Девятый круг - Валерий Георгиевич Шарапов
– Отлично, – обрадовался Некрасов, – именно этот товарищ оставался без опеки – на всех не хватило людей.
– Опеку я взял на себя, – кивнул Кольцов. – Мужчина хоть не молодой, но ходит быстро. Вышел на улицу Советскую и сразу взял темп – я еле поспевал за ним. Впрочем, возраст дал о себе знать – Урсулович выдохся. Подался было к остановке, к которой подходил троллейбус, но передумал. Проблема с общественным транспортом в вашем городе, товарищ Некрасов, острая. Троллейбусы и автобусы переполнены, ходят редко. Двери так и не закрылись, народ висел на подножках… В общем, объект отправился пешком до самого дома, а проживает он неблизко, фактически у цирка. Мы шли минут двадцать. Объект ни с кем не контактировал, в магазины не заходил. На перекрестке Челюскинцев и Советской стал вести себя странно. Перешел по светофору к церкви, стал топтаться. Словно что-то хотел, но не мог решиться. Активно мешал прохожим, переходящим дорогу. Затем стал осматриваться, чуть не срисовал меня. Хорошо, что прикрыл «Икарус»-«гармошка», вставший у светофора. Когда он уехал, Урсулович все еще мялся. Потом махнул рукой, пересек Советскую и вошел во двор пятиэтажки, где находится магазин «Весна». В этом доме он проживает, на четвертом этаже. Довел я его почти до квартиры, слышал, как он звонит в дверь; открыла женщина, стала ворчать, что опять забыл про хлеб – видимо, жена.
– «Весна» – магазин для новобрачных, – пояснил Некрасов, – товары для брачующихся, одежда, посуда, всякая мелочь, часто выбрасывают дефицит. Счастливые влюбленные подают заявление в загс, там им выдают талоны в «Весну» – и можно отовариваться. Людям с улицы ничего не продадут. Но народ выкручивается. Подают заявление: мол, хотим жениться. А сами почти незнакомы. Получают талоны, а на регистрацию, понятно, не являются. Бегут в «Весну», чтобы прикупить дефицит, а там, как правило, пусто, потому что такие же до них все выгребли…
– А что, нормальная схема, – оценил Москвин, – главное, ненаказуемая. Как докажешь? Ну, не явились на регистрацию – может, любовь прошла.
– По Лазаренко, – подал голос капитан Некрасов. – Субъект видный, женщины оборачиваются. И одет неплохо, лучше, чем основная масса. На женщин не смотрит, семья превыше всего. Живет на Зыряновской, за шоколадной фабрикой – путь неблизкий, только на трамвае можно добраться. Трамвай – на Оперном или на Серебрянниковской. По дороге на остановку зашел за хлебом, ирисок детям купил. Стояла очередь, но продавщица его узнала, без очереди отоварила. Видно, постоянный клиент. Народ, понятно, в крик, но народ в таких ситуациях ничего не решает. В общем, накупил всего, побежал на трамвай – тот как раз подходил к остановке. Проехал две остановки и вышел.
– Зачем? – спросил Кольцов.
– Вот и я подумал – зачем? До дома – четыре остановки. Но не спрашивать же у него? Тоже вышел. Лазаренко был какой-то дерганый, кусал губы. На остановке стояла единственная будка таксофона, он вошел, стал звонить. Что-то не сработало, вышел раздраженный, попросил у меня двухкопеечную монету…
– У тебя, Виктор Алексеевич? – на всякий случай уточнил Кольцов.
– У меня, – подтвердил Некрасов, – я рядом стоял, хотел подглядеть, какой он номер набирать будет. Не волнуйтесь, товарищ майор, он меня не знает. Дал ему монету: не жалко, он поблагодарил, сунул мне две копейки копейками – и снова в будку. Набранный номер, к сожалению, я не разглядел: он спиной повернулся. Разговаривал минуты четыре, а когда вышел, словно гора у человека с плеч свалилась. Дышал ровно, улыбался. Подошел трамвай, мы сели – он в переднюю дверь, я сзади. Больше ни с кем в контакт не вступал. Семья встретила радостно, дети кричали наперебой – похоже, девочки; в общем, с семейной жизнью у человека полный порядок…
– Странно, – пожал плечами Кольцов, – зачем выходил-то? Дотерпеть не мог? Автоматы везде. Не слышал, о чем он говорил?
– Не слышал, – признался Некрасов. – Наши будки, когда не надо, герметичнее подводных лодок. У двери постоял: жена кричала, что пришла сегодня раньше, ужин уже готов, можно лечь пораньше – хоть выспаться.
– Завтра, кстати, похороны Запольского, – напомнил Швец, – от института поедет делегация, Лазаренко ее представляет.
– Скучный тип, – заключил Некрасов. – Но иногда совершает необъяснимые поступки.
– Нужно выяснить, кому звонил с остановки Лазаренко, – поставил задачу Кольцов. – Технически это возможно – нужно лишь навестить АТС и показать служебный документ. Остальное они сделают сами. Уточнить номер таксофона. Время звонка нам известно… Нам же известно время совершения звонка? – он пристально посмотрел на Некрасова. Тот замялся. – Понятно, – вздохнул Михаил.
– Да нет, товарищ майор, попробуем. С секундомером, понятно, не стоял, но приблизительное время помню – плюс-минус пять минут…
– За это время таксофоном могли воспользоваться несколько раз. Ладно, выясняйте, это лучше, чем ничего.
– Поведение Погодиной тоже вызывает вопросы, – произнес Алексей Швец. – С виду тихоня, но ведет себя странно. Живет на Ленина – в доме, где расположен магазин «Орбита»… – Швец усмехнулся. – В слове «Телевизоры», что горит аршинными буквами на крыше здания, отпала первая буква. Не пойму, это недосмотр персонала или скрытая характеристика продаваемой техники… Но – к делу. Погодина также игнорировала общественный транспорт, пошла пешком. Сделала крюк – через площадь Ленина, где зашла в Центральный дом книги. Слонялась по залам подозрительно долго, переходила из отдела в отдел, листала какие-то атласы, справочники. Словно ждала кого-то. В контакт ни с кем не вступала. Посмотрела на часы, спохватилась, покинула здание. Перебежала на улицу Ленина и заспешила домой. Остановилась только раз – напротив кинотеатра «Победа», изучила афиши – и снова в путь. Через десять минут была дома – это кирпичное 9-этажное здание. Поднялась на лифте на пятый этаж, вошла в квартиру. Через три минуты оттуда вышла пожилая женщина, судя по сопроводительным репликам, – мать. Видимо, сидела с ребенком. За женщиной я не следил – она отправилась к домам на Комсомольском проспекте. В последующие полчаса Погодина квартиру не покидала.
– А мне пришлось полетать по городу, – вздохнул Вадик Москвин. – Мышковец Галина Сергеевна – та еще штучка. Только свернула на проспект – ее словно подменили. Стала нервной, беспокойной. Кинулась к телефонной будке. Там занято. Вышла на проспект, подняла руку, остановилось такси. Уехала, в общем. Я давай метаться. Хорошо, пустая машина шла – сунул водителю корки, и давай пасти Галину Сергеевну. Она проследовала мимо автовокзала, выехала на Большевистскую. Зачем-то свернула на Добролюбова,
