Филипп Ванденберг - Беглая монахиня
— Вы думаете, Рудольфо ведет опасный образ жизни? — спросила она.
— Не только Великий Рудольфо! Вам тоже следует поостеречься, если станет известно, что вы жена канатоходца!
— Но я не жена ему!
— Какая разница. Вы же спите с ним! Разве для этого нужно благословение попа? Так или иначе, никто вам не поверит, что он не посвятил вас в свою тайну. А следовательно, ваша жизнь в неменьшей опасности, чем его. Впрочем, я не хочу вас запугивать.
Магдалена чувствовала себя крайне неуютно. Чтобы закончить разговор, она произнесла:
— Значит, я должна уговорить Рудольфо, чтобы он доверил вам свою тайну.
— Вам бы от этого была только польза. Что за убогое существование вы ведете? Живете подаяниями, которые бросают вам из окон. Имея тысячу золотых дукатов, вы могли бы начать безбедную жизнь бюргеров. Задумайтесь над этим. Я вскоре снова появлюсь. Так просто от такого, как я, не избавиться! — Он неожиданно вскочил, подхватил свою одежду и фонарь и испарился, как привидение, во мраке ночи.
Луна тем временем исчезла за верхушками деревьев, и Магдалене стоило немалых усилий отыскать дорогу назад, в лагерь, хотя уже начало светать. Она была без сил от долгого блуждания в темноте и ужасно испугалась, когда перед ней вдруг выросла мужская фигура и сделала шаг навстречу. Это был Рудольфо.
Магдалена почувствовала себя застигнутой врасплох и пролепетала, что вышла подышать свежим утренним воздухом.
— Тебе тоже не спится? — невинно поинтересовалась она.
Не отвечая на вопрос, Рудольфо приблизился к ней, схватил ее за руку и сказал приглушенным голосом:
— Ты плохая актриса, во всяком случае, лгать ты не умеешь.
— Я встречалась на развилке с незнакомцем, который приходил к тебе вчера, — опередила Магдалена его вопрос. Она чувствовала, как Рудольфо все сильнее сжимает ее руку, и приятный озноб пробежал по телу.
— Значит, шпионишь за мной, — произнес Рудольфо, и в его голосе прозвучали нотки разочарования. — Неужели ты так мало доверяешь мне?
— Я просто… хотела… — Магдалена начала заикаться. — Я ведь просто хотела узнать побольше о тебе и твоем прошлом!
— Ну и как, удалось?
Магдалена пожала плечами и смущенно отвела глаза.
— По крайней мере, теперь я знаю, что ты один из Девяти Незримых, — так утверждает пришелец. Хотя, честно говоря, я не понимаю, что за этим таится. — Магдалена вырвалась из цепких рук канатоходца, обвила руками его шею и тихонько спросила: — Ну пожалуйста, скажи мне правду. Ты что, правда в сговоре с дьяволом?
Канатоходец гневно наморщил лоб.
Испугавшись, что обидела или даже, может быть, уличила Рудольфо, Магдалена схватила его правую руку и прижала к своей груди, словно боялась потерять этого мужчину. Тот помолчал несколько секунд, потом обнял ее за талию и, не проронив ни слова, повел в свой фургон.
Где-то вдалеке прокукарекал петух. Первые лучи восходящего солнца уже несли благодатное тепло, а в жилище Рудольфо еще царила ночная прохлада. Магдалена села под полкой с книгами, а хозяин, набросив ей на плечи белую накидку, занял место напротив.
— Отвечая на твой вопрос, — медленно начал он, как бы с трудом подбирая слова, — скажу, что состою в сговоре не с дьяволом. Своим искусством я обязан не выдающимся способностям и не тому, что с раннего детства учился ходить по канату, нет, в основе моего мастерства лежит восьмая из девяти книг, хранящих все мировые премудрости.
Магдалена молча пожирала глазами Рудольфо. По ее взгляду было видно, что она ничего, ну абсолютно ничего не понимает из того, что намеревался объяснить ей канатоходец. Наконец она робко подала голос:
— Это как-то связано с твоим членством в союзе Девяти Незримых? Незнакомец намекал мне на что-то в этом роде.
— Намекал?
— Да, не более того. Я не знаю, можно ли верить этому человеку или он всего лишь один из любителей громких фраз, каких сейчас множество. Так ты действительно один из Девяти Незримых и что это вообще за история?
Рудольфо покачал головой.
— Я давал священную клятву и поставлю себя вне закона, если нарушу ее. Я не имею права тебе открыться. Даже если…
Магдалена окинула его пристальным взглядом. Теперь она хотела спросить, почему он ей так мало доверяет, но не сделала этого. Она лишь смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыл немой вопрос.
— Что значит «поставишь себя вне закона»? — спросила она после паузы. — Я желаю это знать. Если я тебе дорога, ответь мне, пожалуйста. Если нет, тогда не будем об этом. Неужели ты не понимаешь, что я волнуюсь за тебя?
Рудольфо закрыл глаза, словно отрезал себя от внешнего мира, и долго сидел, не меняя позы. Лишь подрагивающие ресницы выдавали, какую внутреннюю работу он проделывал. Когда канатоходец наконец открыл глаза, он словно освободился от чего-то гнетущего. Вскочил, как будто принял важное решение, давшееся ему с большим трудом, и испытал от этого огромное облегчение. Магдалене даже показалось, что он смущенно улыбнулся. Она так надеялась, что он обнимет ее, поцелует в лоб и что-то шепнет на ухо, но все вышло совсем по-другому. Канатоходец взял сангину и начал рисовать отдельные буквы на сундуке, на котором сидел.
Изобразив пять букв, он остановился.
Магдалена присела на корточки рядом с ним и прочла: САТАН. Она вздрогнула, как от удара бича.
Рудольфо, похоже, это нисколько не смутило. Уверенной рукой он вывел второе слово под первым: АДАМА. Под ним третье: ТАБАТ. Ниже четвертое: АМАДА. И наконец: НАТАС, так что в конце концов образовался столбик из пяти слов, каждое состояло из пяти букв:
С А Т А Н
А Д А М А
Т А Б А Т
А М А Д А
Н А Т А С
Опять они, эти пять слов, которые не шли у нее из головы с тех самых пор, как незнакомец постучал ночью в дверь Рудольфо.
— Пришелец произнес, кажется, эти же слова? — осторожно полюбопытствовала она.
— Это формула, по которой Девять Незримых узнают друг друга.
— Значит, незнакомец все-таки входит в число «девяти»!
— Наверняка нет, иначе он не предлагал бы мне такую кучу денег за тайник с магическими книгами. На самом деле он давно владеет этим знанием, только сам об этом не подозревает. Ровно так же, как сокровища премудрости рассыпаны по всему миру, — но люди об этом не догадываются.
— А в книгах все эти тайны записаны?
— Много столетий тому назад.
— А это, — Магдалена показала пальцем на буквы на сундуке, — это не дьявольское заклинание?
— Это магия в чистом виде, доступная лишь посвященным. С дьяволом это имеет так же мало общего, как Святой Дух с отцовством Иисуса Христа.
Увидев, как Магдалена таращится на магический квадрат, явно пытаясь найти хоть какой-то смысл в двадцати пяти буквах, Рудольфо делано откашлялся и наконец произнес:
— Прочти отдельные буквы сверху вниз.
— Получаются те же слова, что слева направо, — удивилась Магдалена.
— А теперь прочти буквы снизу вверх!
— То же самое.
— А теперь начни, как евреи, справа налево.
— О Господи, и тут ничего иного: сатан адама табат амада натас.
— Вот видишь, за безобидными, на первый взгляд, словами скрывается магическая система. Непосвященный этого не заметит, посвященный же знает, что с этим делать.
Рудольфо поплевал на надпись, сделанную сангиной, провел рукой по буквам, и они пропали, подобно грозному предостережению на пиру вавилонского царя Бальтасара. Потом взял ладони Магдалены в свои руки и заговорил — тихо, словно опасаясь, что их могут подслушать:
— То, что я тебе сказал, ты должна немедленно забыть, навсегда вычеркнуть из памяти. Я и так поведал тебе слишком много. Если когда-нибудь станет известно, что ты узнала о Девяти Незримых, тебе точно придет конец. Ибо никто, кроме «девяти», не может владеть сокровищами премудрости. Ты меня понимаешь?
— Я прекрасно понимаю тебя, Рудольфо. Но разве можно все это забыть? Ничто так не тяготит человека, как тайна. Нет, забыть твои слова я не могу, но я буду нема как могила. Этому я научилась в монастыре. Но меня все же интересует вот что: зачем так важничать и скрывать самые значительные познания человечества? Разве не следует поступить наоборот, чтобы человечество узнало, какие открытия сделали их предки столетия тому назад?
Рудольфо изобразил на лице сладчайшую улыбку.
— Ты хитрая девочка, Магдалена, и, на первый взгляд, абсолютно права. Но если бы ты знала, что таится в сокровищах премудрости, ты бы поменяла свое мнение. Не каждое познание, не каждое открытие, не каждое изобретение работает на благо человечества. Вспомни изобретение монаха Бертольда Шварца, смешавшего серу, селитру и древесный уголь в порошок, названный его именем. Еще двести лет назад враги дрались друг с другом, вооружившись копьем и мечом, луком и стрелами, один на один. А сегодня? С помощью черного пороха ландскнехты палят из засады по вражеским войскам и десятками убивают противников. Пушечные ядра несут страдания и смерть, подобно чудовищным птицам, минуя городские стены. Раньше число жертв исчисляли сотнями, потом тысячами, а теперь даже десятками тысяч. Скоро счет угробленных черным порохом пойдет уже на сотни тысяч.
