Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова
— Ровно как в случае с отравлением графини Шунской на собственном суаре княгини! — воскликнула Ольга Михайловна. — Какая насмешка судьбы!
— Что ж, я хотел бы побеседовать с каждым из вас, — Курекин оглядел гостей, стоявших полукругом. — Пожалуй, я попрошу Фёдора остаться с вами в столовой. Проходите ко мне в гостиную по очереди, будьте любезны. Здесь планировался фуршет и не хватает стульев. Давайте принесем из гостиной оттоманки и пару кресел. Нам там вполне хватит оставшегося.
— Предлагаю начать с дам, — предложил Герман Игнатьевич, — чтобы потом они могли спокойно отдыхать и приходить в себя после всех треволнений.
— Согласен, — кивнул Пётр Васильевич. — Пойдемте перенесём мебель, а вы пока решите, кто из вас пойдет первой.
Глава 4
Первой беседовать со следователем пошла Генриетта Сиверс де Бельфорд. Её никогда не называли по отчеству, так как его у графини просто-напросто не было. Она родилась в семье француза и русской. Даже переехав в Россию, к имени не прибавляла отчества — на европейский манер, отчего-то считая, что оно старит. Генриетта овдовела, когда ей исполнилось всего двадцать четыре года — муж, атташе французского посольства, был старше и внезапно умер от сердечного приступа. Однако уже через год она вышла замуж за Сиверса и, как считала Радецкая, на почве счастливого брака располнела, хотя по-прежнему пыталась затягивать талию в тугой корсет.
— Присаживайтесь, пожалуйста, ваше сиятельство, — Курекин почтительно отодвинул кресло. Сам он сел на банкетку напротив.
Двери в столовую Фёдор закрыл, чтобы не мешать допросу, а сам остался с гостями, продолжая следить за ситуацией. В библиотеку двери тоже закрыли, поэтому гости оказались в полностью изолированном помещении. В гостиной же установилась тишина, нарушаемая лишь доносившимся из столовой звоном посуды.
Графиня поставила бокал с красным вином на столик.
— Извините, Пётр Васильевич, решила везде с собой теперь носить свой бокал. Даже если придется пить из него разные напитки. Всё-таки жизнь мне дороже, чем правила этикета.
— Очень верное решение! — похвалил Курекин. — Всем бы проявлять подобную осмотрительность! Что ж, давайте приступим к нашему печальному делу. Я понимаю, что здесь у нас семь невиновных и всего один виноватый, но придется, извините, поговорить с каждым. Такова уж процедура.
— Я понимаю, — кивнула Генриетта. — Спрашивайте. Постараюсь ответить, хотя знаю немного.
На тех же листках бумаги, которые следователь взял из библиотеки, он продолжил делать заметки.
— Начнем со знакомства с княгиней Килиани. Когда вы с ней познакомились? В каких были отношениях?
Задумавшись, Генриетта сделала глоток вина.
— А знаете, вспомнила довольно точно. Нас с моим первым мужем представили друг другу в Париже. Мне тогда было девятнадцать, но он просто очаровал меня!
Курекин набрался терпения: свидетели бывали разные. Из кого-то слов клещами не вытащишь, а кто-то говорил много лишнего, не относящегося к делу. Ну вот при чем тут герцог де Бельфорд?
— Через год мы с ним поженились, и его как раз назначили в Москву. Тогда княгиня Килиани вместе с мужем давали шикарный бал. Всё общество собиралось у них! Конечно, мы тоже поехали. Нас не знали. И мужу следовало побыстрее входить в московские круги. На том балу мы с княгиней общались недолго. Однако после она мне прислала приглашение на суаре для дам. Когда её муж уезжал в Грузию, Вера часто устраивала подобные вечера. Понимаете, ей тогда было всего восемнадцать лет. Хотелось веселья, а князь был весьма ревнив и старался держать супругу при себе. Но на Кавказ ему приходилось ездить одному. Верочка плохо переносила дорогу.
— Вы были дружны?
— Не близко, нет. Но на её суаре ходила почти всегда. Вот, пожалуй, и вся дружба. Как раз мы с Оленькой присутствовали на том… злосчастном. Когда графиню Шунскую отравили. Какое неприятное совпадение!
Курекин отметил этот момент в своих записях. «Действительно, — подумал он, — а ведь верно. И убили точно таким же способом». Извинившись, он вышел из гостиной.
— Федюня, — зашептал он на ухо помощнику, — присматривай за Свешниковым. Видишь ли, княгиня была хозяйкой суаре, на котором отравили Шунскую. А штабс-капитан принимал у себя барона фон Гольштейна, которого закололи после карточной игры. Не люблю я подобные совпадения.
Фёдор обещал смотреть за штабс-капитаном в оба глаза, и Курекин вернулся обратно к графине.
— Враги-то какие-нибудь были у княгини? — спросил он. — Может, ревности какие?
Генриетта помотала головой.
— Не знаю, Пётр Васильевич. Князь её ревновал, да. Говаривали, что отбил её у какого-то мужчины. Но подробностей я не расспрашивала. Может, он и горячего нраву, однако явно не князь виноват в случившемся. Мужчинам Вера нравилась. Но они, как я понимаю, боялись за ней открыто ухаживать, зная нрав её мужа. Да и кому нынче нужны дуэли. Поэтому княгиня в отсутствие князя всегда давала приёмы только для дам.
— А дамы? Среди них не было вражды?
— Не похоже на то… Нет, не скажу. Да и тут у нас только мы с Оленькой. А Радецкая мухи не обидит, хоть и борется за права женщин. Но это так… больше видимость.
— Еще у меня вопрос про ваши связи с обществом «Хранители истины», — Курекин продолжал делать пометки. — Ваш муж возглавляет здесь ложу. А вы имеете к ней отношение?
— Ефим Карлович настаивал, чтобы я вступила. Мне, в общем-то, все равно, и я не стала противиться. На собрания в основном ходят мужчины. Я ни разу не присутствовала. Муж говорил, что все убитые были членами общества, и волновался по этому поводу.
— Кстати, князь и княгиня Килиани состояли в обществе?
— Про них знаю точно: нет, не состояли.
— Почему? — заинтересовался следователь.
Пожав плечами, Генриетта ответила:
— Сложно сказать. Лучше спросить об этом моего мужа. Впрочем, наверное, не всех приглашали вступать. Честно, Пётр Васильевич, не знаю, как в общество принимают, кроме того, что по кровным узам членство переходит. А вот если не родственник… то не могу сказать.
— И последний вопрос, ваше сиятельство, уж простите, что мучаю. Что вы видели во время и после спектакля? До обнаружения княгини в библиотеке. Это же вы её там нашли?
— О, да! — Генриетта промокнула глаза платком. — Это было так ужасно! До сих пор прийти в себя не могу. Во время спектакля я смотрела на актеров. Честно скажу, особо ничего больше не наблюдала. Рядом сидела Оленька. Её я помню. И всё. Знаете, заметила, что ковер сильно приглушает шаги. Кто-то выходил, я заметила тень и обратила внимание на то, что шагов
