Расплата - Пётч Оливер
– Обезь… яна, – Матис посмаковал незнакомое слово и в который раз осознал, до чего глухо они жили среди лесов Васгау. В мире существовало столько вещей, которых он и во сне увидеть не чаял…
Измотанный, он смотрел, как Мельхиор вытаскивал мертвых наружу и раздувал угли в камине. До сих пор Матис считал менестреля забавным и чересчур мечтательным. Но теперь, когда увидел его в бою, даже проникся к нему уважением. Мельхиор оказался опытным бойцом, да и вообще производил впечатление бывалого человека. Вероятно, он единственный, кто мог теперь спасти Агнес.
Когда огонь разгорелся, Мельхиор вышел за дверь. Через некоторое время он вернулся, весьма довольный. В руке у него покачивался пучок засушенных трав.
– Вот, нашел в сарае возле трактира. Тысячелистник, подорожник и окопник. Сушились там с прошлого лета. – Бард выдержал паузу и подмигнул Матису. – И я еще кое-что нашел. Двух лошадей. Не благородные жеребцы, зато совершенно бесплатно. Трактирщику они уже вряд ли понадобятся, – он мрачно улыбнулся и поправил перевязь. – Эти мерзавцы еще пожалеют, что связались со франконским бардом и рыцарем.
Глава 4
Дворец в Толедо, 22 апреля 1525 года от Рождества Христова
Погруженный в раздумья над картами, императорскими указами и еще не подписанными распоряжениями, Карл V сидел за большим письменным столом в зале для аудиенций и пытался сосредоточиться на делах своей обширной империи. Кайзер со стоном потер виски. Как обычно, его мучила слабая мигрень, геморрой отзывался болью при каждом движении, так что императора охватывал ужас при мысли о предстоящей поездке в один из многочисленных дворцов и резиденций. Но Карл научился не обращать внимания на собственные страдания. Все-таки сам Господь избрал его вершить судьбы мира. А с тех пор как Франциск I оказался в плену, не осталось никого, кто мог бы оспорить эту его роль.
Кайзер принялся спешно подписывать указы и ставить печати. Рука так и металась над документами. После грандиозной победы при Павии, одержанной пару месяцев назад над французами, следовало заново разметить карты. Необходимо распределить посты, покорить города и задобрить герцогов. Война в Италии продолжалась иными средствами. Но и это не главное. Пора наконец предъявить пленному королю условия, которые на долгое время обезвредили бы Францию. Выдать за Франциска свою сестру Элеонору Карл счел наиболее удачным решением. Будучи его тестем, он мог бы держать на поводу этого наглеца, считающего себя более достойным правителем Европы.
Если тот первым не доберется до цели…
Карл припомнил их единственную доселе встречу в крепости Пиццигеттоне. Он хотел лишить Франциска всякой надежды на предприятие в Васгау, но впоследствии понял, что допустил ошибку. Зачем он только сказал королю, что Габсбурги не оставили поисков! По блеску в глазах Франциска кайзер догадался, что надежда разгорелась в нем с новой силой.
В дверь постучали, и Карл поднял голову. В зал вошел канцлер Меркурино ди Гаттинара и с низким поклоном приблизился к столу. В сердце затеплилась слабая надежда. Гаттинара отвлекал его лишь по действительно важным делам. Может, канцлер принес вести из далекого Васгау? Может, поиски наконец позади?
– Что нового? – нетерпеливо спросил император.
– Касательно крестьян в Германии, ваше сиятельство, – Гаттинара сразу перешел к делу. – Похоже, этот Лютер заморочил им головы сильнее, чем мы предполагали.
– Так, значит, снова эти крестьяне…
Карл глубоко вздохнул и попытался скрыть разочарование. Как будто у него других забот не хватало! Бывший монах, а ныне доктор теологии, Мартин Лютер стал настоящей проблемой. После рейхстага в Вормсе Карл намеревался взять его под стражу, но курфюрст Саксонии принял его под свое покровительство и даже поручил ему перевести Новый Завет на немецкий язык. Между тем еретические мысли Лютера распространялись все дальше, и крестьяне поддавались их влиянию.
– Поручите это моему брату Фердинанду в Вене, – приказал Карл. – Он представляет меня в тех краях, вот пусть и занимается этим вопросом. Я и без того разрываюсь.
Гаттинара прокашлялся.
– Боюсь, положение приняло такой оборот, что и императору следовало бы знать об этом. Еще на прошлой неделе крестьяне в швабском Вайнсберге учинили расправу над графиней и несколькими дворянами. По всей Германии ополченцы сбиваются в отряды, множатся убийства и поджоги. Во Франконии, в Швабии, Эльзасе – всюду крестьяне выбираются из своих нор, жгут монастыри и крепости…
– Проклятье, Фердинанд обещал, что переговорами сдержит этот сброд до тех пор, пока мы не сможем переслать достаточно ландскнехтов из Италии! – Карл поискал по столу и взял в руки рваный документ. – Вот, Меммингерские параграфы. Отказ от оброка, право на охоту, свободная вырубка и далее в том же духе. Неужели это не успокоило бунтовщиков?
– На время. Но это как с торфяным пожаром. Затопчешь в одном месте, и тут же разгорается в другом, – эрцканцлер улыбнулся. – К счастью, благодаря грандиозной победе при Павии мы теперь в состоянии выделить достаточное количество солдат. Швабская лига[4] под командованием верного Трухзеса Георга фон Вальдбург-Цайля уже готова затушить пожар. Причем окончательно, – добавил он после некоторой паузы. – До сих пор Трухзес сдерживал крестьян мирным договором. Но резня в Вайнсберге все меняет. Армия ждет лишь вашего императорского приказа, чтобы вступить в бой.
Карл отмахнулся.
– И ради этого вы явились сюда, Гаттинара? Мелочи вроде этой можно уладить и письменно… – Канцлер не двинулся с места, и император покорно вздохнул. – Ладно, вот вам мой приказ. Разгоните этот крестьянский сброд, поубивайте мерзавцев. Не дело, когда слуга поднимает руку на господина. Это противно божественному порядку, – Карл усмехнулся. – Полагаю, даже этот Лютер со мною согласился бы.
Гаттинара преданно кивнул.
– Мудрое решение. Приказ уже лежит у вас на столе. Осталось только подписать. – Он помедлил. – Могу ли я обратить ваше внимание еще на одну проблему? Касательно французского короля. Агенты докладывают, что он до сих пор помышляет о побеге.
– До тех пор пока он лишь помышляет об этом, мне не о чем беспокоиться. Гофмаршал Ланнуа дал слово, что Франциск находится в Пиццигеттоне под надежной охраной.
Гаттинара вздохнул.
– Охотно верю. Но представьте, что будет, если Франциску действительно удастся бежать. Месть его будет ужасна. А вот смерть…
– Я не допущу, чтобы хоть волос упал с головы французского короля, – резко перебил его Карл. – Я уже говорил вам об этом, Гаттинара, и повторять не стану. Мы – люди чести, а не какие-нибудь мерзавцы и убийцы!
– Ну, честь и политика временами расходятся, – заметил канцлер.
– Для вас, может, и так. Но не для меня. А теперь оставьте меня.
Гаттинара низко поклонился и, словно тень, бесшумно скрылся за дверью.
Карл нахмурился и вернулся к документам на столе. Впредь надо бы удвоить наблюдение за Гаттинарой. Канцлер слишком часто стал перегибать палку.
Император тяжело вздохнул и продолжил подписывать бесчисленные указы, коими снабжал его Гаттинара. Смертные приговоры, акты о помиловании, назначения, долговые обязательства – и, конечно, приказ войску Швабской лиги выступить против крестьян.
Воистину, политика требовала неимоверных усилий.
* * *Лодка неспешно скользила по водной глади Рейна. Мимо игрушечным пейзажем тянулись виноградники, крепости и деревушки. Совсем рядом проплыла рыбачья лодка, а следом за ней – плот, нагруженный бочками и досками; его тянули по берегу несколько волов. Плотогоны накрепко привязывали груз. Они были так близко, что Агнес наверняка до них докричалась бы. Однако она понимала, что это бессмысленно. Что еще сделают рыбаки, кроме как помашут ей?
Агнес сидела в носовой части, погрузив руки в прохладную воду. Она бы с удовольствием свесила ноги через борт, но Марек и Сопляк зорко следили за тем, чтобы пленница не перегибалась лишний раз. Один раз, на следующий же день после похищения, Агнес уже пыталась спрыгнуть за борт. После этого Барнабас велел связать ее. Здесь, посреди Рейна, главарь счел это необязательным, но все же предупредил Агнес.
