Геннадий Босов - Сильбо Гомера и другие
Мы сделали здесь небольшой исторический экскурс не потому, что хотели сказать, будто все богатства галльштатских «солепромышленников» осели в антикварных лавках Швейцарии (действительно, там их можно встретить), а потому, что хотели провести чисто условную параллель между Галльштатом тех лет и Швейцарией наших дней. Почему сегодня Швейцария считается одной из первых стран в «антикварном бизнесе»?
Удобное географическое положение — близость к древним центрам цивилизации: Греции, Риму, Южному Средиземноморью; статус «открытой страны»; комфортабельные пути сообщения — десятки авиалиний и железных дорог; наплыв состоятельных туристов, к тому же еще охваченных благородной страстью к «седой старине»; труднопроходимые, но с точки зрения контрабандистов, наоборот, легкопроходимые границы; ну и, что ли, «антикварные традиции» сделали Швейцарию международным центром в торговле редкими, а порой, и уникальными произведениями культуры и искусства всех времен и народов. Это хорошо знает специальный отдел Интерпола, занимающийся розысками похищенных сокровищ. Если ограблен какой-либо музей мира, богатое частное собрание или же из рук пограничников и таможенников выскользнули ловкие контрабандисты, по сведениям полиции проявлявшие нездоровый интерес к «археологии», по совету сотрудников Интерпола за теми или иными антикварными магазинами Женевы, Цюриха, Базеля, Берна или Лозанны сразу же устанавливается неусыпная слежка швейцарской полиции. Иногда это приносит плоды… В большинстве же случаев швейцарские антиквары только разводят руками: «Нет, не видели… Не было… Что вы, как можно?!»
У антикварного бизнеса солидные клиенты.
Известный итальянский искусствовед Аннабелла Росси несколько лет назад посетила нью-йоркские музеи «Метрополитен» и другие. Среди экспонатов она обнаружила произведения итальянских мастеров. Увидев ее недоумение, американский коллега объяснил синьоре Росси: «Видите ли, произведения искусства всегда скапливались там, где деньги. А у нас деньги были всегда… Что вам еще сказать? Видимо, так всегда было и будет. Взгляните хотя бы на эту уникальную диадему, — продолжал словоохотливый бакалавр изящных искусств. — На ней написано: «Фонд Роджера, 1959 год». Что это значит? То, что она была куплена на деньги из частного фонда. Кем и у кого? О, на этот вопрос ответить трудно…»
Кто же эти люди и где они работают на «антикварную лихорадку» — на женевских, лондонских, парижских, амстердамских, нью-йоркских и прочих «любителей древностей»? Об этом рассказала французская журналистка Клод Малуа, взявшая интвервью у профессионального грабителя могил. Ее рассказ мы дополнили и другими сведениями о «гробокопателях».
…Он даже симпатичен, этот человек, избравший своей профессией столь экзотическое и опасное ремесло грабителя могил. Подвижное, загорелое лицо покрыто густой сетью морщин («Солнце. Проклятое солнце!» — улыбается он), голубые с прищуром глаза. Его имя Робер Вернье. Чувствовалось, что этот человек с дипломом археолога, полученным в университете в Дордоне, совсем недавно вернулся в Париж.
— Что вы делаете в Париже?
— Продаю то, что я там нашел. Мои покупатели — это спекулянты, прежде всего, антиквары. Я знаю их, они — меня.
…Там — это Бокас дель Торо, район на границе Панамы и Коста-Рики, где под сплошным покровом тропических джунглей одни лишь ядовитые гады, ягуары и оцелоты.
— Как вы могли жить и раскапывать могилы в том зеленом аду, где человек быстро погибает? Особенно белый…
— Привычка.
…Мне рассказывали, что редко кто осмеливается проникнуть в этот затерянный район, который невозможно найти на карте, и те редкие смельчаки, кто туда попадал, быстро исчезали в сельве.
— В Сан-Хозе мне говорил о вас Луис Хартман…Старик Хартман. Вероятно, мало через кого проходило столько золота, сколько через его руки. В свое время он продавал его килограммами, как другие продают мясо. Глядя на этого человека, можно сразу было увидеть в нем настоящего авантюриста: стальной, блеск глаз, нездешний загар, которому позавидовали бы модницы на Лазурном берегу, решительное и волевое лицо человека, не признающего компромиссов и полумер. Человек-волк, как его зовут многие из коллег по ремеслу. Десять его сыновей — точная копия отца. Они тоже профессионалы, от отца к сыну.
— На всем свете существует всего 10–15 человек, которые знают о Бокас дель Торо.
— Вы думаете вернуться туда?
— Разумеется.
…Рано или поздно, так же как и два его приятеля «могильщика» Федерико и Фаустино, отправившихся на поиски сокровищ, — один погиб от укуса страшной жарараки, другого разорвал ягуар, — этот человек найдет свою собственную могилу в Бокас дель Торо.
— Вы заявляете властям о найденных вами сокровищах? Он посмотрел на меня с изумлением.
— Насколько я знаю, такие люди, как я, не состоят в списках налогоплательщиков.
…Проходить каждый день по двенадцать часов, часто сутками находиться без еды, спать на земле под дождем или в давящей тишине тропической ночи, которую на части разрывает рев ягуара… Неужели все это нужно, чтобы стать богатым?
Робер поднялся, подошел к темному, красного дерева бюро, вытащил небольшую картонную коробку.
— Смотрите.
Перед моими глазами — калейдоскоп украшений, золотых крабов, сосудиков, разрисованных орнаментами из птиц, змей, пауков, ящериц — будто вся фауна се львы собралась на них, — фигурки, кольца, резные драгоценные камни. Находки, которые сделали бы честь любому археологическому музею мира и которые, увы, теперь я точно знаю, уже навсегда потеряны для археологии, истории и искусства. Вряд ли знали индейские жрецы и полководцы, что их украшения будут красоваться на груди какой-нибудь богатой баварской бюргерши или голливудской кинозвезды… От такого количества золота зарябило в глазах. Даже на неискушенный взгляд стоимость этой коллекция исчислялась в несколько десятков тысяч долларов.
…На секунду мы отвлечемся и вспомним «Золотой музей» в Боготе, пользующийся всемирной славой. Посетителей специально впускают в первый полутемный зал, чтобы затем они вошли в следующий, освещенный яркими лампами. И здесь… Вас внезапно освещает блеск тысяч золотых предметов — фигурок, подвесок, ожерелий, щипчиков, носовых украшений и многого такого, чему не знаешь названия. Это великолепное наследие древних индейских культур, процветавших до прихода испанцев.
Вот молодая французская парочка, отпущенная состоятельными родителями в свадебное путешествие. Соотечественники Робера Вернье смотрят влюбленными глазами не друг на друга, а на золотой плотик с десятью маленькими фигурками и одной большой. Некогда подобные ему курсировали в здешних реках и даже выходили в океан, перевозя золото из Перу в Мексику и обратно. Гид объясняет: «Испанцы искали золото и пряности, но когда они увидели индейцев с золотыми украшениями, то позабыли о пряностях». — «А как же индейцы?» — вопрошает кто-то из толпы туристов. «У них вырывали золото из ноздрей и ушей, священные могилы их предков были разграблены, и они научились молчать о золоте. Если оно у них еще оставалось, они его прятали. Видя, что работы с желтым металлом вызывают только грабежи и убийства, индейцы перестали изготовлять золотые ювелирные изделия. Они постарались навсегда забыть это проклятое ремесло… И когда испанцы награбили золота сколько могли, они заставили индейцев работать в рудниках. Когда те вымерли от непосильного труда, из Африки везли черных невольников… И до сего дня индейские племена не хотят говорить о золоте, они даже боятся произносить это слово. Рассказывают, что далеко в снежных горах, дважды в год, во время зимнего и летнего солнцестояний, они исполняют свои ритуальные танцы в золотых масках…»
«Золотой музей» принадлежит Банку республики Колумбии и хорошо платит, поэтому он получает ежегодно сотни тысяч от вскрытия гробниц, не разграбленных испанцами. Гид же объясняет: «Золото — это проклятие археологии Колумбии. Если же в гробницах находят керамику и прочие изделия, их выбрасывают или за бесценок продают туристам. Однако именно эти самые вещи наполняют нас гордостью за прошлое страны. Это — шедевры, сделанные руками индейцев, и они заставляют «белых» относиться к ним с уважением. Возможно, именно археологические открытия заставят правительства наших стран сохранить немногих из оставшихся индейцев от вымирания…»
…Из задумчивости меня вернул голос хозяина квартиры.
— Ну, как? Нравится? Теперь вы понимаете меня? — спросил владелец сокровища, чтобы как-то разрядить тягостное молчание и оправдать себя.
— Вы фотографируете раскопки?
— Конечно, некоторые мои тщеславные или недоверчивые клиенты требуют «вещественных доказательств». Боятся подделки…
В его словах прозвучала насмешка над ними.
