Лора Роулэнд - Красная хризантема
— Не мучь себя. Мы должны сохранять спокойствие. — Однако Сано, как и его жена, чувствовал смятение и тревогу.
— Сохранять спокойствие? — Рэйко во все глаза уставилась на него. — Как я могу оставаться спокойной, когда мы оба идем на плаху за убийство и измену? — Она заломила руки, мечась по комнате. — Если они убьют меня, то убьют и младенца!
Эта мысль привела Сано в ужас. Он вспомнил напутствие Хосины.
— Хандра не поможет, — все же сказал он. Затем встал, обнял жену и прижал ее к себе. — У нас мало времени, тем более что Хосина подталкивает Мацудаиру и сёгуна к тому, чтобы обвинить нас. Нам нельзя впустую тратить силы или позволять отчаянию сбивать нас с пути.
— Да. Ты прав. — Рэйко сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться.
Сано чувствовал, как она дрожит. Но она отодвинулась от него.
— Теперь иди, — сказала она.
— С тобой все будет в порядке?
— Да, — смело выдохнула она.
— Мы все преодолеем. — Сано произнес это с уверенностью, которой не ощущал.
Взволнованный взгляд жены задержался на нем.
— Ты скоро вернешься, чтобы рассказать мне, что происходит?
— Да, — ответил Сано. — Не тревожься.
12. Рассказ изгнанника
Гэнроку, 11-й год, 2-й месяц (март 1698 года)
В океане, на острове Хатидзо, далеко от юго-восточного побережья Японии, находилось поселение для преступников. Полная луна, напоминавшая выбеленный череп, плыла в ночном небе над двумя высокими островерхими вулканами, поднимавшимися над крошечным островком. Крутые склоны, поросшие густой субтропической растительностью, спускались к побережью, где непрекращающийся ветер гнал волны на усыпанный камнями берег. Вдоль одной из бухточек вытянулась деревня, состоящая из деревянных хижин с соломенными крышами и садиками и окруженная пальмами, ветрозащитной стеной, сложенной из камней, и высокой травой, которой зарос дикорастущий виноградник. Поблизости, на горке, обращенной к морю, примостился небольшой замок. Его оштукатуренные стены белели в лунном свете. Знамя Токугавы с гербом в виде трилистника шток-розы трепетало на наблюдательной башне.
В этом замке бывший канцлер Янагисава наслаждался приемом, устроенным губернатором острова. Музыканты играли для гостей на флейте, барабане и самисэне. Женщины разносили вино и свежевыловленные морские деликатесы. Угольные жаровни и ярко горящие лампы согревали прохладную ночь. Разговоры и смех заглушали воющий ветер.
— Признателен за ваше гостеприимство, — сказал Янагисава, поднимая чашечку с сакэ.
— Принимать вас для меня честь. — Губернатор, средних лет самурай, почти всю жизнь присматривал за ссыльными на Хатидзо. Он очень гордился дружбой с Янагисавой, который некогда был первым после сёгуна человеком. — Надеюсь, закуски не слишком бедны по сравнению с тем, что вы имели в Эдо.
— Они великолепны. — Янагисаве нравилась свежая, простая островная еда, но сидеть на ней вечно было не в его планах.
Губернатор, довольный комплиментом Янагисавы, улыбнулся:
— Правитель Мацудаира шлет на остров все новых изгнанников, и еды здесь не хватает. Но я оставил все лучшее для вас и ваших людей. — Он сделал знак одной из женщин, чтобы та подлила вина вассалам Янагисавы, которые шутили с чиновниками-островитянами.
Хотя Янагисава был таким же заключенным, как и все остальные изгнанные правителем Мацудаирой враги и преступники, сосланные сюда за измену, контрабанду, разбой или убийство, он пользовался особым к себе отношением. Местные чиновники благоговели перед ним, так как он был самой важной персоной, какую когда-либо к ним присылали. Он держался очаровательно и величественно; его обходительность завоевала их сердца. Они соперничали между собой за то, чтобы считаться его лучшим другом. Он привнес некий интерес в тихую, примитивную жизнь Хатидзо. В скором времени он почувствовал себя на острове совершенно свободно. Большинство женщин из числа местных и ссыльных, а также многие мужчины состояли с ним в любовной связи. Янагисава и его люди постепенно прибирали к рукам управление островом.
Все шло именно так, как Янагисава запланировал, покидая материк.
Дочь губернатора, пятнадцатилетняя Эмико, стояла на коленях рядом с ним, держа блюдо с сырыми устрицами. Гибкая и красивая, она обольстительно улыбнулась Янагисаве.
— Пожалуйста, отведайте, — предложила она. — Вы знаете, они возбуждают страсть.
— Пожалуй. Я не против отведать. — Янагисава улыбался ей глазами, когда она скармливала ему устриц.
Губернатор казался скорее довольным, чем встревоженным тем, какие вольности Янагисава позволяет себе с его дочерью, и тем, что Эмико стала его любовницей. Янагисава в последнее время намекал, что скоро вернется в Эдо и займет прежнее место самого могущественного политика режима. Островитяне-чиновники верили ему, даже несмотря на то что он был приговорен к вечной ссылке. Ожидая, что в скором времени он будет в состоянии раздавать милости вроде назначений в более престижные места, они с еще большим рвением старались угодить ему. Они практически бросали своих женщин к его ногам.
Он был склонен в полной мере пользоваться их щедростью.
Эмико подлила вина губернатору и чиновникам. Вскоре их веки отяжелели; они принялись зевать. Один за другим они начали впадать в глубокий, сопровождающийся храпом сон. Единственными гостями, которые по-прежнему бодрствовали, были Янагисава и десятеро его людей. Он отпустил прислуживавших женщин. Осталась одна Эмико.
— Я все сделала хорошо? — с надеждой спросила она.
— Очень даже хорошо, — ответил Янагисава.
Сонное зелье, которое он тайком вывез с материка, а Эмико по его сигналу добавила в вино, сделало свою работу. Чиновники проспят много часов, но времени терять было нельзя.
— Поспешим, — сказал он, выводя своих людей из помещения. — Я ждал три года, чтобы выбраться с этого треклятого острова. Давайте сделаем так, чтобы оказаться как можно дальше от него, пока кто-нибудь нас не хватился.
Эмико побежала за ними:
— Подождите! Вы обещали, что возьмете меня с собой, если я помогу вам!
Янагисаве она больше была не нужна. Он не планировал брать с собой ни ее, ни жену с семьей; они будут лишь путаться под ногами. Но на споры у него не было времени.
— Хорошо, пошли!
Оказавшись на улице, они двинулись вниз по вырубленным в скале ступеням. Ветер трепал их одежду. Луна освещала им путь между валунами на склоне горы. Внизу ревел океан; волны вздымали барашки белой пены. Сердце Янагисавы колотилось от решимости и возбуждения. Нынешняя ночь знаменовала первый шаг к восстановлению его власти.
Они ступили на деревянный настил, спускавшийся от деревни к береговой черте, миновали рыбацкие лодчонки, привязанные на ночь. В конце настила начинался причал. К нему были пришвартованы большие по размеру суда. Одним из них был корабль, который пришел к острову с материка восемь дней назад и привез на Хатидзо очередную партию ссыльных. Это было неуклюжее деревянное корыто с единственной мачтой, квадратным парусом и мелкой посадкой. Команда ожидала хорошей погоды и планировала назавтра отправиться в обратный путь. Корабль был загружен провизией и готов к побегу, который запланировал Янагисава.
Двое из его людей поспешили на корабль и спустили с него сходню. Остальные подобрали топоры, спрятанные под причалом. Они разбежались по большим рыбацким лодкам, влезли в них и принялись прорубать в днищах дыры. Янагисаве было нужно, чтобы чиновники были изолированы на острове до прихода следующего корабля, который ожидался лишь осенью. Он не хотел, чтобы кто-то его преследовал или чтобы о его побеге доложили правителю Мацудаире, прежде чем он приведет свои планы в действие.
Когда лодки затонули, он, Эмико и его люди поспешно взобрались на корабль. Его люди втащили сходню на борт. Когда он отбирал вассалов, которые должны были отправиться с ним в ссылку, он специально отобрал четырех опытных моряков. Теперь они отдали швартовы и принялись работать рулем и парусом, ведя корабль через коварные течения, опоясывающие остров.
Янагисава вместе с Эмико стоял на палубе на носу корабля. Она щебетала об удивительных вещах, которые они будут делать на материке. Он смотрел на простиравшееся перед ними море, которое переливалось лунным серебром. Его обдала струя холодных соленых брызг. Упрямо став против ветра, он радостно засмеялся.
— Я говорил, что вернусь! — крикнул он в сторону Эдо, лежащего где-то вдали. — Вот я и иду!
Прошло двенадцать дней. Корабль из-за штиля двигался вперед медленно. Янагисаве не терпелось добраться до места.
— Сколько еще до земли? — спрашивал он капитана.
— К завтрашнему дню берег будет в пределах видимости.
