Холодный пляж - Валерий Георгиевич Шарапов
Город жил своей курортной жизнью. Рядовые граждане даже не подозревали, что рядом массово гибнут люди. «Граждане СССР имеют право на отдых!», «Толстеть – значит, стареть!», «Солнце, воздух и вода множат силы для труда!» – оповещала наглядная агитация со стен зданий и афишных тумб. Вдоль тротуаров цвели акация и азалия. Громкоговоритель на стволе тополя призывал граждан принять участие в шахматном турнире, который начнется уже через несколько минут в парке Победы. Строем прошли воспитанники то ли интерната, то ли детского дома, при этом чем ближе они подходили к морю, тем заметнее ломали строй и теряли дисциплину. Предвечерняя дымка окутала город. Праздный люд заполонил тротуары и зеленые зоны. За Приморским проездом было не протолкнуться. Над шапками деревьев высилось чертово колесо: оно медленно вращалось, различались фигурки людей в открытых кабинках. За городским парком Андрей свернул в проезд и через пару минут выехал в морю, поставил машину на косогоре. Отпуск кончился, он, в принципе, накупался, и все же море притягивало. Но только не сегодня. Он открыл все окна, откинулся с сигаретой на спинку сиденья. За косогором простирался галечный пляж. Народу было – тьма. Граждане роились, как комары на болоте. Краски дня уже померкли, но до заката оставалось около часа. Вода была как парное молоко. Прибрежные воды казались черными от голов купальщиков. Визжали и улюлюкали дети, носились стаями. Пляжный день завершался, но народ тянул до последнего, многие хотели увидеть закат. Бегал фотограф, предлагал свои услуги. Молодежь устраивала заплывы на скорость – до буйков и обратно. Отдыхающие жадно ловили последние лучики солнца. Эффектная дама, вышедшая, как Афродита, из моря, не могла найти свои тапочки, ругалась, делала попытку дойти босиком до своей тряпки. Попытка провалилась – ходить по гальке нежными пятками было невозможно. В итоге дама опустилась на четвереньки, да так и пошла – к пущей радости окружающих…
Андрей развернулся, выехал на Приморский проезд и повернул направо – на улицу Южную. Стояла неимоверная духота – у моря было лучше. Все окна в пятиэтажном доме были нараспашку. Дом гудел – работали вентиляторы, безбожно потребляя электроэнергию. Андрей поднялся на пятый этаж, позвонил в квартиру за дерматиновой дверью. Открыла женщина в халате – и сразу испугалась.
– Впускаете всех? Не спрашиваете? – поинтересовался Андрей.
– Думала, дочь, – объяснила квартиросъемщица. Ей было лет сорок, может, с небольшим. Недавно помылась – волосы еще не просохли. Гражданка была миловидной, но возрастные морщинки поблажки не давали. Светлов показал удостоверение.
– А я вас где-то видела, – заявила женщина, наморщив лоб. Лучше бы она этого не делала.
– Видели, – согласился Андрей, – но тогда я еще не работал над этим делом. Прибыл из Москвы представлять столичные органы. МУР, знаете ли…
– МУР… – пробормотала женщина, – как много в этом звуке… – И еще раз заглянула в удостоверение «представителя». – Да, я вас вспомнила. Проходите. – Она отступила от порога, машинально потянула завязки халата: – Ничего, что я в таком… полуразобранном виде?
– О, не страшно, – уверил Андрей.
И не таких приходилось видеть. Он вошел в прихожую, затем в комнату, где традиционно работал вентилятор. Квартирки в пятиэтажках были маленькие, но много ли надо советскому человеку?
– Уточним. Вы Куликова Екатерина Матвеевна, проживаете с дочерью Юлией…
– Временно проживаю с дочерью Юлией, – поправила гражданка. – Дочь Юлия учится в Майкопе и скоро уедет продолжать обучение.
– И давно она уже с вами?
– Полтора месяца, как закончилась сессия. А к чему, позвольте спросить… товарищ Светлов, эти вопросы? Да, мы с дочерью обнаружили машину, в которой было… ну, вы сами знаете. Вызвали милицию, дождались ее приезда и…
– Тем самым проявив гражданскую сознательность, Екатерина Матвеевна. Вы поступили именно так, как должны поступать порядочные люди.
– Вы не представляете, как мы испугались. – Екатерина Матвеевна передернула плечами: – Подождите… – Ох уж эти досадные морщинки. – А что вы хотите? Мы обо всем рассказали, ваши люди заполнили протокол, вопросов к нам не возникло.
– Повторение – мать учения, – отшутился Светлов. – Дело переводится в разряд особо важных, и к нему теперь приковано повышенное внимание. – Он пристально следил за реакцией собеседницы. – Повторите, пожалуйста, ваши показания, может, вспомните еще что-то. Записывать не буду, чтобы не тратить ваше время, у меня хорошая память… А вашей дочери нет дома?
– Вышла погулять. Непоседа, не сидится на месте, все какие-то приключения ищет… Вам так принципиально, чтобы мы вместе давали показания? Знаете, товарищ Светлов, я против, она ведь еще ребенок… хотя и считается по паспорту совершеннолетней.
Выбора все равно не было. Не бегать же по курортному городку за «ребенком». Андрей выслушивал знакомую историю – теперь уже от первоисточника. В школе каникулы, никаких ремонтов, учебно-методических дней – вторую половину июля и весь август учителя свободны. Поездка к Юлиной бабушке в Сторожевое (не часто ли стало мелькать название этого населенного пункта?), вынужденная остановка напротив «Волги» на обочине… Дальше по тексту. Выходило все логично. Сложно, но логично. Увидев мертвеца в салоне автомобиля, женщина чуть не лишилась чувств…
– Вы сразу через стекло поняли, что это мертвец? – не удержался Андрей от провокационного вопроса. – Мог быть пьяный или без сознания.
– Вот и я так подумала, – не растерялась Екатерина Матвеевна. – Он вроде сидел на своем сиденье, но завалился на соседнее кресло. Сначала решила, что человеку помощь требуется, потом всмотрелась… а он весь в крови, и лицо такое… просто жуть. Я детективы смотрю по телевизору, ничего трогать не стала, даже ручки дверной не касалась… Потом Юленька это увидела, крик подняла. Она у меня такая впечатлительная, эмоционально неустойчивая… Может, чаю хотите? – спохватилась Куликова.
– Горячего? – усмехнулся майор. – Нет, спасибо, ничего не нужно.
Как-то ненароком сползла с ноги пола халата, оголилась коленка. Екатерина
