Линдси Фэй - Тайна семи
Голова у меня немного кружилась. Даже если и ближайшие рестораны до сих пор открыты, я сомневался, что на сотрудников Восьмого участка там не распространяется сегрегация, если они явятся поесть в такой компании. Мы, конечно, можем сблефовать, но риск всегда есть, когда цветных выдают за белых, и искать таких приключений на свою голову сейчас не стоит.
– Есть закусочная на Чарльстон-стрит, неподалеку от Гудзона, туда вроде бы всех пускают, – не слишком уверенно заметил я. – Но…
– Нет, только не эта крысиная нора Радолинского, – насмешливо фыркнул Валентайн. – Клецки у них вечно недоваренные – почему, понятия не имею, – а от соуса к телятине разит медвежьим жиром и еще какой-то дрянью. Да у меня дома, на кухне, шамовки полно.
– Что ж, тогда доброй ночи, – кивнул я. – Дам вам знать, если…
– Ты что, не с нами? Или собираешься тащить эту достойную компанию через метель неведомо куда, тайком, как кот тащит пойманную птичку?
Только тут до меня дошло, что Вал приглашает нас к себе, а живет он всего в полутора кварталах, на Спринг-стрит. И я вдруг поймал себя на том, что обрадовался. Сразу по двум причинам. Во-первых, аболиционистами там и не пахнет, во-вторых, Мерси меня сейчас не ждет.
– Что ж, неплохая идея.
– Тогда хватит трепотни, идем, – приказал он.
И я повиновался. Что же касается вконец измученных жертв преступления, они к этому времени уже прониклись ко мне доверием и без лишних слов последовали за мной.
И ни к чему хорошему это не привело. Ни для меня, ни для них.
Позже я часто размышлял об этом. Очень часто. Если б я знал, какими неприятностями обернется этот широкий и благородный жест Вала, то предпочел бы, чтобы мой брат остался всем тем же бессердечным грубияном, каким всегда хотел казаться. Но вместо этого я взял миссис Адамс под руку и проследовал к двери, за которой леденяще холодный и такой знакомый мир.
– Теперь ты уже дважды мой должник, – заметил Вал и подмигнул.
– Буду помнить, – ответил я.
И я запомнил.
– Расскажите мне, как все было, с самого начала и не спеша, – попросил я Делию, которая, очевидно, была не замужем и носила фамилию Райт.
– Вы чем-то обеспокоены, – заметила она и отпила большой глоток горячего «Лапсан Сушонг»[23].
– Ненавижу писать полицейские отчеты, – признался я, играя пером. Я так устал, что почти не слышал самого себя, высказывая самые потаенные свои мысли незнакомке. – Особенно когда описываешь какие-то совершенно бессмысленные вещи. Все равно что… нет, этого не объяснить. Словно если официально все запротоколирую, это останется при мне. Возможно, навсегда. И тогда… не знаю, имеет ли это вообще какой смысл.
Мы сидели в гостиной за дубовым письменным столом Вала, пили чай, а с кухни доносилось шипение, сопровождавшееся аппетитным запахом жареного лука. Я начал потихоньку согреваться и уже не чувствовал себя ледяной скульптурой Тимоти Уайлда. И еще почему-то стал не в меру болтлив. Миссис Адамс, которая то и дело поглаживала Джонаса по кудрявой головке, осталась с сыном на кухне и помогала Валентайну готовить. Я был уверен, Вал вполне доволен таким раскладом. Делия Райт сидела прямо передо мной в мягком кресле, на плечи по-прежнему накинуто пальто Хиггинса. В комнате было очень тепло, но никто из нас пока что не хотел видеть оторванные пуговицы на платье. Равно как и замечать белые бинты на запястьях.
– Словно вы нарочно стараетесь запомнить то, что следовало бы забыть, – тихо заметила Делия.
– Вы очень точно выразили мою мысль, самому бы не удалось.
И вот мы оба снова умолкли, и Делия продолжала разглядывать гостиную. У Валентайна была просторная квартира на втором этаже кирпичного дома на Спринг-стрит – большая кухня, гостиная и примыкающая к ней столовая, и две спальни, во всех помещениях безупречная чистота. Вторую спальню он превратил в кабинет, битком набитый атрибутикой демократической партии, имеющей тревожную тенденцию расползаться по всему дому. К примеру, над камином с ярко пылающими дровами висел в рамочке плакат следующего содержания: «ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ – ВОТ ИСТИННЫЙ ГЛАС НАРОДА». Еще один, над полосатым креслом, где сидела Делия, возвещал: «В ЭТОМ ДОМЕ ГОЛОСУЮТ ЗА МЕСТНОГО ДЕМОКРАТА». Словно кто в том сомневался. Я высмеивал его за это, но что толку было спорить с человеком, у которого в спальне висел портрет Томаса Джефферсона размером не меньше четырех футов, а напротив – картина маслом, где изображался американский орел со стрелами в острых когтях?
– Пожалуйста, расскажите мне обо всем, как сами считаете нужным, – я окунул перо в чернильницу. – Не спешите, всё по порядку.
Делия вдруг заинтересовалась рисунком на крае блюдца.
– Я забрала Джонаса из школы, и мы пошли домой… сама я преподаю в Абиссинской[24]церковной школе вместе с преподобным Брауном. И вот мы сидели в гостиной и жарили каштаны. Мне нравилось оставаться у сестры, когда Чарльз уезжал. В дверь постучали какие-то люди, Мег им открыла. И они ворвались в дом.
– Их было двое или больше?
– Нет. Только Варкер и Коулз. Я крикнула Джонасу – беги, но Коулз перехватил его и скрутил мальчику руки за спиной. – Она помрачнела, лицо ее заострилось, стало хрупким, как яичная скорлупа. – Я пыталась вырвать мальчика у него из рук, но не получилось, и в это время в гостиную вернулся Варкер, после того, как затолкал Мег в кладовку. Он прицелился в меня из револьвера. А потом сказал, что, если и дальше буду брыкаться, проделает в мальчике дыру.
Я едва не сломал пополам перо Вала – просто уж слишком трудно было сохранять спокойствие.
– Вы, наверное, видели, что запястье у Варкера сломано. Впрочем, не знаю, может, и не помните уже. Как бы там ни было, но рад сообщить вам об этом.
Карие глаза ее сверкнули. Очень темные глаза, но они словно светились изнутри приглушенными осенними красками.
– Кто это сделал?
– Мой брат.
– Я бы его убила, – произнесла она плоским ровным тоном. – Если б он тронул моего племянника, я бы его убила. А теперь мне все равно. Я нашла свой путь.
Я приложил перо к губам. Делия Райт, пришел я к выводу, разительно отличалась от своей сестры Люси Адамс. Страх последней за своих любимых был подобен бездонному колодцу. Она опускалась в него целиком и полностью, находясь в свободном падении, невообразимом по своему отчаянию – я даже удивился, помня, как мужественно она себя вела в той ситуации. Не просто удивился – если честно, был просто восхищен. Я видел такой страх в этих огромных серых ее глазах, страх обжигающий и бездонный, как сам ад. Он совершенно вымотал ее в конце. Почти лишил дара речи. Делия же – когда прошел первый шок – так и кипела от ярости.
– Зря я, конечно, это сказала, – добавила она с полуулыбкой. – Просто почему-то с вами очень легко говорить.
– Я как секретер из палисандрового дерева, – неожиданно для себя вдруг признался я. – Все эти аккуратные маленькие ящички и темные ниши, где люди прячут окровавленные ножи… Нет, я ни на что такое не намекаю, упаси боже. Извините. С вами тоже очень легко и приятно разговаривать. И не думайте, что я симпатизирую этому подонку. Что было дальше?
– Они увезли нас в карете. Все произошло так быстро. А потом они заперли нас в той комнате, приковали цепями к стенам, и несколько часов мы просидели в темноте. Я все время говорила с Джонасом, велела ему двигаться, иначе можно замерзнуть. Читала ему стихи, рассказывала разные истории. А потом вернулся Варкер, он был уже изрядно пьян. И сказал, что ему надо оценить качество товара…
Я записывал все. Недрогнувшей рукой и до ужаса аккуратным почерком. Но сжимал перо слишком крепко, до судорожной боли в пальцах.
– Ну, а потом пришли ваши люди. И эту часть… вы правы, я не слишком хорошо помню. Извините…
– Не извиняйтесь, мисс Райт… – Я колебался. – Не так давно ваша сестра сказала мне кое-что, в самом начале, времени объяснять тогда просто не было. Скажите, ее и раньше захватывали похитители рабов?
Лицо ее исказилось просто до неузнаваемости, выражение это как-то совсем не сочеталось с полными губами и веселыми веснушками вокруг глаз.
– Да, похищали, всех нас троих. Когда мы жили в Олбани. И хотели выставить на аукцион у здания законодательного собрания штата. Нет, не Варкер и Коулз. Другие, подобные им. Чарльз Адамс случайно увидел нас там и договорился, чтобы нас выпустили. Ну, когда узнал, что мы свободные рабы… О, так вы ничего не знали? – спросила она, видя, как я недоуменно хмурюсь. – Чарльз Адамс – белый. Видно одна из нас просто забыла сказать вам об этом. – Делия Райт увидела, как я удивленно приподнял бровь, выражение ее лица смягчилось, на губах возникло подобие улыбки. – Ну, а потом… они полюбили друг друга. Он сделал Люси предложение и увез ее в Массачусетс, где они и оформили законный брак. Совсем не то, что эти гражданские браки или сожительство, без венчания и регистрации, которые не считаются действительными здесь, в штате Нью-Йорк. Слава богу, он скоро должен вернуться. Дня через два.
