Игорь Середенко - Иконописец

— То есть как, нет? — сердце Руперта забилось. Неужели его обманули? — Где же он теперь?

— Я же уже сказал, что он был смертником.

— Его казнили? — с ужасом спросил Руперт.

— Да, я просмотрел записи, — ответил директор тюрьмы. — Его расстреляли.

Руперт покрылся пунцовым оттенком.

— Я смотрю, вы чем-то озабочены, — сказал директор. — Если хотите, выпейте воды. — Он потянулся к графину.

— Нет, спасибо. Мне нужно поговорить с тем человеком, который говорил вам о моем визите, — неожиданно сказал Руперт.

— Ну… не знаю… — директор задумался. — Подождите меня за дверью.

— Хорошо, — сказал Руперт и вышел.

В коридоре он увидел молодого офицера. Спустя минуту дверь открылась, и директор попросил войти Руперта Коу.

— Вы можете говорить, — сказал директор, указывая на телефон, и отходя от стола.

Руперт подошел к столу и взял трубку телефона.

— Это Руперт Коу, — сказал он.

— Что вы хотите? — спросил неприятным, слегка раздраженным голосом Царев. — Адрес вы получили. — Руперт почувствовал легкую нотку неприязни.

— Интересуемый меня человек мертв, — заявил Руперт. — Вы знали об этом, не так ли?

— Я обещал вам адрес, но не говорил, что вы увидите его.

— Это нечестно, — заявил Руперт.

— Что?! Нечестно?! — повысил голос Царев.

Руперт почувствовал раздражение и злобу. Зная возможности этого человека и его нрав, он решил успокоить ситуацию.

— Так как он умер, то я хотел бы повидаться со следователем, который вел его дело, — предложил Руперт.

Некоторое время голос молчал, по-видимому, Царев размышлял, затем он спокойно заговорил.

— Хорошо, но это последнее, что вы от меня получите. Трубку передайте директору.

Руперт отдал трубку и вышел в коридор. Его сердце колотилось, он сомневался в честности Царева, но выхода у него не было. Ему показалось, что Царев что-то скрывает от него. И это не касается его коллекции. Если бы Цареву нужны были лишь иконы, то он бы уже давно смог бы ими овладеть. Что-то еще стояло между иконами и Царевым. Чего-то не доставало. Пока Руперт думал об этом, открылась дверь, и в коридор вышел директор. Его лицо было бледным, в глазах виден страх и беспокойство. Почти заикаясь, он предложил Руперту войти.

— Вот, — он протянул Руперту небольшой лист бумаги, — это адрес следователя, его зовут Артур Панин.

Руперт взял лист.

— Это здание полицейского участка? — спросил Руперт.

— Да, он там работает следователем. Он вел дело Германа Кухты. А это телефон Александра Царева, — он передал Руперту еще один небольшой лист. — Он просил звонить ему, если будет необходимость.

Теперь Руперт был уверен, что есть еще что-то, более ценное, чем иконы. Царев не хочет говорить об этом, но, оставляет дверь открытой для лондонского сыщика.

— Да, и главное. Он спросил на счет вашего обязательства, — сказал директор.

— Передайте ему, что когда я поговорю с Паниным, то он получит то, что хотел на Главпочтамте. Посылка будет на его имя, — ответил Руперт.

На следующий день Руперт прибыл к полицейскому участку. Как и раньше, его сопровождали люди Царева на черной машине. На пропускном пункте Руперт обратился к дежурному. Он показал карточку с именем сыщика. Дежурный сделал звонок, а потом вызвал сержанта. Руперта проводили в кабинет к Артуру Панину.

— Мне уже говорили о вас, — сказал Панин на беглом английском. — Приветствую коллегу из Скотланд-Ярда.

— Я там уже не работаю, — ответил Руперт Коу. — Я занимаюсь частным сыском.

— Присаживайтесь. Мне сказали, что вас интересует Герман Кухта.

— Да. Я знаю, что его уже казнили. Скажите, кто он, откуда, есть у него семья?

— Семьи у него не было, — ответил Панин. — А большую часть жизни, как я выяснил, он провел в монастыре.

— Он монах?

— Не совсем. Его хотели принять в монахи, но он не торопился с этим.

— Что же он делал в монастыре?

— Рисовал иконы, ответил следователь.

— А за что его казнили? — спросил Руперт.

— Это весьма странное дело. Я до сих пор не уверен, что судьи вынесли правильный вердикт.

— Расскажите поподробнее.

— Я не имею права разглашать всех данных дела, — начал Панин, — но кое-что я вам расскажу. Мы искали маньяка вот уже несколько лет. Характерным почерком серийного убийцы было следующее: он убивал юношей и девушек в возрасте 14–23 года.

— Каким образом?

— Молотком. Удары преступник наносил сзади, по затылку. Его искали, как в городе, так и в области. Последние три преступления были совершены в лесопосадке, за городом. Психиатрический портрет преступника был таков: мужчина, в возрасте 40–50 лет, среднего роста.

— Как его поймали? — спросил Руперт.

— Тогда мы распределили своих сотрудников вдоль железнодорожных путей — на остановках, в пределах лесополосы, так как именно там были совершены последние преступления. Мы ждали нападения там, но и в городе тоже работали наши сотрудники под прикрытием. Однажды днем, нам в участок позвонил младший сержант. Он сообщил, что на одной из остановок железнодорожного пути, он встретил подозрительного мужчину. Подозреваемый выходил из лесополосы в весьма мрачно состоянии. Наш сотрудник проверил документы. Под портрет подозреваемого, что составил наш эксперт-психиатр, он подходил. При нем обнаружен рисунок молодой девушки. Наброски были сделаны карандашом. Но вот молотка обнаружено не было. Но ведь он мог его и выбросить.

— Почему же вы решили…

— Я расскажу, — продолжил свой рассказа Панин. — Наш сотрудник записал его адрес. Подозреваемый жил в монастыре.

— Монах?

— Об этом потом. Его сотрудник отпустил, так как не было при нем орудия убийства, сотрудникам приходилось по сотни человек проверять в день. Каждый из них мог быть преступником. В этом деле важна любая мелочь. На следующий день обнаружили труп молодой девушки. Его обнаружила пожилая женщина, сельский житель. Люди ходят по тропам, проходящим через лесополосу — с работы и на работу в город. На затылке у девушки была смертельная рана от удара твердым тупым предметом. При девушке были деньги, их преступник не взял. Кольцо, серьги — остались на трупе, их преступник не тронул, как и в других случаях преступлений серийного маньяка. Я проверил отчеты своих сотрудников за последние сутки и… нашел отчет младшего сержанта. Оперативная группа выехала по адресу местожительства подозреваемого. Да, забыл сказать главное, сержант осмотрел труп и узнал в изображении на портрете, что видел у подозреваемого, погибшую девушку.

— Невероятно. Он что же, сначала убивал, а потом делал наброски к рисунку.

— Похоже на то, — согласился Панин. — В монастыре мы нашли его за очень странным делом.

— Каким же?

— Герман Кухта, так его звали. Он сидел во дворе, на территории монастыря и сжигал какие-то предметы.

— Что это было?

— Как потом оказалось, это были его рисунки. Точнее уже законченные работы. Он сжег все иконы, что рисовал в монастыре. У него там была целая комната, в которой он работал над написанием икон. Монахи и настоятель не знали об этом его двойном увлечении.

— Вы хотите сказать, что Герман сначала убивал, потом рисовал лица своих жертв, а затем выдавал картины за иконы?

— Да, верно. Как мне рассказал настоятель: «Художник он был отменный, таких не сыщешь». На иконах он изображал монахов и монахинь, говорил, что они мученики, а потому святые, их отметил Бог.

— Или его рука.

— Да уж. Ужасное преступление.

— Но мне показалось, что вы сомневаетесь в его причастности, — сказал Руперт.

— Я и сейчас так считаю, — ответил Панин. — Он сжег все иконы, что висели в монастыре, но … Он не тронул того рисунка. По нем, как вещественному доказательству и свидетельству нашего сотрудника, что видел его в день и час смерти девушки, суд приговорил Германа Кухту к высшей мере наказания.

— Какова она у вас?

— Расстрел. Но теперь его отменили. Это произошло недавно, почти сразу после казни Германа. Ему не повезло. И, слава Богу. Я хоть не верю, но, видимо, есть Бог на свете, если он не дал возможности уйти от наказания.

— Вы говорили о своих сомнениях, — напомнил Руперт.

— Ах, да, сомнения. Судьи, что присутствовали во время суда, однозначно отправили его на смерть. Люди в зале плакали, я видел матерей, пожилых женщин, которые потеряли своих детей. Они готовы были разорвать преступника. Но мне показалось, что в его деле что-то было не так. Во-первых, преступник не всегда уходил с пустыми руками. Он брал с места преступления какую-то вещь с трупа. Она напоминала ему о совершенном им деянии. Серийные преступники наслаждаются воспоминаниями о содеянных преступлениях, видя эти предметы, держа их в руках. Они им напоминают…

— Я знаю о серийниках. Что дальше? — спросил Руперт.