Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова
Лучшее, любимое платье теперь годилось только для выхода на помойку.
Впрочем, даже помойка после этого станет непригодна к использованию, и любой бомж будет обходить ее стороной…
Но самое ужасное, что запах не удавалось отмыть с кожи, с рук и волос…
Ольга встала под горячий душ, она терла себя мочалкой – но ничего не помогало.
Она чувствовала, что вся пронизана этой вонью, ей хотелось спустить саму себя в унитаз…
Впрочем, наверное, даже это не помогло бы избавиться от запаха!
Ольга застонала.
Ни о каком концерте не могло быть и речи.
Под страхом смертной казни она не допустила бы, чтобы Герман почувствовал, что от нее исходит этот невыносимый запах…
Когда я вернулась с работы, мамы, разумеется, не было дома. На плите меня ждала картофельная запеканка с грибами – мама никогда не забывает об ужине, этого у нее не отнимешь. На часах было полвосьмого, стало быть, концерт уже начался.
Вот интересно, мама успела перехватить Германа с билетами? Я велела ей прийти заранее и расположиться в сторонке, прятаться до поры до времени.
В том, что ее заклятая подруженька не придет на концерт, я была уверена – не зря утащила сегодня утром у Бастинды одно такое замечательное средство…
У нее полно разных жидкостей, которыми она пользуется, чтобы определять состав и крепость древесины. И вот одно такое средство… оно так воняло, что мы всем коллективом взбунтовались и заявили начальнику, что мы все уволимся, если Бастинда еще раз использует его. Он испугался, что останется с ней один на один, и наложил на это средство строгий запрет.
Бастинда свое средство не выбросила, только спрятала подальше, и я знала куда, так что утром, пока никого не было, я накапала несколько капель на открытку, а потом попросила приложить ее к букету. И точно назначила время, когда его нужно доставить. Меня заверили, что все сделают.
Только я успела перекусить и ненадолго зависла в Сети, как в замке заскрежетал ключ.
– Мам, ты чего так рано? Неужели ничего не получилось и ты его упустила?
Не отвечая, мама бросила сумку в прихожей, сняла босоножки и босиком прошлепала на кухню. Тут я заметила, что она улыбается, стало быть, все в порядке? Но отчего же она вернулась так рано? Концерт отменили?
Мама наложила себе полную тарелку запеканки, плюхнулась на стул рядом со мной и стала жадно есть. И это в нарядном платье и даже не вымыв рук! Ой…
Я решила, что самое лучшее сейчас – это помолчать, не задавать никаких вопросов, а то она еще подавится. Так что я просто налила ей водички.
Наконец мама оставила пустую тарелку, выпила воды и посмотрела на меня смеющимися глазами.
– Ну что, – не выдержала я, – у вас с Германом все хорошо?
– Отлично! – мама рассмеялась в голос. – Вот послушай, как все было…
Татьяна Михайловна прибыла к концертному залу, что находится у Финляндского вокзала, задолго до начала концерта. Тем не менее уже встречались люди, которые спрашивали лишний билетик. Группа была в свое время очень популярна.
Татьяна надела темные очки и встала в сторонке, чтобы не бросаться в глаза. Постепенно народу перед концертным залом все прибавлялось. Был прекрасный теплый летний вечер, и люди не толпились в фойе, а предпочитали ожидать друзей и знакомых на улице.
Татьяна Михайловна потихоньку оглядывала площадь, чтобы не пропустить Германа. И едва его не пропустила, он появился с другой стороны и прошел мимо нее, не обратив внимания.
В глубине души шевельнулась обида, но она тут же уверила себя, что все к лучшему, что рано ей еще появляться в его поле зрения.
Она отошла подальше и спряталась за афишную тумбу. Герман огляделся по сторонам, нахмурился было, потом отмахнулся от какой-то тети, что спрашивала лишний билетик, и утвердился недалеко от входа в концертный зал.
Как он все-таки плохо выглядит, неожиданно для себя отметила Татьяна Михайловна, – худой, бледный, пиджак на нем просто висит. Да если честно, то и пиджак уже давно пора поменять, он хоть и относительно новый, но далеко не модный. Опять же морщины, уголки рта опущены книзу…
Да, досталось ему в жизни, жена много лет болела, все по больницам да по больницам, что-то у нее с головой было не то…
Однако время…
Зрители потихоньку потянулись ко входу в концертный зал. А Герман похлопал себя по карманам и вытащил телефон, и теперь Татьяна Михайловна услышала звонок. Неужели звонит Ольга? Неужели Марьяшке удался ее план? Откровенно говоря, Татьяна Михайловна не слишком в него верила, но уж очень рассердилась она на Ольгу, все-таки нехорошо так обманывать лучшую подругу.
Герман отвернулся, отвечая на звонок, она могла только предполагать, что он разговаривает с Ольгой. Он долго возился с телефоном, но не уходил. С одной стороны, это хорошо, а с другой… вдруг Ольга сказала, что просто задерживается?
Герман все стоял, пропуская мимо себя широкий уже поток зрителей. Татьяна Михайловна не знала, что делать.
Если выйти и пройти мимо него вроде бы случайно, то как бы не попасть в неловкое положение, не столкнуться с Ольгой. Не хватало ей такого позора!
Время шло, вот уже и поток зрителей заметно обмелел, Герман нетерпеливо топтался, посматривая на часы. Ясно, поняла Татьяна Михайловна, все-таки ждет Ольгу. Значит, у Марьяшки ничего не получилось.
Она сделала еще пару шагов, чтобы не попасться на глаза этой парочке и решила вообще уйти, чтобы не расстраиваться понапрасну. И тут ее буквально едва не сбила с ног какая-то женщина, которая торопилась на концерт.
Татьяна Михайловна хотела было резко одернуть женщину, но та, ее не заметив, пронеслась прямо к Герману и повисла у него на шее, тараторя, надо думать, какие-то оправдания. Герман поцеловал ее в обе щеки, подхватил под руку, и они поспешили к дверям концертного зала вприпрыжку, как школьники.
Татьяна Михайловна опомнилась достаточно быстро для того, чтобы сфотографировать парочку своим телефоном.
– Ну? И как тебе такое? – смеясь, продолжала мама. – Представляешь, оказывается, у него была любимая женщина! При живой-то жене! Но я его не осуждаю, потому что жена очень болела, в психиатрической клинике лежала время от времени, какой мужчина столько выдержит…
– Ну, женщина допустим, но уж любимая… Просто позвал кого-то на концерт, когда Ольга отказалась…
– Ой, если бы ты видела, какими глазами он на нее смотрел, просто светился весь! Да вот
