра. В понедельник вызвали другого врача, но Его Преосвященство не захотел, чтобы тот его обследовал. В городе также поговаривали, что умную дочь сеньора Исаака видели входящей во дворец и выходящей оттуда, что она заботится о здоровье Его Преосвященства.
Тем временем Баптисту похоронили, его никто не оплакивал, кроме сеньоры Аны Родриге; городские стражники расспрашивали всех встречных, не знают ли они кого, внезапно приобретшего много золота. Но в последнее время на рынке никого не видели с кошельком, полным золотых монет, никто не видел сундуков с золотом в домах соседей.
— Чего эти глупцы ожидают? — сказал Бернат. — Что похититель будет разбрасывать золотые монеты на ступенях собора на глазах у всех? Тот, кто похитил деньги Гвалдреса, надежно припрячет их до тех пор, пока не сможет найти правдоподобное объяснение своему богатству.
— Бернат, не жалуйся на стражников, — ответил епископ. — Они выполняют важную задачу.
— Какую, Ваше Преосвященство?
— Убеждают горожан в том, что делается что-то полезное.
Стражники не преминули зайти во двор сеньора Висенса. Когда торговец вышел поговорить с ними, они стояли, неловко уставившись на вымытые булыжники.
— Прошу прощенья, сеньор, — сказал командир. — Можете вы объяснить происхождение этого пятна? Мы слышали…
— Знаю, что вы слышали, — раздраженно сказал Висенс. — Жена говорит, что об этом все знает привратник.
— Можно нам поговорить…
— Конечно, — сказал Висенс. — Мне сказали, он слег в постель, но, думаю, не настолько болен, чтобы не мог поговорить с вами.
Висенс хлопнул в ладоши, из кухни вышел, сутулясь, мальчик-слуга.
Молодого стражника отправили расспросить привратника. Стражник вышел покрасневшим и что-то прошептал на ухо командиру.
— Что? — выкрикнул командир.
— Он клянется в этом, — ответил несчастный юноша. — Собака поймала крысу и, терзая ее, обрызгала кровью камни. Привратник отогнал собаку и отбросил крысу пинком. Говорит, что сможет найти ее труп, если это важно.
Стражники ушли с извинениями.
— Все равно, — сказал командир, — он слишком богат и значителен, чтобы можно было бросить его в тюрьму.
Во вторник, после ссоры Исаака с епископом, врач сидел с Юсуфом и Ракелью.
— Если кто-нибудь спросит, что сегодня произошло между мной и Его Преосвященством, вы…
— Ответим, что ничего об этом не знаем, — твердо сказала Ракель.
— Ни в коем случае, — сказал ее отец. — Вы пожмете плечами, огорченно покачаете головой и ответите, что вам очень мучительно говорить о разрыве между врачом и пациентом.
— Так надо, господин? — спросил удивленный Юсуф.
— Да. А я, со своей стороны, постараюсь помочь вам с отговорками и полуправдами. Это одно.
— Но зачем? — спросила Ракель.
— Скоро увидишь, дорогая моя, — ответил отец. — Кроме того, у меня есть особые задания для каждого из вас. Слушайте внимательно.
Ракель и Юсуф вышли из восточных ворот еврейского квартала вместе с Лией, служанкой. Лия выглядела очень довольной, так как считала задачу нести корзинку с лекарствами для своей юной госпожи большим шагом вверх по сравнению с обычной работой по дому. Она надеялась, что они с достоинством войдут в парадную дверь дворца. К ее разочарованию, они обогнули площадь, подошли к дворцу епископа сзади и вошли на кухню.
— Привет, Юсуф, — сказал главный повар, — привет, сеньора Ракель. Мы рады видеть вас, несмотря на все неприятности.
И даже его первый помощник сменил улыбкой обычно мрачное выражение лица, приветствуя их, так как они стали общими любимцами в окружении епископа за время недавней долгой поездки в Таррагону и обратно.
— Я принесла корзинку с лекарствами. Папа не хочет, чтобы у Его Преосвященства кончилось что-нибудь необходимое.
— Предусмотрительно с вашей стороны, сеньора, — сказал повар. — Их лучше всего положить в кладовую вместе с остальными. И скажите брату Как-бишь-его, как их применять.
Пока Ракель с Лией выполняли эту задачу, Юсуф отправился поболтать с тем, кто временно окажется без дела. Он подсел к столу в дальнем конце кухни.
— Мой учитель расстроен, — признал Юсуф после недолгих вкрадчивых расспросов. — Очень расстроен. А все этот Грааль. Вот что встало между ними.
— Не представляю, как, — сказал слуга, заглянувший немного перекусить. — Мой хозяин говорит, что этот Грааль определенно подложный, и нечего о нем думать.
— Мой учитель думает иначе, — сказал Юсуф. Подался вперед и зашептал: — Этот Грааль убивает епископа. Вот что он думает.
— Каким образом? — спросил один из заинтересовавшихся конюхов. — Грааль не у Его Преосвященства, так ведь?
— Не у него, — сказал Юсуф. — Граалем владеет один из его врагов и колдует с ним. Если преуспеет, то наверняка убьет епископа.
— Мой хозяин ничего об этом не говорит, — сказал слуга, — а он, скорее всего, будет очередным епископом — он понимает эти дела.
— Или думает, что понимает, — с презрением сказал другой конюх.
— Кто еще, как не дон Рамон? — сказал слуга. — Все остальные слишком стары или слишком незначительны.
Сидевшие молча согласились. На взгляд дворцовых слуг, Рамон де Орта был первым кандидатом на должность епископа.
