Шах и мат - Марк Максим

«Потрясенный горем любимый секретарь покойного упал в обморок на наших глазах. Температура нормальная, скоро поправится. На лице любимого секретаря ясно написано отчая…»

Наконец мистер Вуд стратегическим маневром проскользнул в дверь и, захлопывая ее, крикнул:

– Еще ничего не известно!

Машинки затрещали:

«Подробности убийства кошмарны. Показания секретаря. Кто убийца? Мисс Этель, приемная дочь миллиардера. Ее портрет анфас. Ее портрет в профиль. Ее потрет в детстве. Потрет любимой собаки мисс Этель, бульдога Пиля. Какой породы Пиль? Почему эта порода, а не другая? Почему бульдог, а не фокстерьер?»

Знаменитый «король репортеров» Гарри Стоун установил маленький радиотелеграф у входа и передавал непосредственно в редакцию самой желтой газеты во всем Нью-Йорке:

«На мраморе лестницы дворца миллиардера. Кто был богаче: Карнеджи, Рокфеллер или Хорлэй? Биография лакея Джона. Биография поваренка Сэма. Что говорит горничная. Что утверждает шофер. Возможен заговор. Тайное общество коммунистов! Как проник убийца в окно? Обстановка кабинета Хорлэя. Качество ковров на полу кабинета».

Радиотелеграф под руками Гарри Стоуна трещал, трещали машинки репортеров, звенели телефоны, подлетали к подъезду новые автомобили. «Король репортеров» Гарри Стоун с шляпой на вспотевшем затылке накинулся на начальника полисменов:

– Сколько лет службе? Как фамилия? Национальность? Когда узнали об убийстве? Ваше мнение о происшедшем?

– Мистер Стоун… – взмолился полисмен.

Но Стоун уже не слышал. Его переносной радиотелеграф уже стучал:

– Показания полисмена. Биография упомянутого полисмена. Был волонтером в Канаде, затем копал золото в Калифорнии, затем… Портрет покойной жены полисмена.

Рядом трещали восемнадцать пишущих машин других репортеров.

Настоящий бедлам поднялся, когда подкатил шестиместный автомобиль «Хорлэй Девидсон» со следователем по особо важнейшим делам и его помощниками. Обезумевшие репортеры накинулись на них, как волчья стая, кинематографические аппараты затрещали, как пулеметы. Отряд полисменов едва оттеснил репортеров. Гарри Стоун сидел на радиоаппарате, согнувшись, как гонщик на мотоцикле, и несся со скоростью пятидесяти слов в секунду:

«Какого цвета глаза следователя? В каком году окончил Гарвардский университет? Почему сделался следователем, а не зубным врачом? Наши вопросы. Его ответы. Наши подозрения. Его утверждения. Потрет следователя. Потрет его помощника. Портрет его второго помощника. Портрет его автомобиля. Потрет его шофера».

Гарри Стоун несся со скоростью пятидесяти слов в секунду, за ним мчались остальные сорок два репортера, пятнадцать кинооператоров и двадцать шесть фотографов.

Радиотелеграф, радиотелефон, пишущие машинки всех систем от Ундервудов, Ремингтонов до переносных маленьких «Эрик», киноаппараты, телефоны, записные книжки, стенографы работали беспрерывно.

Газеты Нью-Йорка, Чикаго, Бостона, Иллинойса, Миссури и всех других центров готовили экстренные выпуски. Биржа созывала экстренное собрание. Радио несло через океан тысячи депеш. Деловой Нью-Йорк был взбудоражен.

«Цепная собака» и «Свирепый Самюэль» в последний раз взбудоражил Нью-Йорк.

Глава 2. Странный разговор по телефону

Два телефонных аппарата находились в разных концах Нью-Йорка. Один во дворце миллиардера Хорлэя, другой в отеле «Сплендид», на шестнадцатом этаже, в номере 218-с.

Эти два аппарата были соединены Северной Центральной Станцией. О третьем же аппарате, включенном и слушавшем странный разговор, происходивший по первым двум аппаратам, не знали ни те, кто разговаривал, ни Северная Станция Городских Телефонов. Однако этот третий телефон внимательно выслушал весь разговор.

– Алло. Алло… Кто говорит?

– У аппарата секретарь. Алло?

– В какой комнате находится ваш аппарат?

– В кабинете покойного мистера Хорлэя.

– Хорошо. Дверь закрывается плотно?

– Да.

– Никто подслушать не может?

– Нет.

– Хорошо. Попросите к аппарату мистера Хорлэя Младшего.

– У телефона Хорлэй Младший.

– Говорит Н. Б.13.

– Хорошо. Слушаю.

– Что похищено?

– Точно не установил. Думаю… что…

– Какие документы остались?

– Никаких. Только деньги и деловые бумаги, не имеющие отношения к З.8. и Л.15.

– Расписки отосланных сумм?

– Похищены.

– Документы сенаторов?

– Похищены.

– Документ, помеченный Р.129?

– Похищен.

– И… Это… вы знаете… тоже?

– Да. Похищено…

Минута молчания.

– Какие меры приняты полицией?

– Сейчас прибудет следователь по важнейшим делам.

– Кабинет опечатан?

– Да.

– Полиция во дворце?

– Да.

– Хорошо. Не забудьте о ящике.

– Нет.

– Завтра экстренное собрание.

– Там же?

– Да.

– Прощайте.

Две телефонные трубки упали на вилки. Третья же была положена очень осторожно. Слушавший по ней задумчиво сказал:

– Странный разговор…

Он с минуту подумал, затем записал в блокноте:

«12 апреля, 2 часа пополудни, 16 мин. Странный разговор телефон № 25–678 и 87–65, Северной Телефонной Станции».

Затем положил руку на кнопку звонка. Вошедшему полисмену было сказано отрывисто:

– Немедленно пригласите Грэффи.

Полисмен исчез. Через минуту он доложил:

– Мистер Грэффи.

– Пусть войдет.

Вошедшему была показана записка. Он кивнул бритым лицом и уселся на стул.

– Вы можете узнать, кто говорил оттуда?

– По телефону 256–78?

– Да.

– Хорошо.

– Сейчас же?

– Будет исполнено.

Мистер Грэффи встал и исчез за дверью. Блокнот скрылся в ящике стола.

Между тем говорившие по