А. Веста - Алмазная скрижаль
– Прося, Просенька, выйди, дружок… – Под ржавыми переборами батареи энергично зашуршало. – Это моя подруга Прося. Ей не нравится, когда ее называют крысой. Она у меня почти ручная.
Виктория Павловна увлеченно мучила сухарик пустыми розовыми деснами, поминутно обмакивая его в чай. Может быть, она и вправду ничего не знала… А может быть, обиделась на долгое забвение… Вадим уже подгадывал время к последнему поезду, как вдруг Виктория Павловна заговорила громким свистящим шепотом:
– А об этом я молчу уже десять лет, нет, почти двадцать. В конце восьмидесятых я работала оформителем в театре. Это уж потом меня выпихнули за сто первый, слишком много писем писала, все о той экспедиции… Так вот, однажды летним вечером, в сквере у Никитских ворот я неожиданно встретила Якова Блуда! Он вышел из шикарной черной машины. Даже стекла были черные!
Виктория Павловна многозначительно умолкла, наблюдая за лицом следователя, но оно было непроницаемо.
– Он был в той самой экспедиции, которой вы все же заинтересовались. Так вот, он за эти двадцать лет ничуть не изменился! Прямо-таки «вечный жид»! – Виктория Павловна понизила голос до басовитого шепота. – Я так испугалась! В первую минуту даже решила, что обозналась, ведь все они погибли! Официальный некролог, ну, вы понимаете… Но он тоже узнал меня, потому и исчез так быстро; юркнул обратно в машину, как крыса, и дал газу.
Вадим силился припомнить что-либо относительно Якова Блуда, но ничего примечательного об этом человеке в сохранившейся части дела не содержалось. Невзирая на риск заночевать в вымирающем поселке, Вадим попытался еще что-либо разузнать о персонаже, внезапно вынырнувшем из пучины времен.
– Виктория Павловна, опишите мне его, пожалуйста, ну, как художник.
– Ну, ничего художественного в его внешности не было. Он был похож на популярного в те годы гипнотизера. Такой, знаете, юркий, черненький. Глаза выразительные, но как будто немолодые… Смотрел исподлобья, почти не смаргивая. Я бы даже нарисовала вам его портрет, но сейчас не смогу, руки болят. В экспедиции он был чужаком. Наши «молодые академики» оказались шумным, веселым и остроумным народом. А этот держался особняком. Вот, пожалуй, один случай стоит вашего внимания.
В середине мая наши археологи Корнилий и Степан уплыли за озеро. Вечером поднялся ветер. А на берегу и в воде торчат высокие валуны, почти скалы. Начальник экспедиции Ростовцев приказал поставить на берегу сигнальщика с фонарем, чтобы ребята смогли в темноте войти в бухту. Договорились по часу дежурить на берегу. Даже я свой час отстояла. Ледяной ливень, ветер, но надо спасать наших археологов. Яков должен был стоять уже около полуночи. Так он фонарь повесил на ребра, рыбаки сушили сети, а сам ушел в избу греться. Ребра-то и завалились от бури. Через час его пришел менять наш антрополог Гуськов… Иван. Фонарь разбит, Якова нет. Ну, в общем, ребята наши все же вошли в бухту. А Гуськов утром сказал во всеуслышанье, что люди, как биологические особи, не равны. И что будь его воля, он разделил бы человечество на людь и нелюдь. Нелюдь надо отстреливать, за нее и Бог не спросит…
– Вот как, а разве люди не братья?
– К сожалению, нет. Иван… – Она произнесла это имя по-девичьи нежно и мечтательно, – считал, что человеческие качества психики обусловлены не образованием или воспитанием, а от рождения заданы Природой, вернее породой. Поэтому люди изначально не равны между собой. Это была его любимая теория. Себя он считал учеником профессора Поршнева. «Видовая неоднородность человечества» – так называлась диссертация Ивана. Даже сегодня об этом запрещено думать, а тогда… Под внешней неразличимостью в человечестве скрываются несколько видов, два из которых – хищные и очень опасные. Это потомки каннибалов и паразитирующих человеко-гиен…
Вадим Андреевич насторожился, где-то он читал об этом совсем недавно… Несгораемая рукопись Муравьева. Точно!
– Если вам это хоть немного интересно, я с радостью изложу вам суть этой теории. Когда-то, в наивной юности, я увлекалась антропологией, ходила на лекции в Политехнический музей и даже пыталась построить что-то вроде жизненной философии. Итак, в современном человечестве ясно выделяются четыре типа существ. Начнем с низу шкалы. Об этом мало кто догадывается, но среди нас существуют, и даже неплохо устроились, потомки хищных зверей – это суперанималы, или сверхживотные. Известно, что ни один вид высших животных не истребляет себе подобных. Суперанималы первые пошли на братоубийство и начали пожирать кровных сородичей. Это жестокие и беспринципные хищники. Потомков «первоубийц» не так много, но они заметны издалека. Это или крупные преступники, или жестокосердые тираны, наводящие ужас на современников. За историческими примерами далеко ходить не надо, это Нерон, Гитлер, Пол Пот… Рядом с ними на низшей ступени устроились агрессивные приспособленцы, имитаторы. Они столь же жестоки, но у них нет смелости и силы суперанималов. Это прихлебатели, как шакал Табаки у тигра Шер-Хана. Они и создают суперанималам гипнотическую ауру. Таков был доктор Геббельс. В современном обществе эта группа представлена продажными политиками и журналистами. Есть и народы суггестивной направленности. Им не нужно убивать жертву, чтобы завладеть, скажем, ее кошельком, достаточно заморочить. Но самый большой отряд в современном человечестве – это «диффузники». В целом диффузник – добрый малый, он хранитель обычаев и моральных устоев, именно он способен к созидательному труду на благо всех. Но он нестоек в добре, его легко может напугать суперанимал или одурачить гипнотизер-суггестор. Диффузник не слишком много знает, не обладает особыми талантами, он консервативен и податлив на приманки одновременно. Одураченные «диффузники», увлекаемые хищниками, – движущая сила всех революций. Именно «диффузник» массово ринулся в удавку финансовых пирамид, построенных для него «гипнотизерами», он потребитель всех видов рекламы и на него рассчитана вся телевизионная одуриловка. И, наконец, венец человеческой эволюции – благороднейший «неоантроп» – человек будущего. Этот человеческий тип духовен, интеллектуален, он способен на жертвенность, ему понятны самые высокие порывы. Верность и честь – суть его натуры. В Древней Индии «неоантропам» соответствовала каста брахманов. «Неоантропов» немного, в жизни их не так-то легко заметить. «Неоантропы» свершают свой жизненный подвиг вдали от вспышек телекамер и суеты. Но именно они становятся подлинными героями человечества. Если бы у власти стояли мудрые и неподкупные «неоантропы», а выделить их из человечества способен обычный тест, мы бы уже жили при «Золотом веке» человеческой эволюции. Я надеюсь, вы уже поняли, что два низших типа собственно людьми не являются, хотя внешне от людей они почти неотличимы. Суперанималы имеют упрощенное строение мозга, у них нет главного человеческого качества – совести. А центр совести, как известно, расположен в лобных долях мозга. Вот так, молодой человек, мы с вами убедились, что в человеческом сообществе по-прежнему правит бал ее величество Генетика. И люди вовсе не однородные особи. Поэтому предоставление всем равных прав и свобод, как того, захлебываясь слюной, требуют демократы, – это гибельный путь. Народная нива зарастет сорняками. Свободой прежде всего воспользуются суперанималы и их свора, они быстро превратят свободу в разгул низменных инстинктов. Как это сейчас и происходит. А диффузник как именовался быдлом, так и будет называться впредь, при всех режимах, кроме истинно народного.
– Здорово, Виктория Павловна, вам бы с броневика агитировать… Ну а как же Яков, ведь ради него мы с вами и взялись раскладывать человечество по «полочкам».
– Ах да, простите… Н у, так вот, едва Яков услыхал про «нелюдь», так побелел весь, как мел. Но голос остался тихий, вежливый. «А как вы собираетесь отличать людей от недочеловеков? Может быть, делить будем по группе крови или по черепу, так это уже было…» На что Иван ему ответил, что отличать надо по совести. Есть совесть – человек! Нет – животное о двух ногах, хищное, опасное, коварное… Очень они потом не ладили с Яковом. Ну вот, пожалуй, и все.
– Виктория Павловна, очень прошу вас, нарисуйте портрет этого Блуда. Я обязательно еще раз приеду.
Виктория Павловна лишь печально улыбнулась. Уже на пороге, провожая Вадима, Виктория Павловна тихо попросила: «Господин следователь, не купите ли у меня хоть что-нибудь? До пенсии неделя осталась…»
Вадим выбрал маленький пейзаж с церковью, затерянной в голубых эмалевых снегах, сунул деньги во вздрогнувшую ладошку и попрощался.
Через неделю он снова стоял перед ветхой дверью. На настойчивый стук выглянула перепуганная соседка и объяснила, что Вику забрали в областную «дурку».
