Дороти Иден - Тайна Иерихонской розы

Она подъехала к шкафу, достала ботинки и отдала их мне.

— Дорогая, к ним не прикасались, — она подстелила журнал под подошвы. — Боюсь, с ними уже ничего не сделаешь — видите, что произошло с кожей.

— Да, — печально заключила я. — Да, кожа вся прорезана. Я так надеялась, что их можно еще починить. Отец подарил мне их на восемнадцатилетие. Они были моими любимыми.

Я тихонько потянула за изорванные края кожи, пытаясь разгладить их. Там что-то запуталось, и мне пришлось потрудиться, чтобы вытащить это. Должно быть, это был комок изорванной кожи…

Я нахмурилась. Это была не кожа.

Я отложила ботинки, как будто мне уже не было интересно, на самом деле сгорая от любопытства. Казалось, прошла целая вечность, пока ушла миссис Мария; я не услышала ни слова из того, что она говорила.

Едва оставшись одна, я тут же схватила ботинки. Конечно же, без всякого сомнения, этот маленький комок — это были розовые лепестки! Три-четыре лепестка были отдельно, и их можно еще было узнать. Не мог же их принести сюда ветер с противоположного конца сада! Это было невозможно. Абсолютно невозможно!

Тогда что же? Глупо, конечно, но, выходит, их туда положили. А в этом доме только один человек постоянно носил в волосах розу Джерико.

Я отвлеклась: внизу громко хлопнула входная дверь и послышались голоса. Постепенно шум стих, и все снова стало спокойно. Вот для чего были эти лепестки: чтобы отвлечь, запутать меня. Тот, кто это сделал, действительно очень умен, раз уж захотел, чтобы я подумала как раз то, что мне сначала пришло в голову. Я постаралась логически разобраться с ними со всеми. Миссис Мария — не в счет, если кто-то не делает это за нее. Коррин — тоже нет; мы очень близки, кажется, она вообще мой единственный настоящий друг, просто не хочет вмешиваться. Тогда мистер Эмиль? У него вполне могли быть свои причины. На Джона я подумать не могла. Я знала, что это не мог быть он! Так кто же? И опять же — почему? Что за причина? Что я такого сделала?

Я сунула ботинки под кровать, не собираясь их выбрасывать, и откинулась на подушки.

Я перестала прислушиваться к тишине, почувствовав, что что-то не так. Разгадка была прямо у меня перед носом — и я упустила ее: никто из них этого не делал. Это могла быть только миссис Беатрис. Ведь все в семье говорили, что в последнее время она слегка не в себе. Если у нее действительно что-то не в порядке с головой, то логичной причины ей не надо, достаточно одной навязчивой идеи. Это означало, что я постоянно нахожусь в смертельной опасности. Она вполне могла написать мне записки, чтобы я могла догадаться о Джоне и Лаурин. Может быть, в глубине души она хотела стать хозяйкой Уайт-Холла. Миссис Марию она не брала в расчет из-за ее болезни. Сейчас она явно собиралась убить меня, так же как она убила Лаурин. Она даже еще раз меня предупредила.

Нужно было сказать о моих подозрениях Джону, и немедленно. А что если ее состояние ухудшится и она совсем потеряет над собой контроль?

По закону подлости, Джон проспал весь день, а у меня не хватило духу его разбудить. В тот вечер я засыпала, жалея, что не могу спать с открытыми глазами, и очень волнуясь, что остаюсь одна.

С облегчением я встретила рассвет с его ослепительными лучами солнца, пробивающимися ко мне в комнату через окно. Тут же пришла Полли с подносом, и я немедленно ее отослала с запиской к Джону. Она вернулась через несколько минут, все еще с запиской в руке и сказала, что мистер Джон уже уехал. Ему нужно было уладить очень много дел до свадьбы, которая должна была состояться на следующей неделе.

Я едва притронулась к великолепному завтраку. Попыталась читать, но через несколько страниц отложила книгу. Вскоре Полли принесла мне чашку молока и осталась немножко поболтать. Она собиралась провести день со знакомыми родителей и была очень взволнована по этому поводу. Она ушла, и я, взяв костыли, подошла к окну. Коррин была в саду со своей матерью, пытаясь приколоть розу рядом с брошью у ее горла. Миссис Беатрис отказывалась, и выражение ее лица было сердитым, как будто они ссорились. Я отвернулась, вдруг почувствовав, что невыносимо устала ощущать себя инвалидом. Медленно и неловко я надела канифасовое платье в горошек и накинула на плечи темно-кремовую шаль, сколов ее маленькой золотой булавкой. Я собиралась прогуляться.

Без особого труда, добравшись до ступенек, я остановилась, осторожно разглядывая их. Из библиотеки вышел мистер Эмиль, заметил меня, и, взбежав через ступеньку наверх, схватил меня на руки и отнес вниз.

— Не нужно этого делать, если вы неуверенны в себе, — посоветовал он.

— Гэби? — Коррин вошла, как раз когда мистер Эмиль опускал меня на пол; на ее глаза упала легкая тень. — Гэби, дорогая, вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете? Ну, ладно, — ее голос звучал неуверенно, — идемте в гостиную, по крайней мере, там есть удобное кресло. Эмиль, помоги.

— Нет, я могу сама, — заверила я его и неуклюже направилась в комнату.

— Вы просто должны нас всех ненавидеть за то, что мы позволили, чтобы такое случилось, — она помогла мне расправить юбки; ее голос звучал сочувственно. — Как легкомысленно было с нашей стороны не предупредить вас об этих ловушках. Их ставят от браконьеров.

— Кажется, эту никто не ставил. Абвер от нее отказывается.

Остренький подбородок Коррин опустился.

— Ах, Абвер. Это точно был он. Этот человек так легко забывает что угодно, когда ему нужно. Я замечала за ним это и раньше. Эмилю просто придется с ним поговорить. А вам, — она тепло улыбнулась, — не помешает быть поосторожней. Джон и так долго ждал, подождет еще, — она засмеялась. — Не будьте такой серьезной, Гэби. Я понимаю, как вы себя чувствуете. Тяжело быть терпеливой. Этим искусством я, признаюсь, сама не очень-то владею.

— Мне намного лучше сегодня, — сказала я, почувствовав вдруг доверие к ней. — Хочу ненадолго выйти на улицу, прогуляться.

— И не судите нас строго, — ее глаза искренне блеснули. — Нам очень неловко.

— А, мисс Гэби! — в комнату въехала миссис Мария, одобрительно глядя на меня. — Вам не терпится встать на ноги. Это хороший знак. Джон будет доволен, — она одарила меня своей великолепной улыбкой и посмотрела на свои накрытые одеялом ноги. — Вы знаете, вам очень повезло, что вы не остались вот такой после этого происшествия. Я так хорошо помню свою свадьбу… Кэлверт так был похож на Джона. Красивый, решительный… Он настоял на том, чтобы мы поженились даже после несчастного случая. Я, естественно, поначалу беспокоилась, но потом никто из нас не жалел о принятом решении. Ну, ладно, хватит воспоминаний. Теперь у вас с Джоном будет своя семья. Надеюсь, он закупит все, что я ему написала в списке, — ее глаза сияли, и, казалось, она помолодела. — Признаться, меня взволновала предстоящая свадьба.

— А Джон скоро вернется?

— У него много дел, не думаю, что его стоит искать раньше пяти или шести. Вас что-то беспокоит, дорогая? Вы выглядите такой напряженной.

Я улыбнулась.

— Со мной все в порядке.

В дверях показалась Полли.

— Миссис Мария, приехала миссис Тенабалм.

Она кивнула.

— С вашего позволения, — она выкатила кресло.

Я уже начала вставать, чтобы пройтись, как Коррин взяла меня за руку.

— Я бы хотела кое-что с вами обсудить, если вы не против.

— Конечно.

— Это насчет Пити, дорогая. Только, пожалуйста, не подумайте, что это мое желание или предложение; это просьба Пити. Я постаралась отговорить его, но… ну, вы знаете, он упрямый ребенок. Вы ему нравитесь, я уверена. Я думаю, просто дело в том, что он привык ко мне и ненавидит перемены, — она остановилась и в нерешительности посмотрела на меня. — Мне так не хочется вам это говорить, но он просил меня поговорить с его отцом, чтобы вы его больше не учили. По-моему, он слишком уж упрямится, и его просто нужно хорошенько отшлепать, но, к сожалению, не я занимаюсь его манерами. Он сказал, что если я с ним не поговорю, то он это сам сделает, в чем я очень сомневаюсь, но я все-таки решила, что лучше этим заняться самой, — она взяла меня за руки и пожала их. — Мы стали подругами, и ничего не должно вставать между нами. Поэтому я должна была сказать вам это.

Я была удивлена, подавлена, у меня практически не было слов.

— Да, я благодарна, что вы сказали мне, Коррин. Его отец об этом уже знает?

Она подняла брови и нехотя улыбнулась.

— Это ведь такое деликатное дело, правда? Мне совершенно не хочется говорить ему, что его сын хочет, чтобы его учила я, а не женщина, на которой он собрался жениться. Я надеялась, что вы согласитесь с ним об этом поговорить.

Я подняла глаза и увидела, что она взволнованно смотрит на меня.

— Надеюсь, это не коснется нашей дружбы, — продолжала она. — Вы знаете, я забочусь только о благе Пити, но сейчас я бы его запросто отшлепала!

— Я понимаю, — я заставила себя говорить непринужденно. — Я поговорю с Джоном. Меня просто это немного огорчает. Но, думаю, этого следовало ожидать, — я подалась вперед. — Мисс Коррин, ребенок болен, я это знаю. Я точно знаю — его ум в полном порядке, это все только признаки физической болезни. Но что мне делать, если он так отвергает меня? — Я огорченно вздохнула. — Он чего-то боится, если бы только знать, чего. Я сделаю как обещала, но сначала попытаюсь поговорить с ним и убедить его дать нам еще немного времени. У меня были такие планы для него!