Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти
Тора разочарованно смотрел им вслед. Конечно, чего же он хотел?
— Ну-ну!.. — Сзади к нему тихонько подкралась тетушка. — Стало быть, тебе понравилась малютка с цитрой? Я сказала ей, что ты неровно дышишь к ней.
— Вот как? А я не знал, — удрученно отозвался Тора.
— Ты так и отпустишь ее? — Старуха всплеснула руками. — Да ты, должно быть, просто дурень!
— Да ладно, тетушка, что поделаешь! — вздохнул Тора. — Лучше скажите мне, кто такая эта Омаки. Она здесь?
— Ах вон оно что! Забудь о ней! Ее забрали. И уж тут я умываю руки. Я и взяла-то ее лишь потому, что уважила просьбу профессора, а так — одни неприятности с ней, ненадежная. Только и зыркает глазами по сторонам в надежде заловить кого-нибудь из мужчин.
— Что значит забрали?
— Забрали, и все! Нет ее здесь, и вообще некогда мне разговаривать со всякими дурнями! Ступай прочь!
В напоенной ароматами ночной мгле мерцали фонарики, словно мотыльки, порхающие среди свисающих до земли ивовых ветвей. Улицы были наводнены толпами веселых гуляк в праздничных нарядах, в тени деревьев обнимались влюбленные. Еще целый час Тора бесцельно бродил по кварталу, улыбаясь встречным одиноким девушкам, но так и не нашел себе компании. Совсем поникнув, он прислонился к стволу дерева и задумался о том, что делать дальше. Домой идти было еще рано. С утра он нахвастался о своих планах, и теперь другие слуги безжалостно высмеют его. С другой стороны, у Торы почти не осталось денег — не хватит даже на дешевый притон.
Вдруг у него за спиной нежный голосок прошептал:
— Тора-сан!
Он обернулся и увидел свою очаровательную цитристку — она стояла, прижимая к груди инструмент, и улыбалась.
— Я на сегодня закончила, — сказала она.
Тора вытаращил глаза в радостном удивлении.
— Прелесть моя! — вскричал он. — Я стоял тут и мечтал, и вот мои грезы вмиг стали явью! Я мечтал о вас!
Она покраснела и засмеялась:
— Ну что вы! Мы же только сегодня познакомились!
— У мужчин иногда так бывает. Ударит, как молния, и ты ничего не можешь поделать, остается только мучиться… Мучиться, пока не… — Он устремил на нее отчаянный, молящий взгляд.
— Вы не должны говорить так с девушкой, Тора-сан.
— Вам известно мое имя, а я вашего не знаю. Как это получилось?
— Меня зовут Мичико. А ваше имя мне назвала тетушка из «Старой ивы».
«Ай да тетушка! Вот спасибо ей!» — подумал Тора. Ему очень нравилась Мичико и ее безыскусные манеры.
— Давай немного прогуляемся, Мичико, — предложил он. — И я с удовольствием угостил бы тебя ужином в каком-нибудь милом местечке. Ты, наверное, устала за день и проголодалась?
Она улыбнулась:
— Да, Тора-сан. Спасибо.
Но все заведения оказались переполнены, а частные номера сняты. Поскольку Тора лелеял планы гораздо более обширные, чем просто ужин, он расстроился не на шутку.
— А почему бы нам не купить еды с собой и не пойти ко мне? Я живу неподалеку отсюда, — предложила Мичико, видя, как омрачилось его лицо.
Тора просиял. Он купил жареных креветок и большую бутыль саке, и они покинули увеселительный квартал. Мичико снимала комнатушку за лавкой бамбуковых дел мастера, изготовлявшего навесы. Семья ремесленника уже спала, поэтому они на цыпочках прокрались по длинному коридору в крохотную каморку в задней части дома. Это было тесное, но чистое и аккуратное жилище.
Мичико взяла с полки свернутую в рулон соломенную циновку и расстелила ее на деревянном полу, потом поставила блюда и чарки, хранившиеся в простом сундуке. Они с Торой сели. Мичико разложила еду, Тора разлил саке.
Девушка была голодна. Сытый после пирушки Тора наблюдал, как Мичико ест, и, когда она закончила, придвинул ей свою порцию. Ему нравились девушки с хорошим аппетитом. Сейчас, когда они сидели совсем близко, она оказалась еще миловиднее. Глазки ее заблестели, когда она утолила голод и избавилась от усталости, а влажные пухленькие губки выглядели и вовсе соблазнительно. Закончив трапезу, Мичико уселась как степенная дама и одарила Тору широкой улыбкой.
— Спасибо, Тора, — с чувством проговорила она. — Ужин был очень вкусный.
Растроганный Тора достал из рукава пояс с журавлями и протянул ей:
— Вот, возьми, если понравится. Это тебе.
Мичико разложила пояс на коленях и, восхищенно щупая ткань, с восторгом прошептала:
— О, Тора! Какой он красивый! А я и не знала, что ты купил мне подарок! Откуда ты знал, что я вернусь?
Тора покраснел, но из добрых побуждений решил не говорить правды.
— А я сказал тебе, что предавался мечтаниям и загадывал желания.
Мичико обняла его и прижалась к нему щекой.
— Мне так приятно! — воскликнула она.
Потом Мичико вскочила и начала убирать посуду. Тора встал, чтобы помочь ей.
— Ты, случайно, не знаешь девушку по имени Омаки? — спросил он, передавая Мичико пустые блюда из-под креветок.
— Я знаю Омаки. Она была моей подругой.
— Была?
Мичико опустилась на колени, налила воды в большую миску и начала мыть посуду.
— Она стала высокомерной. Брала уроки у профессора, который часто приходит в «Старую иву». Он внушил ей, что она лучше нас, других девушек. А потом у Омаки начал побаливать живот, а когда я спросила, все ли у нее в порядке, она нагрубила мне, посоветовала не соваться в чужие дела. — Мичико указала Торе на аккуратно сложенное хлопчатое полотенце. — Не поможешь вытереть?
Тора взялся за дело и между прочим заметил:
— Как это некрасиво с ее стороны.
— Да, некрасиво, и, конечно, это навело меня на кое-какие мысли. Видимо, она беременна. Скорее всего потому и на работу сегодня не вышла. Тетушка, наверное, сказала Омаки, что никому не интересно смотреть на беременную музыкантку.
— А кто же отец ребенка? Есть у тебя какие-нибудь предположения? — полюбопытствовал Тора, ставя чистую посуду на сундук.
— Думаю, это тот самый профессор. — Мичико выплеснула в окошко воду, убрала миску, повернулась и внимательно посмотрела на Тору: — А почему ты спрашиваешь? Неужели влюбился в нее?
— Ни за что на свете, моя прелесть! — с горячностью возразил Тора и, подойдя ближе, погладил Мичико по щеке. — Я даже не знаком с ней. Просто кто-то сказал, будто она хорошо играет на лютне, и я подумал, что речь идет о госпоже Сакаки. Какая у тебя изящная шейка!
Мичико хихикнула и взяла его за руку.
— Омаки далеко до госпожи. Госпожа играет лучше всех. И она ненавидит Омаки. — Мичико потерлась носиком о руку Торы и печально проговорила: — Мне жаль, Тора, что я не умею играть на лютне, зато я знаю множество других игр.
— Правда? — Тора прикинулся, будто не понимает. — Это каких же?
— Например, «бамбуковый мостик в беседку», — прошептала она, гладя Тору пальцем по подбородку и трепетно хлопая ресницами. — Или «цикада, прильнувшая к древесному стволу», или «мартышка, раскачивающаяся на ветке», или «качание младенца».
Тора вскинул брови в притворном изумлении.
— «Мартышка, раскачивающаяся на ветке»? Что же это за игра?
Мичико придвинулась ближе к нему.
— Вот глупенький! Неужто ничего не знаешь? Разве ты никогда не посещал девушек из веселого квартала?
Тора сгреб ее в охапку и повалил на циновку.
— Конечно, нет, моя озорница! — страстно проговорил он, нащупывая ее пояс. — Да и тебе таких вещей знать не следует.
Мичико захихикала, вертясь в его объятиях.
— Девушки рассказывают нам все про свою работу. Они очень хорошо зарабатывают, но я предпочитаю сама выбирать мужчин, которые мне нравятся.
— Как сейчас? Да? — Тора улыбался во весь рот, отбросив в сторону пояс и стягивая с ее плеч кимоно.
— Подожди! — воскликнула Мичико. — Дай мне сначала постелить!
Тора мысленно чертыхнулся, раздосадованный заминкой. Пока она доставала свернутую в рулон постель и расстилала ее на полу, он снимал с себя одежду.
В приспущенном платье Мичико казалась еще соблазнительнее. Тора видел стройные ноги, высокую грудь, крутые бедра и… Она скинула одежду и, аккуратно свернув, отложила ее в сторону. Задыхаясь от страсти, Тора начал разматывать набедренную повязку.
В мгновение ока Мичико оказалась рядом, чтобы помочь ему.
— О-о, какой большой! — изумилась она. — И впрямь настоящее дерево для мартышек! — Вытаращив в притворном ужасе глаза, Мичико крикнула: — Одна мартышка уже испугалась! — И с этими словами, хихикая, прыгнула под простыни.
Тора последовал ее примеру.
— Забудь о мартышках, — простонал он. — Это деревце нужно скорее посадить, иначе оно умрет.
Мичико была не только страстной любовницей, но и прекрасным учителем. В ту ночь Тора узнал от нее все о раскачивающихся на ветке мартышках и о других увлекательных забавах.
Глава 8
Поэтическое состязание
Был час Петуха[6], и оставалось примерно два часа до заката, когда Акитада снова вошел в Весенний Сад. По случаю праздника ворота, охраняемые двумя пешими имперскими стражниками, были украшены яркими флагами и полотнищами. Акитада показал стражникам свое приглашение, и его пропустили. Впереди он увидел Нисиоку, шагавшего рядом со студентом Исикавой, но не стал догонять их.
