Охота на охотника - Валерий Георгиевич Шарапов
Обувь бывшая любовь снимать не стала, много чести, смерила его неприязненным взглядом, фыркнула и отправилась через порог с гордо поднятой головой. Сунула нос на кухню, брезгливо им поводила, исследовала гостиную – она же столовая, спальня и конференц-зал, заглянула в кладовку, высунула нос на балкон, где было неуютно и не прибрано.
– Любовницу ищешь? – догадался Алексей. – В шкаф загляни, может, повезет.
– Да больно надо, – фыркнула Надежда. – Мы в законном разводе, и ты можешь спать с кем угодно и на чем угодно, – она покосилась на неразложенный диван. – Просто проверяю, как ты тут живешь.
– И каков вердикт?
– Так тебе и надо, – Надежда злобно засмеялась. – Холостякуешь, Костров? Ты уж найди себе кого-нибудь, а то смотреть на тебя больно. Пусть хоть порядок наведет. А честно признаться, я испытываю чувство глубокого удовлетворения от того, что вижу.
– Ты за этим пришла? – он начал раздражаться.
– Нет. Во-первых, объясни, что это было вчера. Почему я очнулась в твоей машине, а что было до этого, помню смутно и обрывками?
– Ну, извини, – развел руками Алексей. – Я в тебя не вливал. Ты выпила весь коньяк Вадима, и, если бы я тебя вовремя не остановил, выпила бы и водку, которую Алена бережет для стряпни, а потом разнесла бы квартиру. Скажи спасибо, что не бросил тебя на растерзание ночной шпане. Наш город в ночное время не самый, знаешь ли, благополучный город мира… Еще претензии?
– А ты решил, что я пришла сюда, гонимая щемящей любовью? Не дождешься, Костров, все давно растаяло. Как сон, как утренний туман. И была ли любовь? Что ты сделал с моей мамой? Когда я к ней пришла, она давилась слезами и говорила, что не хочет жить. Пришлось отпаивать ее лекарствами…
– Рекомендую коньячные капли, – вставил Костров.
– Он еще и издевается! – вспыхнула Надежда. – Я с трудом ее успокоила. Все, что мама смогла сказать, – это то, что она разговаривала с тобой по телефону. Как ты посмел ей что-то высказывать? Хоть капля жалости в тебе есть? Ты хоть понимаешь, в каком она сейчас состоянии?
– А вот это обидно, – вздохнул Костров. – Не поверишь, впервые за все эти бесцельно прожитые годы мы поговорили нормально. Она не кричала, я тоже, даже пытался ее успокоить и обнадежить. Ты правда считаешь, что причина ее слез – это я?
Надежда выдохлась, в бессилии опустилась на стул.
– Не могу это больше выносить, Костров… Неизвестность хуже всего. Сколько дней мы уже находимся в этой неизвестности? Четыре? Раньше хоть какая-то надежда была, теперь и той не осталось… Вы там у себя что-то знаете, но скрываете, потому что вам наплевать на простых людей. А если и вы ничего не знаете, значит, хреново работаете и гнать вас надо из Комитета…
Костров молчал. Отвечать на провокации – себя не уважать. А у Надежды имеется удивительное свойство – все извращать, переворачивать и свои ошибки выставлять ошибками других.
– Мы еще можем надеяться, Костров, скажи? – Надежда подняла голову. В пронзительных темных глазах блестели слезы. – Ведь я же понимаю, чем больше проходит времени, тем меньше вероятности, что Шаламовы живы.
– Бывает всякое, – допустил Алексей. – Бывает, пропавших людей находят и через месяц, и через год – живыми и здоровыми. Пока зацепок нет и все это выглядит предельно странно. В том числе ничто не указывает на то, что Шаламовы мертвы. Поиски будут продолжаться, я лично сделаю все, чтобы они не останавливались. Можешь думать, что я бесчувственное животное и меня это нисколько не трогает – но это не так. Успокой как можешь Аллу Михайловну, сядьте и подумайте: было ли в поведении Шаламовых в последнее время что-то необычное? Слова, поступки, жесты, мысли. Мы всегда считаем, что знаем своих близких. На самом же деле мы ни черта их не знаем.
– Не скажи, уж я-то знаю тебя как облупленного… Не было с ними ничего такого… Ну хорошо, я поговорю с мамой… Подожди, это что сейчас было? – Надежда нахмурилась. – Вы считаете, что Шаламовы сбежали? Куда? За границу? Предали страну и сбежали? Костров, не смеши мои тапочки! – Надежда в гневе вскочила со стула. – Во-первых, это невозможно технически, как ты это себе представляешь? Во-вторых, ты же сам знаешь Вадима – он кто угодно, но не из этих, он нормальный советский человек! А я знаю свою сестру, зачем ей куда-то уезжать, обрекать себя на скитания по чужбине? У нее и здесь все есть: хорошая работа, квартира, и у обоих – отличные перспективы карьерного роста! Да и человек она не такой. А в-третьих… сам ты дурак, Костров, понял? Снова довел меня, как же я зла на тебя… – Надежда бросилась в прихожую, сорвала с вешалки куртку, выбежала из квартиры, хлопнув дверью. Собачка замка находилась в зафиксированном положении, замок не сработал. Алексей ждал. Дверь опять распахнулась, влетела Надежда, стрельнула влажными глазами, схватила сумочку с полки и побежала прочь. Останавливать ее было незачем. Застучали подошвы по ступеням. Алексей запер дверь на замок, побрел в гостиную. Насторожился – как-то подозрительно попахивало из кухни. Но снова зазвенел звонок над входной дверью, и мысль о выкипающем супе улетучилась. Очевидно, Надежда забыла сообщить что-то важное – дабы окончательно добить экс-супруга. Вздохнув, он вернулся в прихожую, открыл дверь. За порогом стояла стройная молодая женщина в черной куртке и с распущенными темными волосами. В смеющихся карих глазах и чертах лица было что-то цыганское – хотя, он проверял, цыган в роду не было. Разве что в древности табор завернул не в ту деревню. Особа носила фирменные джинсы, произведенные в стане вероятного противника, что для советской медсестры было как-то расточительно.
– Скорую вызывали, мужчина? – деловито осведомилась гостья. – Нет? Оформляем как ложный вызов?
Он невольно заулыбался, отступил, раскрыв дверь. Особа удовлетворенно кивнула, проникла внутрь, чмокнув по дороге Кострова в щеку. Особу звали Людмила Вишневская, она работала медсестрой в районной поликлинике, была по жизни веселой и проживала в доме напротив – из окон было видно, когда Костров возвращается домой. Познакомились случайно, и, что для Алексея несвойственно, это он заговорил первым.
– Вы свободны, Алексей Петрович? – на всякий случай осведомилась Людмила, прежде чем начать разоблачаться.
– Да, вполне, – кивнул Алексей. – Можете остаться хоть до утра, Людмила Максимовна.
– Как это мило, – одобрила гостья. – Кстати, только что из твоей квартиры выбежала разгневанная и заплаканная женщина. Мы столкнулись с ней на лестнице. Это нормально?
– Да, это в порядке вещей, – Алексей помог снять ей куртку, пристроил на вешалку,
