Тайный детонатор - Владимир Васильевич Каржавин
— Вот он, его величество случай! А ведь этот Крохмаль в самом деле мог взорвать не только свою жену, но и подругу вашей юности.
Задав несколько вопросов, Царегородцев перешел к главному:
— Ну, и как ваше общее мнение о происшедшем, товарищ Дружинин?
— Товарищ генерал-лейтенант, мое мнение — Крохмаль был не один. Вряд ли он один мог все провернуть. Думаю, с ним связан еще кто-то.
Услышанное произвело на Царегородцева впечатление:
— Откуда такие мысли? — нахмурился он.
— Судите сами: Крохмаль не был ни охотником, ни подрывником. С порохом дел не имел, а бомбу создал.
— Но у него сводный брат подрывник, — вмешался в разговор Банных.
— Подрывники в Челябинской области давно уже не имеют дела с порохом. Для взрывных работ они используют другие вещества.
— Самодельную бомбу изготовить несложно. Бомбы еще в прошлом веке делали кустарным способом народовольцы, — заметил генерал.
— Тогда вопрос: а где он создавал бомбу, точнее, взрывное устройство, поскольку порох был заложен в жестяные банки. Гаража у Крохмаля нет, а сарай группа Дедюхина тщательно обследовала. Никаких зацепок. Не на улице же он создавал?
Царегородцев задумался.
— Так вы что, считаете, что в деле о взрыве замешана организация?
— Товарищ генерал-лейтенант, я так не считаю. Но мое мнение: кто-то помог Крохмалю, он был с кем-то связан. Давайте попробуем воссоздать картину того дня, пятнадцатого марта. Вот Крохмаль выходит из дома. Куда он направляется? Туда, где спрятан портфель со взрывчаткой. Скорее всего, где-то в городе. До центра города, до остановки трамвая № 3 далеко. Как он будет добираться? Есть поблизости автобус, но он ходит до вокзала и не через центр.
— Вызовет такси, — опять вмешался в разговор Банных.
— Но телефона у Крохмаля нет, телефона-автомата поблизости тоже нет. Впрочем, это не главное. Предположим, он каким-то образом вызвал такси. Но такси по вызову подъехало бы точно к его дому № 22. А опрос соседей показал, что в тот день не только такси, но и никакая машина днем к дому не подъезжала. К тому же таксиста, если бы вызывали таксомотор, нетрудно было найти через таксопарк, как я нашел таксиста Глухих, который возил меня в тот день, пятнадцатого марта.
— Получается, Крохмаль готовился к походу на трамвайную остановку где-то в городе, а не в доме на окраине? — сказал Банных.
— Товарищ полковник, Татьяна Крохмаль заверила меня, что в настоящий момент у Валентина Крохмаля нет другой жилплощади, кроме дома на Машинистов, 22, и ее квартиры, куда она давно уже его не пускала.
— И какой же вывод?
— А вывод такой, что портфель со взрывчаткой вручил Крохмалю кто-то, кто и встретил его недалеко от дома. А в дом Крохмаля этот кто-то не заходил и машину, а такая у него наверняка была, не ставил возле дома, чтобы не засветиться.
Генерал-лейтенант Царегородцев глянул на часы. Видно было, что развивать данную тему у него нет желания:
— Мне пора. Нас с Балашовым ждут в обкоме. А вам, майор, спасибо. За четверо суток раскрыть такое преступление… В общем, так: есть террорист-одиночка, правда, мертвый, есть его посмертное признание в совершенном, есть мотив преступления. Все ясно! О происшедшем уже доложено в Москву в самые высокие инстанции. А у вас, майор, богатая фантазия. Это неплохо, но держите ее при себе.
Царегородцев на прощание крепко пожал Дружинину руку и удалился вместе с начальником оперативного штаба — штаба, который с этого дня уже перестал существовать.
Самолет на Калининград летал раз в неделю. Ближайший рейс послезавтра в 21:15. У Сергея оставались почти два свободных дня. Домой в Оренбург? Не стоит, мало времени. Да и там уже, наверное, знают о челябинской трагедии. Мать будет охать и переживать. А сестра Дашка со своим мужем станут без устали расспрашивать о случившемся.
Но главное было не в том, как провести свободное время. Сергея Дружинина не отпускала мысль о том, что за Крохмалем стоял еще кто-то. И даже приказной тон Царегородцева: «Все ясно. О происшедшем уже доложено в Москву» не смущал. Но с другой стороны, возникал вопрос: если этот некто стоит за спиной Крохмаля, то какую цель он преследует, устраивая взрыв и убивая людей? Вызвать страх? Создать хаос? Выразить протест? А если протест, то против чего или против кого? Тут уже антисоветчиной пахнет. И не дай бог, если их не двое, а больше.
Сергей решил наведаться к Татьяне, справиться о здоровье и выведать, если получится, какие-нибудь новые сведения о ненавистном ей муженьке. То, что Валентин Крохмаль натворил, как и то, что он мертв, Сергей сообщать, конечно же, не собирался.
Памятуя о том, что он два раза являлся с пустыми руками, Сергей зашел в один из гастрономов. Но ничего достойного для подарка в больницу он не нашел. Сергей вспомнил свою недавнюю командировку в Москву, где на прилавках были и апельсины, и яблоки, и даже иногда бананы. Здесь же в отделе «Овощи-фрукты» были только овощи. И с конфетами ненамного лучше. Предлагались «Ласточка», «Школьные» и какая-то карамель. Сергей поморщился: не нести же Татьяне кулек из серой бумаги с конфетами «Ласточка».
С чувством досады Дружинин вышел из гастронома и, сделав несколько шагов по улице, чуть было не столкнулся с женщиной в пыжиковой шапке.
— Людмила Петровна, здравствуйте!
Храбровицкая отступила на шаг, подняла голову.
— О, товарищ майор! Здравствуйте, здравствуйте. Я уже знаю, поймали, молодцы! — не дав Сергею сказать ни слова в ответ, она продолжила: — И ведь это ужасно: человек хотел взорвать собственную жену.
Дружинин насторожился:
— Откуда такие сведения?
— Мой супруг не только заведующий облздравотделом, но и член бюро обкома партии. Им вчера ваше начальство докладывало.
День был солнечным, снег таял. Разговаривать, слыша, как где-то рядом журчит ручеек, было одно удовольствие.
— Прогуливаетесь? — хитро улыбнулась Храбровицкая.
— Направляюсь в Первую горбольницу, — пояснил Сергей. — Да вот зашел в магазин, хотел коробку конфет купить. У меня в больнице среди пострадавших мой друг детства.
Имя Татьяны Сергей называть не стал, понимая, что пойдут интенсивные расспросы, и разговор с женщиной, элегантно одетой, растянется на час.
— Плохо ваш трудовой город конфетами снабжают, — шутливо заметил он.
В ответ Храбровицкая
