Андрей Баранов - Павел и Авель
– Да уж, и дверца чуть было не захлопнулась! – подытожил граф Г, надевая свою походную шляпу с плюмажем. – Ну что ж, в Амстердам, так в Амстердам! – вещи собраны, все готовы – вперед, за приключениями!
Глава 11. По дорогам Амстердама
Амстердам, столица Батавской республики, будущего Нидерландского королевства, уже тогда считался знаменитым торговым городом, европейским центром во всех смыслах этого слова. Город необычайной красоты, расположившийся на превосходно спланированных каналах, он поражал путников даже в холодное зимнее время. Многомачтовые суда в местном порту, гордо несущие свои белоснежные паруса, сразу покорили сердце графа, всегда ощущавшего, что в душе он моряк и даже быть может морской волк. Всякий раз когда он видел такое великолепие, ему хотелось уплыть на необитаемый остров, и остаться там подобно Робинзону Даниэля Дефо, герою романа, написанного еще в начале уже уходящего XVIII века. Для исполнения плана не хватало самой малости – наличия и доступности симпатичной Пятницы.
– Господа, у нас обширная программа! – с привычным уже в этой компании апломбом заявила Лизонька, которая как всегда знала все лучше всех, и уже составила план действий. – Нам следует посмотреть Городскую ратушу на площади Дам. Говорят, что такого чуда нет нигде в мире. Она уже полтора века как построена, а мы в ней еще ни разу не бывали! Мы также просто обязаны взглянуть на башню Монтелбансторен и узнать, почему ее кличут «Глупым Якобом»… Можем еще, пожалуй, навестить Церковь Вестеркерк и поклониться праху великого живописца Рембрандта.
– Это того, что рисовал обнаженную натуру? Мастер с большой буквы, я имел честь лицезреть некоторые его картины… – Морозявкину прискучил Лизаветин отроческий монолог и он решил взять бразды беседы в свои мускулистые руки. – Кстати, о натуре – тут есть, как я слышал квартал, украшенный красными фонарями, где этой натуры полным-полно и по вполне доступным ценам… – на этих словах Морозявкин картинно понизил голос и обернулся к графу, ища его поддержки.
Однако Лиза не собиралась так просто сдавать позиции.
– Ну конечно! Вы пойдете к продажным женщинам, сударь, и вас потом за уши будет не вытащить оттуда! А затем вы со стыда укуритесь дурман-травой в местных кофейнях, и закончится все дело необходимостью посещения доктора как для головы, так и ниже! Шедевры же зодчества и живописи останутся лишены вашего внимания?
– А что, тут и травку можно раздобыть? – оживился Морозявкин, которого Лиза сочла более умудренным, чем он оказался на самом деле. – Мне начинает нравиться этот городок, право слово!
– И что же, никто из вас не собирается думать о деле? – вопросил граф Г. в некотором недоумении. – Мы ведь приехали сюда не развлекаться, как я разумею.
– Или что-то успело измениться, пока я изволил почивать? – последняя фраза прозвучала уже несколько угрожающе.
– Это я уже обдумала! – поспешила оправдаться Лизонька. – Мы будем все разумно сочетать – и экскурсы, и коммерцию, и поиски. Где искусство – там и коммерция, где коммерция – там тайна, и мы несомненно найдем то что ищем!
– Вы это уже говорили, мадемуазель, на наших предыдущих остановках, – холодно заметил граф, – но пока что несмотря на все наши усилия удача от нас ускользает…
– Это капризная птица счастья! Но мы ее обязательно приручим, господа! – этим патетичным заявлением Лесистратова завершила становившийся уже несносным разговор и пошла в свою гостиничную комнату собираться и прихорашиваться.
День начался с посещения вышеупоминавшейся площади Дам. По пути Морозявкин попытался было шутить про дам, не дам и дам, но не вам, но его никто не слушал. Путники с нескрываемым удовольствием любовались окрестными видами будущей столицы разврата и курительных наслаждений.
Всякий гость города мечтал полюбоваться на обширные пространства площади Дам, равно как и на расположенную поблизости городскую ратушу, будущий Королевский дворец, чья архитектура навевала воспоминая о классицизме, подобном Римскому, а венчавшая ее круглая башня придавала всему сооружению гармоничный вид. Ранее чиновников содержали гораздо скромнее, но тут для них уже и вправду стали сооружать целые дворцы. Государственные мужи становились новым классом. Наши путники невольно загляделись на это могучее сооружение.
– О, мой бог! – воскликнул граф Г. несколько на немецкий манер.
– Какая красота! – поспешила присоединиться к восторгам и Лизонька.
– Фантасмагория! – резюмировал Морозявкин.
Выразивши таким образом волновавшие их душу чувства, путешественники принялись осматривать то, что судьба казалось сама бросала им под ноги. Выяснилось, что дабы дворец стоял крепко, пришлось вывезти из Скандинавии тысячи дубовых стволов, из которых затем понаделали свай, ибо грунты в сих местах были непрочные. Собственно весь город строился на еловых сваях, причем вначале дома ставились лишь деревянные, и только с XVI века здесь появились первые каменные строения.
Вдоволь налюбовавшись, компания решила прогуляться вдоль многочисленных городских каналов, через которые там и сям были переброшены ажурные мостики. На удивление многочисленные деревья по берегам радовали глаз.
– Да, недаром сей город назван «Северной Венецией»! – граф Г. подытожил свои впечатления.
– Ну да, а еще его называют «городом на селедочных костях»! – друг Вольдемар всегда был склонен видеть дурную сторону во всем, если конечно речь не шла о кабаке или борделе.
– А вообще-то на местном нидерландском наречии название сей столицы произносится просто как дамба на реке Амстел. Говорят что Бог создал море, а голландцы – берег. Вообразите, господа – каналы здесь выстроены полукругом, и сей план застройки именуют полулунным! Какая прелесть, не правда ли? – Лизонька оглядела своих спутников, ожидая их восторженного согласия.
Однако она его не дождалась, ибо как раз в это время Морозявкин, во время прогулки поминутно подбегавший к берегам канала, черт знает каким макаром умудрился свалиться в воду, а граф, не медля ни минуты, бросился ему на помощь, и провозившись несколько времени в ледяной воде оба вымокли до нитки. Немногочисленные прохожие взирали на это с изумлением. Выбравшись, Морозявкин объявил что очень устал и потребовал сделать привал в каком-нибудь местном трактире, дабы обсушиться у огня.
Счастлив тот путник, который может позволить себе заказывать все, что только приглянется, не жалея о потраченных средствах, и наши путешественники как раз относились к таковым. Граф был богат, царская казна щедра, а Морозявкин по обыкновению старался как ласковый теленок сосать всех маток, до которых только мог дотянуться.
Так что компания попробовала на вкус и зайца в горшке, в красном вине, приготовленного с мелким луком и именуемого «хазепепер», и также поджаренного с патокой угря со сложным именем «гебакен палинг мет строп», причем Вольдемар вкушал как мясные, так и рыбные блюда, наслаждаясь разнообразием. Конечно не обойден был вниманием и знаменитый голландский сыр, который подавали и как горячее. Вдоволь напившись сладкого вина, Морозявкин объявил что вполне удовлетворен, и готов теперь во всеоружии продолжить путешествие.
Выбравшись из трактира, где графу пришлось расплатиться горкой местных гульденов, путники решили наконец отыскать ту самую знаменитую церковь Westerkerk, то есть Западную церковь, в которой был погребен достопамятный сэр Рембрандт. Лизонька проявила необычайную настойчивость, дабы загнать туда своих спутников.
– А зачем нам так уж стремиться в церковь, мадемуазель? Уж не собираетесь ли вы под венец? – шутливо спросил ее граф Г.
– У нас там имеется одно дельце, мой господин! – Лизонька присела в книксене, но более ничего не сказала.
Граф пожал своими аристократическими плечами, и они побрели вдоль берега реки Амстел. Морозявкина, еще не пришедшего в себя от изрядной порции голландского вина, восхищало совершенно все вокруг.
– Эй, посмотрите – дома-то здесь как Пизанские башни – все внаклон! – пояснил он компании положение дел.
Граф поначалу отнес было эту реплику на счет веселия друга Вольдемара, навеянного, как это принято на всей бескрайней Руси, питием, но приглядевшись понял что тот прав. Стоявшие столетиями здания сильно покосились, и этот факт был отражен на многочисленных полотнах знаменитых голландских мастеров. Граф отметил также, что дома с острыми крышами очень уж узки, и стоят приткнутыми друг к дружке, будто бы поддерживая один другого.
– Прелестные домики, особенно их черепичные крыши! – Лизонька была сентиментальна как никогда. – Ах, как хорошо было бы свить здесь гнездо и жить, поживать… особенно с очаровательным и внимательным кавалером!
При этих словах мадемуазель Лесистратова бросила на графа Г. особенно томный взгляд. Он сделал вид, что решительно ничего не заметил, но тему решил поддержать.
