Макс Коллинз - Сделка
Одним из его проколов было участие в деле Джейка Лингла. Лингл, репортер из «Трибьюн», был застрелен гангстерами в пешеходном переходе под Мичиган-авеню. Он был близок с Аль Капоне и полицейским комиссаром. Именно этот тип назначил его позднее шефом детективного бюро. Потом Стендж потерял работу. Впрочем, даже непрямая связь с Капоне была горькой пилюлей для одного из лучших людей чикагского полицейского управления.
Но это случилось почти десять лет назад. Теперь он был старым, уважаемым работником полиции, любимцем чикагской прессы: репортеры всегда обращались к нему, когда для заголовка требовалось квалифицированное высказывание по какому-нибудь преступлению.
Одно время Стендж презирал меня. Он считал меня продажным копом, что, в общем-то, было отчасти правдой, но по чикагским меркам я был просто тихоней. Всего-то я и сделал, что выступил с несколькими ложными свидетельствами в деле Лингла, чтобы простак, которого избрали судебные власти и бандиты, был осужден и чтобы можно было придумать сенсационную историю, которая попадет в газеты и не сразу же забудется.
И еще один раз. Я выступил свидетелем, не ложным на этот раз, против Миллера и Ланга, двух последних полицейских – телохранителей мэра Сермака, которые пытались убить Фрэнка Нитти в угоду Его Чести, и у них ничего не вышло (зато вышло у Нитти двумя месяцами позже, когда он направил свой удар против Сермака). Свидетельство против этих грязных копов сделало отношение Стенджа ко мне еще хуже: я публично выступил против полицейских и запятнал память мученика Сермака. Стендж, как вы, наверное, уже угадали, был близким другом Сермака.
Но в последние годы Стендж, похоже, нехотя зауважал меня. Мы столкнулись с ним в деле Диллинджера и потом еще несколько раз. И нам не раз приходилось смотреть в глаза друг другу. Учитывая, насколько ниже меня он был, это можно считать большим достижением. Но во всяком случае, он больше не презирал меня.
Или, точнее, я так думал, пока не увидел его лица, когда он вылезал из полицейской машины черно-белого цвета, которая с сиреной приехала на место происшествия, как будто в деле О'Хары еще надо было торопиться.
Стендж был коренастым седым человеком невысокого роста с мясистым лицом. Он носил темные очки и был похож на беспомощную сову. Однако внешность часто бывает обманчивой.
– Геллер, ты лжешь, чертов сукин сын, – сказал он, подкатываясь ко мне на коротких ножках. Я стоял на траве, в стороне от зевак, разбитой машины и мертвого Эдди О'Хары. На Стендже были пальто – серое, как ненастный полдень, бесформенная шляпа; из уголка его крепко сжатого рта торчала недокуренная сигара. Он ткнул мне в грудь толстым коротким пальцем – таким же, как его сигара. – Это не твое дело. Ты сам себя превзошел на этот раз, ты, вертлявая сволочь. Ты попадешь в тюрьму.
– Приятно сознавать, что у тебя все еще трезвая голова, – сказал я.
– Стоять! – приказал он мне, как собаке, указывая пальцем на землю.
Он отошел и бросил долгий взгляд на О'Хару. Потом он позволил ребятам из полицейского фургона вытащить тело и уложить его на простыню. Лейтенант Фелан нагнулся и обыскал труп, вытащив все из карманов. Со своего места я не мог разглядеть содержимого. Зеваки вытаращили глаза, когда копы завернули тело в простыню и засунули его в полицейский автомобиль. Общественная жизнь Эдварда Дж. О'Хары закончилась.
«Форд» О'Хары уже обыскали. Я видел, как Фелан обнаружил блокнот для стенограмм в отделении для перчаток. Может, это был блокнот секретарши мистера О'Хары? Было ли это теми самыми «бумагами», которые она хотела найти? Во всяком случае, Фелан показал блокнот Стенджу, который быстро пролистал его. Он остановился на одной странице, а потом взглянул на меня.
Стендж подошел ко мне и сказал:
– Расскажи-ка мне все с самого начала.
– О'Хара попросил меня организовать систему безопасности в Спортивном парке, – начал я. – У него была проблема с карманниками. Сегодня я приехал и осмотрел все сооружение. Затем он предложил отвезти меня в Луп, и я согласился.
– Это все? Это и есть твой рассказ?
– Каждое слово – чистая правда, капитан.
– Есть свидетель. Один парень как раз красил окна, стоя на лестнице на Талман-авеню. Он все видел.
И он сказал, что ты выпрыгнул из машины за несколько секунд до того, как все началось.
Я уже заметил, как Фелан допрашивал какого-то парня в рабочей одежде. Я также видел, что они смотрели на меня, так что заявление Стенджа не застигло меня врасплох.
– Да, я действительно выпрыгнул из «форда». Я заметил, что за нами следили. Еще я заметил, что преследующая нас машина набирала скорость. Я попросил О'Хару выпустить меня, он отказался, и мне пришлось выпрыгнуть.
Стендж скорчил гримасу, а потом с плохо скрываемым сарказмом стал задавать мне формальные вопросы:
– А почему ты решил, что машина, преследовавшая вас, представляла собой такую опасность, что ты, рискуя жизнью, не побоялся выскочить из «форда» на ходу?
Я кивнул на обломки автомобиля О'Хары.
– Я не знаю, капитан. Ей-богу.
Он вытащил изо рта сигару, которая ему так же досаждала, как и я, и направился в сторону парка. Потом его короткий палец опять оказался нацеленным на меня.
– Ты выскочил из машины, потому что знал, что они застрелят О'Хару.
– Может, я и предполагал это.
– Всего лишь? Это было твое предположение?
– О'Хара дергался, нервничал. Он чистил свой пистолет, когда я пришел к нему в контору. Этот пистолет лежал рядом с ним на сиденье, когда мы ехали в машине.
– А почему?
– Вы не слышали, капитан? Аль Капоне выходит из тюрьмы через несколько дней. Не то чтобы он думал об убийстве уважаемого всеми общественного лидера Эдди О'Хара...
Стендж задумался. Потом, обращаясь скорее к себе, чем ко мне, он проговорил, посматривая на смятый автомобиль О'Хары:
– Нет на свете человека, которого Капоне отправил бы на тот свет, не подумав о собственных интересах.
Я пожал плечами.
– До меня доходили слухи, что О'Хара был стукачом, и Капоне в один прекрасный день узнал об этом.
Стендж не подтвердил моих слов, но и не отрицал их Он лишь тупо смотрел на меня, и только его суровые глаза, видневшиеся за затемненными стеклами очков, выдавали его неприязнь ко мне. Снова ткнув пальцем, впрочем, не так сильно, как прежде, он спросил:
– Ты указал на него?
– Что?
– Ты указал на О'Хару. Ты подставил его. Я был прав насчет тебя: ты – продажный коп.
– Я частный продажный коп, позволь тебе заметить.
– Известно, что ты встречался с самим Нитти. Неужели все эти годы ты все еще продаешься? Ты и сейчас человек Нитти?
– Мне хотелось бы думать о себе как о человеке, принадлежащем самому себе, капитан. Вы хотите обвинить меня в чем-то или, может, просто бросить меня в подвал ближайшего полицейского участка и там пару часов поучить уму-разуму?
Его лицо побагровело.
– Да мне на тебя хорошей резиновой дубинки жалко.
– Можно еще использовать свинцовую трубку. Я могу идти?
Он поджег еще одну сигару; пламя наг спичке заплясало на ветру.
– Ты можешь идти, – равнодушно сказал он, покуривая.
Указав на меня сигарой, Стендж произнес:
– Но я лично проведу расследование этого убийства. И если ты был человеком Нитти в этом неприятном эпизоде, ты проведешь Рождество в Брайдвелле и целую вечность – в Джолиете. Обещаю.
– Отлично. Звучит угрожающе. Что вы прочитали в блокноте для стенограмм?
– Что?
– Блокнот для стенограмм. Это ведь блокнот секретарши О'Хара, не так ли? Ее фамилия Каваретта. Имени не знаю.
Его голубые глаза сверкнули из-под совиных очков.
– Ее зовут Антуанетта. Тони.
– Ясно. Она записывала что-то, когда они с О'Харой приходили ко мне вчера.
Его губы были сжаты так сильно, что он с трудом смог разжать их, чтобы произнести:
– Да.
– Доказывают ли эти записи, что О'Хара обращался ко мне с просьбой отловить карманников в его парке?
– Да. Очень удобно для тебя.
Он был прав. Интересно, блокнот оставили в машине специально, чтобы объяснить мое присутствие? Чтобы копы с легкостью смогли разгадать загадку по имени Геллер?
– Ты встречал эту женщину по имени Каваретта?
– Пару раз. Мельком.
– И какие впечатления?
Я пожал плечами.
– Красивая женщина. Хотя несколько сурова. Себе на уме.
– Почему ты так думаешь?
– Это просто мое впечатление. Ей уже лет тридцать пять, и она все еще не замужем. Хотя выглядит неплохо. И фигура хорошая.
– И какое заключение ты сделал из этого? Я снова пожал плечами.
– Привлекательная итальянка, живущая в престижном районе, работает на такого типа, как О'Хара, не замужем. Она, должно быть, чья-то сестра, или любовница, или еще что-то в этом роде.
Стендж закивал.
– Я буду держать это в голове, когда мне придется допрашивать ее.
– Вы считаете, что это дело рук Капоне, капитан? Он снова посмотрел на разбитый автомобиль.
