Лора роулэнд - Жена самурая
Новый постоялец со слугами и багажом на минуту перегородили коридор. Сано воспользовался задержкой и несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Потом он вошел в комнату.
Рэйко в желтом домашнем кимоно, свежая, красивая, сидела у окна. Заслышав шаги мужа, она вскочила, засияла глазами:
— Рассказывай!
Сано положил мечи на подставку, устроенную в стене.
— Имеется вариант разгадки, но нельзя сказать, что я рад этому. — Он лег на пол и опустил голову на подушку. Мышцы расслабились, но нервы были по-прежнему на взводе.
— Прости. Мне следовало бы дать тебе отдохнуть, а не забрасывать вопросами, — с раскаянием в голосе проговорила Рэйко и положила на лоб мужу мокрое полотенце.
Сано поблагодарил ее за заботу и рассказал о признании и аресте Асагао.
Рэйко ахнула от удивления:
— Не могу поверить, что она виновна! Ты поговорил со слугами?
— Конечно, — немного обиделся Сано. — За кого ты меня принимаешь? После ареста я зашел в особняк Левого министра Коноэ и побеседовал с его ближайшей челядью. Между Коноэ и Асагао действительно был роман. Приглашение на свидание в Сад пруда тоже подтвердилось. Когда я спросил, почему слуги раньше обо всем этом молчали, они сказали, что опасались скандала. Значит, у Асагао и впрямь был серьезный мотив желать смерти Коноэ.
— А как насчет способа убийства?
— Асагао не захотела — или не смогла — продемонстрировать «крик души». Кроме того, я допросил фрейлин Асагао. Они сообщили, что Главная наложница приоделась и покинула покои незадолго до убийства Коноэ. Фрейлины не знают, с кем у Асагао было свидание, но приметили, что в последние месяцы она частенько тайком уходила из дому. Таким образом, их показания косвенно подтверждают наличие романтической связи между Левым министром и Главной наложницей императора и разрушают алиби Асагао.
— Как она могла рисковать своим положением? — удивилась Рэйко. — И ради кого? Человека, который годится ей в отцы!
Сано лукаво посмотрел на жену:
— Некоторым женщинам по душе мужчины, которые умеют больше, чем молодые. Разве Асагао не жаловалась тебе на то, что жизнь во дворце скучна? Вот и не устояла перед соблазном развлечься.
Рэйко уловила подковырку и отмахнулась:
— Да ладно тебе! И все-таки для Асагао было бы лучше промолчать о романе. — Вдруг ее глаза загорелись вдохновением. — А что, если император знал об этой связи? Любя Асагао, он не стал выяснять с ней отношения. А просто взял да и убил Коноэ, а потом притворился, будто случайно обнаружил тело. Если бы ты не приехал, все осталось бы шито-крыто.
— Ты думаешь…
— Ну да! Теперь император в панике, он боится, что, если ему предъявят серьезное обвинение, он может потерять в лучшем случае трон, а в худшем — жизнь. Он попросил принца Момодзоно обеспечить ему алиби и все рассказал матери и Правому министру. Те решили, что Асагао годится на роль жертвы, и заставили ее оклеветать себя.
— А уламывали Асагао между окончанием спектакля, и нынешним утром, когда она застукала тебя с кимоно?
Рэйко кивнула:
— Это объясняет и ее состояние во время допроса, и дикое признание. Она лгала, прекрасно понимая, что ее ждет.
— А как насчет окровавленных кимоно?
Немного подумав, Рэйко сказала:
— Возможно, император перехватил записочку Левого министра Коноэ. Он облачился в женскую одежду и отправился в Сад пруда. Если бы кто-нибудь и увидел его, то подумал бы на Асагао. Убив Коноэ, он спрятал перепачканную одежду; позже или он сам, или госпожа Дзёкио подложили улику в шкаф Асагао.
— Все это занятно, но сильно притянуто за уши, — сказал Сано. — Однако я согласен: похоже, Асагао принудили дать ложные показания. Я говорил с ней наедине.
— Когда?
— После допроса. Она содержится в специальной камере в полицейском управлении. Я полагал, что с глазу на глаз она скорее расскажет правду. Мы так и этак обсуждали ее показания, но все без толку. Асагао клянется, что убила Коноэ.
— И тем не менее ты, как и я, уверен, что она невиновна?
— Да, — погрустнел Сано. — У меня с самого начала было ощущение, что с этим делом что-то не так, а теперь оно окрепло. Это фальшивое признание. Я знаю это.
— Зачем же ты арестовал Асагао? — усмехнулась Рэйко.
— А что мне оставалось делать? По закону она виновна. А отпустить на свободу признавшегося преступника — преступление перед сёгуном и обществом.
— Неужели ты пошлешь Асагао на плаху за убийство, которое она не совершала? — ужаснулась Рэйко. — Неужели позволишь настоящему убийце уйти от наказания? Тебя больше не интересует истина?
Терпение Сано лопнуло.
— Интересует!
Рэйко обвиняет в предательстве личных принципов, и кого?! Собственного мужа! Он резко сел.
— Ты просто не понимаешь, каковы ставки! Еще одно фиаско, и меня прогонят с должности, а может, предадут смерти. Я должен сделать тебя вдовой, опозоренной на веки вечные? Ты этого хочешь?
— Разумеется, нет. — Недоумение затуманило глаза Рэйко. — И я прекрасно понимаю, каковы ставки. Чего я не понимаю, так это почему ты злишься на меня.
— Я не злюсь. С чего ты решила?
— А если ты не злишься, то почему кричишь?
Они сидели, глядя друг на друга, и тут Сано понял, что он зол не на Рэйко, а на себя. Он не мог простить себе, что страстно возжелал Кодзэри. У него появилось кошмарное предчувствие, что расследование разрушит его брак. С вымученной улыбкой он взял руку Рэйко:
— Извини. У меня был трудный день, я раздражен. Не сердись.
Рэйко помедлила с отчужденным лицом, потом улыбнулась и сжала руку Сано:
— Я, конечно, понимаю, почему ты арестовал Асагао. Не нужно было мне говорить столь запальчиво. Ты прав, что рассердился. Ты тоже меня прости.
Ее искреннее извинение лишь усилило чувство вины, которое жгло душу Сано.
— Просто я чувствую ответственность за то, что произошло с Асагао, — продолжала Рэйко озабоченно. — Ведь это я обыскала ее комнату. Я нашла окровавленную одежду и передала тебе.
— Ты не заставляла госпожу Асагао признаваться, — утешил Сано.
— Еще чего! — с несчастным видом откликнулась Рэйко. — И все-таки…
Супруги задумались о том, что их ждет в будущем.
— Так как мы поступим? — спросила Рэйко. — Будем искать настоящего убийцу?
— Выбора нет, — вздохнул Сано. — Но у нас очень мало времени. Затягивание суда над Асагао создаст мне плохую репутацию, которая может дойти до Эдо, тогда меня вышвырнут из бакуфу. Мое место займет кто-то другой, и Асагао умрет.
— Значит, не сдаемся?
Сано тронула поддержка жены.
— Нет, не сдаемся. Завтра поведу расследование сначала. Если есть какие-либо улики или подозреваемые, которые пропустил ёрики Хосина, то я найду их.
— Кстати, о других подозреваемых, — вспомнила Рэйко. — Ты виделся с бывшей женой Левого министра?
Сано почудилось, будто его окружили зыбучие пески, глубокие ямы и острые камни. Он убрал руку, чтобы жена не ощутила его волнения.
— Да, виделся.
Как можно более натуральным голосом он передал разговор с Кодзэри.
— Выходит, Коноэ был для нее постоянной головной болью, — констатировала Рэйко, не замечая состояния Сано. — И при этом она уверяет, что не испытывала неприязни к нему. Сомневаюсь, что Кодзэри рассказала тебе все. Думаю, с женщиной она будет откровеннее. Как по-твоему, стоит мне повидаться с ней?
— Нет! — вырвалось у Сано.
Рэйко, сбитая с толку его горячностью, удивленно вскинула ресницы:
— Но ведь она принадлежит к буддистскому ордену, отвергающему насилие. С ней менее опасно общаться, чем с членами императорского двора. Почему ты против?
— Видишь ли…
Ему хотелось еще раз увидеть Кодзэри. Он надеялся, что следствие предоставит повод для этого.
— Но это единственная линия, которую я могу отрабатывать, — огорченно сказала Рэйко. — Теперь, когда стало известно, что я помогаю тебе, дамы меня на порог не пустят…
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Сано, вне себя от радости, и встал.
Рэйко поднялась следом.
В комнату вошли детективы Марумэ и Фукида и поклонились.
Марумэ сказал:
— Простите, пожалуйста, за вторжение, сёсакан-сама. Нас просили передать вам вот это.
Фукида протянул цилиндрический футляр черного лака, украшенный золотыми хризантемами.
Сано открыл футляр и достал свиток. Пробежав глазами жирные черные иероглифы и осмотрев факсимильную печать, он сообщил:
— Его величество требует, чтобы я немедленно приехал к нему.
— Зачем? — спросила Рэйко.
— Он не пишет, но я догадываюсь, что он хочет убедить меня отпустить госпожу Асагао. — От перспективы нового столкновения с двором у Сано заныло сердце. — Я должен идти.
С чувством, что он попадает из огня да в полымя, Сано взял мечи.
