Семь чудес - Стивен Сейлор
Я только улыбнулся и устремил взгляд на береговую линию, с изумлением наблюдая, как Мавзолей вырисовывается перед нами и становится все больше и больше.
Когда корабль сманеврировав вокруг волнорезов, вошел в гавань, Антипатр указал на другие особенности города. Его окружали внушительные стены со сторожевыми башнями, патрулируемые вооруженными солдатами. В то время как большая часть Азии была поглощена Римом, Галикарнас, хотя и был тесно связан с Римом, оставался независимым. Многое из того, на что я смотрел, включая стены, было построено великим царем Мавзолеем, останки которого дали Мавзолею его название. Именно Мавсол сделал Галикарнас столицей царства Кария и впоследствии не пожалел средств, чтобы сделать его одним из самых богатых городов мира. На склоне холма за Мавзолеем был построен прекрасный театр. Вершину холма, который был самой высокой точкой города, возвышался храм Ареса, в котором, со слов Антипатра, находилась колоссальная статуя. лучшее изображение бога в мире. Справа от нас, на другом склоне холма, располагался беспорядочный дворец, построенный Мавсолом. Слева от нас был еще один впечатляющий храм, который, как объяснил Антипатр, был посвящен Афродите и Гермесу.
— Обоим божествам? — спросил я.
— Да. Рядом с этим храмом, прямо внутри городской стены, находится грот и священный источник Салмакиды. Ты знаешь историю нимфы Салмакиды и ее любви к сыну Афродиты и Гермеса? — Когда я пожал плечами, Антипатр вздохнул и покачал головой. — Ах вы, римляне! Намерены завоевать весь мир, о котором так мало знаете!
— Вы же понимаете, что я очень хочу учиться, учитель.
— Тогда мы должны обязательно посетить источник, пока мы здесь, и я могу рассказать тебе историю о Салмакисе. Ты даже можешь искупаться в ее бассейне, если осмелишься! — И он рассмеялся над какой-то скрытой шуткой.
Я собрался было продолжить разговор, но капитан, заметив причал, резко развернул корабль, так что Мавзолей снова предстал прямо перед нами, большим, чем когда-либо. Теперь я мог различить детали расписного фриза на вершине верхнего подиума, на котором была изображена ожесточенная битва между амазонками и греческими воинами. Выше я смог увидеть лица колоссальных статуй, расположенных между парящими колоннами.
— Видишь в центре две статуи бородатого царя и его царицы? — сказал Антипатр. — Они изображают царя Мавсола и царицу Артемизию, вечно смотрящих в море, приветствующих каждого посетителя, прибывающего в гавань Галикарнаса.
— Необычайное великолепие! — прошептал я.
— Когда у нас будет возможность более внимательно осмотреть Мавзолей и на досуге обойти здание, ты увидишь, что все четыре стороны немного отличаются. Артемизия наняла четырех величайших скульпторов своего времени и поручила каждому разработать и вылепить украшения для одной из четырех сторон памятника. Она устроила конкурс. Она также оплачивала соревнования между драматургами, поэтами и атлетами и вручала щедрые призы в честь своего умершего мужа.
— Должно быть, она была очень привязана к нему, — сказал я.
— Так предана, что в конце концов не выдержала разлуки с ним. Когда пришло время похоронить его останки в гробнице Мавзолея, Артемизия настояла на том, чтобы оставить часть праха себе. Она смешала их с вином и выпила, надеясь унять боль своего горя. Но горе ее только усиливалось. Артемизия умерла до завершения строительства Мавзолея.
— Разбила себе сердца? — сказал я.
— Так гласит легенда. Ее собственный прах был помещен рядом с прахом Мавсола в гробницу, а затем огромным камнем заткнули вход в основание Мавзолея, навсегда запечатав их гробницу.
— Умереть из-за любви! — произнес я. — Но ведь это безумие.
— Любовь — это всегда какое-то безумие, иногда легкое, иногда суровое. Даже если это не смертельно, его последствия могут быть серьезными. Вспомни историю, о которой мы только что говорили, о нимфе Салмакис и ее страсти к…
Но снова, будто озорной дух хотел помешать ему рассказать о Салмакиде, Антипатра прервал капитан, который крикнул нам, чтобы мы ушли с дороги, и не мешали его людям заниматься канатами и парусами.
* * *
— Битто, младшая дочь моего покойного двоюродного брата Тео, — объяснил Антипатр, пока мы ехали по городу в повозке, запряженной мулами, которую он нанял на набережной для перевозки нашего багажа. Обычно я предпочел бы идти пешком, но широкие, хорошо вымощенные улицы Галикарнаса позволяли нам ехать на повозке без толчков. Мы миновали общественную площадь и рынки, а затем череду жилых кварталов, один лучше другого, и начали подниматься в гору к царскому дворцу. Сидя в задней части повозки, я наблюдал, как Мавзолей неуклонно отдалялся, но его величественная необъятность никогда не переставала доминировать над видом города.
— Я не видел Битто уже много лет, — продолжал Антипатр. — Ее две дочери уже выросли и вышли замуж, а муж умер пару лет назад. Сейчас ей должно быть под сорок — тяжелый возраст для вдовы. Как говорится, — слишком молода, чтобы умереть, и слишком стара, чтобы выйти замуж. Если конечно вдова не унаследует состояние, но с Битто такого не произошло. Ее муж был преуспевающим торговцем, но под конец ему не везло. По крайней мере, ей удалось сохранить дом. Когда я написал ей и спросил, может ли она нас разместить, Битто сразу же ответила и сказала, что будет очень нам рада. — Он вытянул шею и посмотрел вперед. — Ах, но вот и ее дом. По крайней мере, мне так кажется. Он стал намного ярче, чем я помню. Может покрашен свежей краской? А входную дверь со всеми этими бронзовыми фурнитурами и украшениями… не припомню, чтобы она была так богато украшенной. Может это не ее дом?
Пока извозчик выгружал наш багаж, Антипатр подошел к порогу и потянулся к бронзовому молоточку у двери, но отдернул руку, когда понял, что молоточек имеет форму фаллоса. Он приподнял бровь, затем осторожно взял молоточек и тихонько стукнул. Тяжелый металл с глухим звуком ударил о дерево.
Через несколько мгновений красивый молодой раб открыл дверь. Он уже собирался заговорить, когда рука, украшенная множеством колец, опустилась ему на плечо и оттолкнула в сторону. Место раба заняла его госпожа, высокая женщина, одетая в длинное красное платье с поясом в нескольких местах, чтобы подчеркнуть широкие изгибы ее груди и бедер. Несколько ожерелий соответствовали кольцам на ее пальцах, демонстрируя камни лазурита и сердолика в оправе из серебра и золота. Ее темные волосы имели
