Белое, красное, чёрное - Мари Тегюль
В этот момент, весьма кстати, за дверью послышался голос Лили:
— Ник, я ухожу!
Ник кинулся к двери:
— Подожди минуточку, у нас к тебе важное дело, если ты не спешишь, конечно!
Лили тут же вошла в библиотеку, села на стул и с заговорщицким видом сказала:
— Ну, выкладывайте, неужто что-то новое?
— Да вот, Аполлинарий был в Институте благородных девиц и есть большое подозрение, что мы нашли княжну Эличку.
— Да что вы! — поразилась Лили, — Так скоро? И кто же это оказался?
— Это княгиня Эленэ Амилахвари, — сказал Аполлинарий, полагая, что Лили должна понять, о ком идет речь. Ведь Тифлис такой город, где все друг друга знают.
— Знаю, конечно, — деловито сказала Лили. — Она живет в Сачино и не желает перебираться в другой дом, где можно было бы создать ей лучшие удобства. С ней живет внучка, родители которой трагически погибли в Италии, кажется, в Пьемонте, во время землетрясения. Бабушка и внучка нежно любят друг друга. Когда была жива мама, мы с ней пару раз были в Сачино с визитами. По моему, оба раза на Пасху. Это когда я была уже в возрасте пяти и шести лет. Ну, потом мамы не стало.
— А ты случайно не знаешь, зачем понадобилось родителям этой барышни ехать в Пьемонт? — заинтересованно спросил Ник. — Пьемонт, Турин — это что-то от Сардинского королевства? Паулуччи-то был министром Сардинского короля в 40-х годах и даже губернатором.
— Ну, Ник, откуда же мне такое знать, — улыбнулась Лили, — я же не всезнайка какая-нибудь и провидица!
— Как знать, как знать! — шутливо покачал головой Ник — Сны видишь провидческие. А вот я, пока никого не было, прелюбопытные раздобыл сведения. То, что поэт Тютчев был дипломатом, известно. И то, что он был при дворе Сардинского короля — тоже. А вот что в 1839 году великий князь Александр Николаевич, будущий император Александр Второй, был с визитом в Италии и встречался там с маркизом Паулуччи, это я только что узнал. Из копий отчетов Тютчева Нессельроде! Купленных мною на прошлой недели у потомка разорившегося бывшего чиновника Коллегии иностранных дел! Там даже описывается, что по случаю отъезда великого князя должен был быть дан бал, но его велено было отменить из-за великого поста. Получив такой приказ, Паулуччи преспокойно положил его в карман, и бал состоялся! Об этом сообщает Тютчев Нессельроде. Тут еще где-то была фраза о том, что маркиз Паулуччи был любимцем императора Александра Первого! Каково! Паулуччи спокойно продолжает служить российской короне, будучи губернатором Пьемонта! А, как вы помните, князь Александр Чавчавадзе был в свое время адъютантом Паулуччи! И, видимо, какая-то ниточка существует, вот скажите, это сын княгини погиб в Пьемонте, не так ли?
— Ну, да, — растерянно ответил Аполлинарий. — Так вы полагаете, что это был не просто поездка, а для чего-то?
— Ну, это невозможно знать, может быть, посчастливится узнать у княгини. Ну, Лили, давай, придумывай, как попасть к княгине!
Но Лили не успела ничего придумать. Снизу из подъезда раздался звонок и Петрус впустил полицейского, который, видимо, очень торопился. — он тяжело дышал и из-под фуражки на лица скатывались капельки пота. Приложив два пальца к фуражке, он протянул Нику пакет.
— От их высокоблагородия князя Вачнадзе, прислали за вами фаэтон!
Ник открыл пакет и нашел записку от князя Вачнадзе.
«Милостивый государь Николай Александрович! Вы премного меня обяжете, если воспользовавшись присланным мною фаэтоном прибудете безотлагательно ко мне. Дело очень серьезное. Если господин Кикодзе находится при Вас, то просьба и к нему, приехать ко мне.
Примите уверения в совершенейшем к вам почтении.
Князь Вачнадзе»
— Очень напыщенно, видимо, князь очень взволнован. Ну, что ж, поехали, Аполлинарий. А ты, душечка, думай, может быть тебе придеть в голову оригинальная мысль!
Оставив Лили, оба сыщики в сопровождении полицейского спустились вниз, где их ждал фаэтон.
Князя Вачнадзе, к которому их незамедлительно провел бравый полицейский офицер, весь затянутый в плотно облегавший его элегантную фигуру новехонький мундир, они застали в сильном возбуждении. Он нервно прохаживался по своему кабинету и, когда Ника и Аполлинария ввели к нему, буквально бросился к ним.
— Час от часу не легче! — воскликнул он, пожимая руки сыщикам так энергично, будто-бы накануне не виделся с ними в Михайловской больнице. — Эта история с маркизом, столько хлопот, и теперь вот, княгиня Амилахвари заезжала сегодня ко мне, кто-тот напал на ее внучку, она теперь чего-то боится, чего непонятно. Это у меня к вам почти личная просьба, — буквально взмолился князь, — княгиня-то моя родственница, по ее рассказу, весьма сумбурному, ничего понять нельзя. Я обещал, что два знаменитых агента приедут к ней и разберутся.
И он уставился своими круглыми, похожими на спелые оливки, глазами, на Ника и Аполлинария. Те переглянулись. И Ник торопливо сказал:
— Князь, мы сейчас же едем к княгине. Только у нас будет просьба.
— Что угодно! — воскликнул князь.
— Пока суд да дело, поставьте охрану у дома княгини.
— Ну, это конечно и незамедлительно!
И князь, забыв про свое высокое положение, вышел проводить сыщиков в коридор.
Глава 12
Неподалеку от возвышающегося мрачной твердыней над Курой Метехского замка, отстроенного Ермоловым из разрушенной турецкой крепости, находится чарующе красивый дворец царицы Дареджан, жены царя Ираклия Второго. Недаром он называется Сачино — видный. И дворец был виден из всех мест старого города, и из него открывался вид на весь Тифлис. Построенный на круглом бастионе древней авлабарской крепости, он повторял ее округлые каменные контуры изящным деревянным кружевом. Сам бастион стоял на удивительно живописной скале, по которой сверху вниз ползли вьющиеся длинные ветви дикого винограда, а из расщелин скалы росли небольшие инжировые деревца. Но еще удивительнее было то, что скала плакала. Какие-то подземные родники выходили из-под бастиона и орошали непрерывным потоком эту каменную стену. Говорили, что вода, набранная под дворцом царицы Дареджан целебная, излечивает
