Александр Арсаньев - Похищение
Гвоздикину последний вариант казался безупречным, однако меня одолевали некоторые сомнения. Во-первых, мне не верилось, что такой осторожный человек, каким мне представлялся этот самый Пряхин, будет держать мальчика поблизости. Это вряд ли, слишком уж велик риск. Пряхин в городе совсем недавно, значит, должен вести себя тихо, до тех самых пор, пока не «пострижет», выражаясь языком мошенников, всю местную клиентуру. Ребенок, да еще такой маленький, как Ника, это все-таки обуза, поэтому, думалось мне, он вряд ли держит Нику в своей квартире. Скорее всего, Ника живет где-нибудь в деревне, но и не так, чтобы очень уж далеко расположенной от города.
Во-вторых, думала я, у Пряхина наверняка уже подготовлены пути отступления, а посему, он вполне может улизнуть, как говорится, буквально из-под носа, только лишь почуяв за собой слежку. Эта публика мне известна, у них, можно сказать, нюх на различные неприятности, а потому они всегда предпочитают перестраховаться. Так что, получалось, что слежка – это, своего рода, медаль с оборотной стороной. И без нее не обойтись, и с ней всю затею испортить можем. Только вот, другого выбора у нас, по всей видимости, просто не имеется. Конечно, будь в городе Петр, мне легко бы удалось уговорить его подыграть, но, увы… Жаль, именно сейчас Петруша мне бы здорово пригодился.
Можно было бы попробовать выманить мошенника и иным образом, например, организовать званый вечер, на который и зазвали бы Пряхина. Но, во-первых, времени у нас не было на то, чтобы организовывать рауты, а во-вторых, как я поняла, Пряхин отнюдь не принадлежал к высшему обществу, поэтому его появление в приличном доме вызвало бы скандал и могло бы очень скомпрометировать хозяев, кем бы они ни были. Словом, оставалась только слежка.
Таким образом, план действий у нас сложился уже к четырем часам. Гвоздикин должен был появиться в клубе, дождаться там Пряхина, а затем дать мне сигнал, когда Пряхин будет покидать заведение. Я же должна была ждать неподалеку от клуба в карете. Дальнейшее нам, естественно, представлялось довольно смутно, однако мы задались целью выследить шулера во чтобы то ни стало.
Условились мы встретиться у меня в девять часов вечера, а до того момента решили заняться приготовлениями. Из дома Селезневых мне удалось выйти незамеченной, Аполлинарий Евгеньевич провел меня черным ходом.
* * *Собственно, мои приготовления к предстоящей слежке состояли из двух составляющих частей.
Первая – следовало вооружиться. Поскольку было совершенно неизвестно, насколько хорошо умеет господин Пряхин обращаться с оружием, то мне очень даже могла понадобиться моя меткость.
Прежде, чем отправиться на такое приключение (конечно, слово было довольно легкомысленным, но как же назвать сие иначе? Никак, поэтому и будет именоваться приключением), в первую очередь, как учил меня мой покойный Александр, следует позаботиться о собственной безопасности. «Профессия», которой владеет господин Пряхин, сопряжена с немалым, а порой и смертельным, риском, потому я вполне справедливо могла предположить, что он неплохо умеет управляться с пистолетами. А выходить против вооруженного противника безоружной?… Нет уж, увольте.
Вторая часть приготовлений заключалась в том, чтобы позаботиться и о собственном здоровии. Ночь, по всей видимости, грозит выдаться холодной, судя по тому, что весь день дул сильный пронизывающий ветер, никак не желающий ослабевать. Значит, нужно было одеться потеплее, но так, чтобы одежда не сковывала движений, мало ли что меня ожидает.
Я вернулась от Селезневых и тут же велела Степану запрягать какую-нибудь лошадку, только одну и не самую скорую, сейчас мне торопиться было некуда, а вот ночью… Ночью мне очень даже могут понадобиться резвые кони, а потому я решила, что будет лучше оставить моих постоянных рысаков пока в конюшне. Я собиралась выехать за город и попрактиковаться в стрельбе. Лишняя тренировка в подобном деле никогда не повредит.
Домой я прибыла уже в сумерках. Истратила Бог знает сколько пуль, но зато была довольна результатом. Ни одного промаха! Значит, навыки свои за время болезни не растеряла. Я решила, что теперь самое время перекусить, затем немного отдохнуть, а после уж и выезжать.
Около семи часов в моем доме раздался звонок. Я только что закончила легкий ужин и удивилась тому, кто бы это мог припожаловать. Однако тут же решила, что это, должно быть, ни кто иной, как несчастный господин Поздняков, проведший весь день в санях, в поездке в Алексеевку. Я велела снова накрывать на стол. Сама я была уже сыта, а вот Михаилу Дмитриевичу, с дороги, совсем не помешает горячий и сытный ужин.
Поздняков вошел в комнату и, поздоровавшись, философски заметил, что по зимнему времени года, у нас одной бедой меньше, имея в виду полнейшее отсутствие дорог, которые, припорошенные снегом, кажутся настолько же ровными, как и в Европе. Я, правда, сомневалась, бывал ли Михаил Дмитриевич за границей, но согласилась с его заявлением полностью. Автору сей формулы, господину Гоголю, можно было доверять, уж он-то довольно поездил по свету.
– Значит, – заключила я, – вы имели несчастие столкнуться с другой нашей бедой, с дураками?
– О, Екатерина Алексеевна! – воскликнул подполковник. – И еще с какими дураками! Все же, слуги в городе куда как цивилизованней или хотя бы, сообразительней, но в деревне!..
– Неужели так безнадежно? – спросила я.
– И еще как! Куда им вольную давать! – опять начал возмущаться Михаил Дмитриевич. – Они, небось, без хозяина и вовсе вымрут! Такие балбесы, Господи прости! Пока я туда добрался, пока втолковал им, кто я такой, да что мне надо, поверите ли, столько здоровия потерял, сколько за год на службе не теряю!
– Ну, полноте, Михаил Дмитриевич, – сказала я, как можно более спокойным тоном, – не желаете ли отобедать?
– Хм, отобедать? – спросил Поздняков. – Отчего же, это можно-с, это даже в самый раз, не откажусь.
– Вот и славно, пройдемте в столовую, там и договорим. Небось, после горяченького-то и подобреете, – лукаво улыбнулась я и пошла в столовую, где уже был накрыт стол.
За обедом мы обменялись новыми сведениями, которые попытались свести воедино, составив общую картинку. Получалось следующее.
Безусловно, история романа между графом Успенским и Елизаветой Михайловной представлялась весьма и весьма некрасивой, да и роль Гвоздикина во всем этом, была не очень-то приличной. Однако ж мы допускали, что его предположения вполне могут оказаться верными. Коль мы стали посвящены в столь интимные подробности, то следовало откинуть всякую стыдливость и, опираясь, на имеющиеся у нас данные, попытаться сделать правильные выводы.
Гвоздикин очень даже может быть прав. Поэтому Поздняков решил, что непременно примет участие в ночной слежке. Я от его помощи решила не отказываться, поскольку не знала, с каким противником придется иметь дело и куда нас подобная слежка может завести. Мы условились с Михаилом Дмитриевичем, что он прибудет к клубу около полуночи, с тем расчетом, что Пряхин вряд ли покинет заведение раньше. По словам Гвоздикина, выходило, что Пряхин и появляется-то там не раньше десяти.
Закончив трапезу, Поздняков откланялся, затем, чтобы в полночь вновь ко мне присоединиться. Я уже было собралась прилечь, но вспомнила о том, что обещалась встретиться с генералом. Но что я могла ему сказать? Пока ничего, а потому воздержалась от визита к нему.
Через час, ровно в девять, ко мне прибыл Гвоздикин, наряженный настоящим франтом. Откуда у скромного письмоводителя такая отличная фрачная пара и такая горностаевая шуба, спросила я себя. Но вопроса вслух не задала, не то воспитание, а сам Аполлинарий Евгеньевич ничего не сказал. Что ж, это приватная территория, и мне на нее доступ закрыт. Тем лучше.
Мы еще раз обсудили детали нашего ночного приключения и я, ссудив ему ради такого дела пятьсот рублей, чтобы он не вызывал лишних подозрений, не играя, выпроводила Гвоздикина в клуб, к которому должна была подъехать чуть позже. Собиралась я очень тщательно: и оделась тепло, и две пары пистолетов захватила.
* * *Мои сани подъехали к клубу в начале одиннадцатого, это я смогла определить по своем брегету. Ночь выдалась лунной, но облачной, что вполне располагало к слежке. Я велела Степану встать неподалеку, на другой стороне дороги, в арке соседнего двухэтажного особняка. Место для наблюдения было более чем подходящее. Нас совсем не было видно с улицы, но на всякий случай я отправила Степана проверить, и он подтвердил, что выбранное мной укрытие прекрасно подходит для слежки, или засады, если угодно.
Тень от арки скрывала наш возок от любопытных глаз и это меня более чем устраивало. Расстояние до освещенного особняка, выстроенного все в том же кричащем стиле рококо, бельэтаж которого занимало игорное заведение, было довольно близким, может быть, шагов двести, не более. Таким образом, моя позиция была, выражаясь по-военному, стратегическим пунктом – с нее прекрасно просматривалась вся улица.
