Мария Чепурина - Свиток Всевластия
Приказчика нынче не было, так что издатель принял Помье прямо в своей книжной лавке, среди катехизисов, молитвенников, письмовников, сочинений античных авторов, многотомных романов о приключениях соблазнителей и гривуазных гравюр с обнаженными дамами.
– С чем пожаловал?
Помье выложил на прилавок свою новую рукопись.
– Извольте видеть: поэма о Генеральных Штатах! В восьми частях! Прославление государя, Ее Величества, славных французских традиций, выборов, выборщиков, наказов, грядущего собрания депутатов и тех славных законов, которые они примут!
Издатель хмыкнул:
– Знаешь, сколько у меня уже этих поэм?! Штук десять, не меньше! И ни черта не распродаются! Так что забирай свою писанину!
– Да вы хоть поглядите! Ведь это ж не такая, как у всех! Она талантливая!
– Даже и глядеть не буду! Боже меня упаси тратить время и деньги на ахинею, которую не хотят покупать!
– Но, сударь… Но как же… Но можно ль…
– А вот написал бы ты лучше, приятель, такую же поэму про Генеральные Штаты, да только не прославляющую, а ругательную! Это другое дело! Была тут у меня одна брошюрка против правительства – так живо разошлась, еще и потом заходили, спрашивали, нет ли нового тиража…
– Это я могу! – воспрянул духом Помье. – Это я мигом! Как скажете! За два дня обещаю вам переделать поэму в ругательном духе!
– Вот и славно.
– А больше заказов не будет? Вы же знаете, сударь, я – мастер на все руки! Хотите – апологию, хотите – памфлет, хотите – роман с продолжением…
– Роман – неплохо… Что-нибудь про развращенных монахинь… Давно у нас не было этаких приключений.
– Так точно! Будет сделано!.. А аванс?
– Ишь чего захотел! Нет уж, братец! Писак у нас нынче много, а хлеба мало, так что не обессудь: без аванса! Вот принесешь хорошее сочинение – тогда да. Заплачу честь по чести, как обещал. Ты меня знаешь, я слово держу. А пока… Ну не те нынче времена, чтоб разбрасываться авансами!
– Ладно, – вздохнул Помье. – Переделаю вам поэму.
– Тогда и поговорим.
– До свидания.
– До свидания.
– А, постойте!
Помье уже открыл дверь книжного магазина, чтоб уходить, когда ему в голову неожиданно пришла мысль спросить кое-какую книгу. Последнее время он чувствовал необходимость найти информацию на одну тему…
– А нет ли у вас, сударь, чего-нибудь о тамплиерах?
– О ко-о-ом?
– Ну, или о свитке… Вернее… О какой-нибудь реликвии, привезенной ими из Палестины?
– Такого не держим.
– А может, тогда о магических заклинаниях поглядите?
– Да что вы, сговорились все, что ли?! – вспылил неожиданно книготорговец. – Мода, что ли, новая такая: спрашивать в магазинах про тамплиеров, про всякие заклинания?..
– А что, уже спрашивал кто-то?
– Еще бы! Вчера вот один приходил. Или есть у меня знакомый, тоже книготорговец, Люка. И у него тоже спрашивали. Да и не только у него… С ума, что ли, все посходили?! Какие, к черту, тамплиеры, какие крестовые походы, ну что за бред! Восемнадцатый век на дворе!
– Стало быть, популярна такая тема? – оживился Помье. – Публика, значит, интересуется?
– Да дьявол ее разберет, эту публику, что у нее на уме! – Издатель махнул рукой. – Сегодня одно, завтра другое! Не угонишься!.. Так что давай-ка, приятель, не медли с поэмой. Пока людям угодно ругать Генеральные Штаты, дадим им желаемое. А то, глядишь, вдруг, когда эти Штаты-то соберутся, вся политика переменится…
Помье покинул лавку издателя, полный творческих планов. Он хотел взять новый фиакр, но не нашел ни одного свободного. По большому счету, возвращаться в грязный короб, трясущийся по брусчатке, не очень-то и хотелось. Литератор решил нанять портшез. Путешествие в кабине, несомой двумя мускулистыми савоярами, стоило сколько же, сколько фиакр. Конечно, оно было несколько медленнее, чем экипаж, зато не несло в себе риска, что сдохшая или взбесившаяся лошадь нарушит планы седока.
Писатель забрался в портшез и велел отнести себя на улицу Папийон. Надо было удостовериться, что «Иоанн» еще не сбежал оттуда.
С утра Помье стал сомневаться в правильности решения отправить виконту письмо от имени Кавальона. Теперь он думал, что излишняя маскировка наверняка приведет к неприятному разговору, повлечет необходимость оправдываться и объясняться. Ну да сделанного не воротишь. Вчера днем Помье казалось, что д’Эрикур, вероятно, не вспомнит его фамилии и не поймет, от кого письмо. А если и вспомнит – не захочет прореагировать на записку какого-то нищего литератора. Потому-то Помье и решил пойти на мистификацию: направить виконту письмо от имени Кавальона, якобы предлагающего сотрудничество, а уже на месте все объяснить: разоблачить интригу «царя», максимально настроить виконта против него и наконец стравить этих двоих, чтобы под шумок завладеть свитком. План казался литератору блестящим. Впрочем, как все планы, когда-либо им сочиненные.
«Что-то быстро приехали!» – подумал писатель, когда кабина опустилась.
– Эй, вы! – послышался голос одного из савояров. – А ну-ка остановитесь! Мы с братом давно вас ищем!
– Не двигаться, канальи! – присоединился второй. – Думали остаться безнаказанными?! Сейчас вы у нас узнаете, почем фунт лиха! Клянусь Святой Девой!
Помье поспешил выбраться из портшеза. С другой стороны улицы на него посмотрел такой же незадачливый путешественник, только что вылезший из своей кабины. А посреди дороги уже началась драка: две пары носильщиков, связанные какой-то давней враждой, лупили друг друга что есть силы. Сопровождающая потасовку непотребная брань разносилась на всю улицу. Очень скоро к носильщикам присоединились кучера застрявших из-за драки экипажей. Кто-то попытался разнять дерущихся, кому-то вздумалось облить их водой, кому-то – огреть предназначенным для лошадей хлыстом. В итоге слишком инициативные свидетели потасовки, посмевшие вмешаться в нее, получали по физиономии и спешили дать сдачи. Драка разрасталась все больше и больше: через пять минут дубасили друг друга уже не четыре человека, а целых десять. Собравшаяся поглазеть на это событие толпа зевак запрудила улицу так, что проехать по ней не могли не только четырехколесные повозки, но и всадники. Кто-то стал звать полицию. Помье сообразил, что если сюда подоспеет конный отряд, то служители порядка наверняка начнут лупить всех подряд, не разбираясь в правых и виноватых. Пока среди толпы еще можно было протиснуться, литератор покинул место драки и отправился на улицу Папийон на своих двоих.
На месте назначения его ждал неприятный сюрприз. На все осторожные вопросы о Кавальоне жители района и рабочие каретной мастерской отвечали, что здесь такой не живет. Помье, изначально не собиравшийся наносить визита домохозяйке, дабы не обнаруживать своих поисков, все-таки постучался. Открывшая дверь служанка ответила, что господин Кавальон съехал от вдовы Карбино еще неделю назад и не оставил нового адреса.
Это была катастрофа. И что теперь сказать д’Эрикуру, когда он придет на встречу?
В душе литератора быстро разрослось беспокойство. Выходит, он контролирует ситуацию гораздо меньше, чем думал. А что, если и в остальном дела обстоят отнюдь не так радостно, как казалось? Взять, к примеру, клад из русского ордена и драгоценности убиенной… Помье внезапно ощутил острейшее желание проверить, как он там. Еще лучше – забрать. Устройство тайника, неделю назад казавшееся первоклассным решением, предстало теперь в ином свете. И зачем только он оставил свои сокровища без присмотра?
Все еще чувствуя себя состоятельным человеком, но уже опасаясь за свой капитал, Помье решил не ходить до Елисейских полей пешком, но все-таки сэкономить на транспорте. Он нанял «винегретку» – этим словом парижане неизвестно почему прозвали маленькую тележку, двухколесный вариант портшеза, влекомый одним человеком, держащимся за длинные палки. Удовольствие прокатиться на этой колымаге стоило шестнадцать су – по нынешним временам цена обычного четырехфунтового каравая… или половина дневной зарплаты рабочего.
К счастью, в этот раз до места добрались без приключений: это если не считать берлины, перевернувшейся возле Пале-Рояля, которую пришлось объезжать, кабриолета, чуть не сбившего тележку и не отправившего возчика с седоком на тот свет, да помоев, вылитых из окна на крышу кабины и пять минут колоритно стекавших по стеклам окошечек.
Помье попросил высадить его не доезжая до тайника. Он выбрался из тележки и со всех ног побежал в направлении того места, где зарыл клад: на сердце было неспокойно. И беспокойство, увы, оказалось оправданным. На месте бывшего тайника он нашел лишь неглубокую ямку да следы чьей-то неаккуратной работы. Судя по заветренной земле, сокровища откопали не сегодня и не вчера. Вероятно, злоумышленник следил за Помье и явился сюда сразу же, как только клад был закопан.
Литератор опустился на колени возле могилы, в которой он сам похоронил свое неожиданное богатство, и зарыдал.
