Эллис Питерс - Один лишний труп
— Вот это да! — Лицо юноши просияло, глаза широко раскрылись от изумления и восторга. — Ты дочь Фалька Эдни! Слава Богу, мы так за тебя беспокоились. Особенно Ник, он же тебя знал... А я тебя до сих пор не видел, но я тоже... — он склонил русую голову и церемонно пожал маленькую, не совсем чистую руку, которая только что взяла последнюю сливу. — Мистрисс Годит, я ваш слуга — располагайте мною. Как это здорово! Если бы я знал, то рассказал бы тебе всю историю без утайки.
— А это и сейчас не поздно, — заметила Годит и, великодушно разделив пополам сливу, лихо запустила косточку в реку. Более спелую половинку она ловко засунула ему прямо в открытый рот. Торольд закрыл рот, и Годит, воспользовавшись этим, продолжила: — А потом я расскажу тебе свою историю — думаю, нам обоим не помешает знать все друг о друге.
По возвращении брат Кадфаэль не сразу отправился на мельницу, а задержался, чтобы проверить, все ли в порядке в его сарайчике, и растолочь в ступе гусиную травку до однородной зеленой массы, из которой собирался приготовить целебную мазь. Лишь после этого он направился к своим юным подопечным. Из опасения, чтобы кто-нибудь его не выследил, монах обогнул мельницу и подошел к ней с обратной стороны. Но надо было спешить: время летит быстро, и через какой-нибудь час им с Годит пора возвращаться к вечерне.
Оба они знали его шаги — когда Кадфаэль вошел, юноша и девушка сидели рядом, облокотившись о стену, с сияющими улыбками на лицах. Вид у обоих был безмятежный и чуть отстраненный, как если бы они существовали в ином мире, неподвластном суетным повседневным заботам. Однако доступ в этот мир был великодушно открыт для Кадфаэля.
Монаху достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться — между ними больше нет тайн. Сразу видно, что этим молодым людям хорошо вместе — незачем и спрашивать. Зато они оба простодушно ожидали расспросов.
— Брат Кадфаэль... — в радостном нетерпении начала было Годит.
— Дело прежде всего, — остановил ее монах, — помоги-ка мне снять с молодца тунику и рубаху да начинай разматывать повязку. Она еще прилипает, а стало быть, опасность еще не миновала. Да смотри, разматывай полегоньку.
Не выказывал ни малейшего замешательства или смущения, девушка тут же бросилась помогать Торольду раздеться — она развязала ворот полотняной рубахи и бережно, стараясь не потревожить рану, спустила рубаху с плеч и высвободила конец повязки. Юноша наклонялся то в ту, то в эту сторону, чтобы ей было удобнее, но ухитрялся при этом не сводить взгляда с лица Годит. Да и сама она редко отводила глаза от его сосредоточенной физиономии, разве что когда повязка или рана требовали особого внимания.
— Ну-ну! — пробормотал себе под нос Кадфаэль, глядя на них. Похоже, что Хью Берингару уже незачем разыскивать свою невесту, если, конечно, этот малый вообще собирается ее искать.
Вслух же монах удовлетворенно произнес:
— Ну что ж, парень, рана твоя заживает превосходно — лучше и быть не может. Это делает честь и тебе, и мне, как твоему лекарю. Примерно через месяц ты уже сможешь натягивать лук, правда, шрам останется у тебя на всю жизнь. Ну а сейчас потерпи: я смажу рану свежим бальзамом. Он сильно жжется, но поверь — это наилучшее средство для заживления ран. И плечо еще будет побаливать: порванные мышцы всегда ноют, когда срастаются, но твои срастутся как надо, это уж точно.
— Да мне вовсе и не больно, — пробормотал Торольд, словно в полусне, — брат Кадфаэль...
— Попридержи-ка язык, парнишка, пока мы тебя не перевяжем. Сделаем дело, а уж потом наговоритесь вволю, ишь не терпится...
И они наговорились. Как только Торольду помогли снова облачиться в рубаху и накинуть на плечи тунику, слова полились нескончаемым потоком. Но рассказывая о случившемся, юноша и девушка не перебивали друг друга — один начинал, а другая подхватывала, словно соблюдая строгую последовательность церемониального танца. Они настолько увлеклись, что даже в голосах их появились схожие интонации. Ясно было, что эти двое влюблены, хоть еще и не догадывались об этом.
Они считали, что их связывает только дружба, тогда как на самом деле между ними уже зародилось более сильное чувство.
— Вот так и вышло, что я рассказала Торольду о себе все, — промолвила Годит, — а он в ответ поделился со мной тем, что до сих пор от нас утаивал, и теперь хочет поведать этот секрет тебе.
— Мне удалось надежно укрыть сокровища Фиц Аллана, — охотно продолжил Торольд. — Они были со мной в двух связанных седельных сумах, и я бросился в реку и поплыл вместе с ними вниз по течению. Из-за груза мне нелегко было держаться на плаву, и пришлось пожертвовать мечом и кинжалом, чтобы только облегчить вес. А под первой опорой большого каменного моста — ты, конечно, знаешь, где это — я задержался, чтобы перевести дыхание. Там, наверное, раньше швартовалась рыбачья лодка и поэтому сохранилась якорная цепь. Она приделана к кольцу в камне. Я прикрепил свои сумы к этой цепи и опустил под воду, так что их невозможно увидеть, а сам поплыл дальше вниз по течению, и уже еле живой выбрался на берег — там меня и нашла Годит.
Имя девушки выговаривалось у него легко, и чувствовалось, что Торольду приятно произносить его.
— Я думаю, — продолжал юноша, — что все это золото и сейчас болтается на цепи в водах Северна, и надеюсь, что оно останется там до тех пор, пока я не смогу забрать его и увезти, чтобы вернуть законному владельцу. Ибо теперь я, благодарение Всевышнему, знаю, что он жив и может воспользоваться своим добром.
Неожиданно Торольда охватило беспокойство.
— Брат Кадфаэль, а до тебя не доходили слухи о найденных сокровищах? Ведь если бы что-то подобное случилось, мы бы об этом узнали?
— Конечно, не сомневайся. Пока еще никто не подцепил на крючок этакую рыбешку. Да и кому вообще могло прийти в голову что-то разыскивать под мостом. Другое дело, что и нам будет непросто выудить оттуда сумы — так, чтобы никто нас не приметил. Придется как следует пошевелить мозгами — небось найдем выход. А теперь послушайте, что успел сделать я, пока вы здесь клялись друг дружке в верности.
Рассказ Кадфаэля был краток:
— Я пошарил в лесу и убедился, что все было так, как ты мне рассказывал, — удовлетворенно сказал он, посмотрев на Торольда. — Там остались следы твоих лошадей, и следы лошади твоего врага тоже. Причем только одной лошади. Похоже, он был один и действовал на свой страх и риск ради собственного обогащения, а вовсе не для того, чтобы пополнить сундуки короля. Он по всей тропе рассыпал «чеснок» — так что твоему родичу пришлось на следующий день собирать, а не то бы вся скотина покалечилась. В хижине все сено раскидано — сразу видно, что была схватка. И посмотри, что я там нашел, — эта штуковина была вдавлена в пол.
Монах извлек из сумы кусочек грубо обработанного желтого камня, оправленного в позолоченный птичий коготь, и протянул юноше.
Торольд взял камешек в руку и принялся с интересом его рассматривать — похоже, что видеть эту вещь прежде ему не доводилось.
— Наверное, отломился от рукояти кинжала, — промолвил наконец юноша, — а ты как думаешь?
— Так, значит, не от твоего кинжала? — вопросом на вопрос ответил Кадфаэль.
— Моего? — Торольд рассмеялся. — Да где, скажи на милость, бедному сквайру, которому еще только предстоит пробиваться в жизни, разжиться таким чудесным оружием? Судя по всему, это был дорогой клинок. А мне мой дед оставил в наследство простой старый меч и кинжал ему под стать — в толстых кожаных ножнах. К тому же, будь мой кинжал таким легким, я бы его сберег. Нет, это навершие не от моего клинка, у меня ничего подобного не было.
— А у Фэнтри?
Торольд решительно замотал головой:
— Если бы у него завелось подобное оружие, я непременно бы об этом узнал — мы с Ником дружили более трех лет. Да только откуда — происхождения и достатка он был такого же, как и я.
Помолчав, Торольд поднял глаза и задумчиво посмотрел на Кадфаэля:
— Но кое-что я сейчас, кажется, припоминаю. Когда этот тип лишился чувств, я высвободился и стал выбираться оттуда, и тут что-то хрустнуло в соломе у меня под ногами. Какая-то твердая маленькая вещица. Я оступился и чуть было не полетел кувырком. Надо думать, камушек отломился от его кинжала, когда мы перекатывались по полу. Конечно, это его вещь, в этом нет сомнений.
— Скорее всего, так оно и есть, — отозвался Кадфаэль и, повертев камень в руках, спрятал его в суму, — к тому же, эта штуковина — единственное, что может навести нас на его след. Вряд ли кто-то захочет расстаться с таким дорогим оружием всего лишь из-за отломанного навершия. Вероятнее всего, хозяин сбережет клинок и отдаст в починку — когда решит, что опасность миновала. Так что нам надо искать кинжал: найдем его — найдем и убийцу.
— Жаль, что я не могу остаться и заняться этим, — произнес Торольд прерывающимся от гнева голосом. — Ник был мне добрым другом, и мне очень бы хотелось расквитаться за его смерть. Но увы, долг повелевает мне выполнить приказ и доставить сокровища Фиц Аллана во Францию. И кроме того, — добавил юноша, твердо глядя в глаза Кадфаэлю, — я должен отвезти туда дочь Фалька Эдни и вручить ее отцу. Если ты, конечно, доверишь мне это.
