И Паркер - Адская ширма
Нагаока изобразил скупую улыбку.
— Разумеется, я это выясняю. Кроме того, покупатель, как правило, интересуется происхождением вещи. Она от этого только возрастает в цене.
Акитада удивленно приподнял брови:
— Но как же тогда быть с конфиденциальностью? Его собеседник улыбнулся чуть шире:
— Она ограничивается тремя парами ушей. Акитада задумался на мгновение, потом достал из пояса[9] список Тосикагэ и протянул его Нагаоке со словами:
— Это не на продажу, поэтому, надеюсь, в данном случае дело ограничится только вами и мной. Указанные здесь предметы были незаконно изъяты из собрания и могли предлагаться к продаже в течение последнего месяца. Не известно ли вам о каких-либо сделках в отношении части этих предметов или всего списка в целом?
Нагаока сначала молча смотрел на него, потом прочел список. Нахмурившись, он пробежал его глазами еще раз, потом посмотрел на Акитаду. На лице его было странное выражение.
— Вы говорите, эти вещи были похищены? Акитада покачал головой.
— Похищенными они могут считаться, если будут предложены на продажу. В противном случае они были всего лишь изъяты без разрешения.
— Ах, ну да… — Нагаока вернул ему листок. Пальцы его слегка дрожали. — Готов только с радостью признаться, что тут мне вам сообщить нечего. А дело-то нешуточное. Если они и впрямь были украдены, то это означает, что кто-то совершил неслыханное святотатство. Такие вещи не станут предлагать на продажу торговцу с хорошей репутацией вроде меня. За присвоение и сделки с любым из этих предметов грозит смерть или каторжные работы. Что касается меня, то я непременно доложил бы куда следует о любых слухах, если бы таковые ходили среди моих коллег. Не сомневаюсь, что точно так же поступили бы и они.
Акитада кивнул. Его ничуть не удивило, что Нагаока знал о происхождении этих предметов. Специалист с его опытом определенно должен был знать, что хранилось в имперской казне.
— Благодарю вас. Я так и предполагал, только хотел получить подтверждение. А как по-вашему, возможно ли, что эти вещи были увезены из столицы для продажи где-нибудь в отдаленной провинции или даже в Корее?
Нагаока задумался.
— Такое возможно, но это очень рискованное предприятие. Посудите сами, в этом случае вор должен иметь на примете уже готового покупателя, согласного совершить акт измены против его императорского величества и выложить немалую сумму за овладение такими предметами. А такой человек должен обладать весьма и весьма надежным положением.
Акитада теперь по-новому смотрел на Нагаоку. Этого человека можно было уважать за удивительную проницательность. Возможно, профессия научила его так хорошо разбираться в тайных пожеланиях власть имущих.
— А во втором случае?
— Во втором случае вору пришлось бы заиметь тесное знакомство с зарубежными торговцами либо здесь, либо в порту Нанива. Корабли из Кореи не ходят к нам уже больше года по причине охлаждения отношений между нашими странами. Для людей моей профессии это большое бедствие, но это почти наверняка означает, что подобного рода предметы не могли предлагаться на продажу корейским торговцам. Никто из них давно не выезжал из страны, да к тому же, как я уже сказал, владеть такими предметами опасно.
— Да, думаю, вы совершенно правы. Благодарю вас. Скажите, а сами вы много разъезжаете по делам?
— Сейчас уже не часто.
Оба снова замолчали. Акитада пытался придумать, как затронуть тему брата, когда Нагаока, вдруг откашлявшись, сказал:
— С вашей стороны было очень любезно, господин, что вы проявили искренний интерес к моим семейным делам, но я надеюсь, что вы больше не станете беспокоиться и утруждаться ради моего несчастного брата.
— Вот как? Так у вас, стало быть, есть утешительные новости? Может, у полиции появился другой подозреваемый?
Нагаока отвел в сторону взгляд.
— Это не совсем так. Простите меня, я не имею права обсуждать этот вопрос с кем бы то ни было, но надеюсь, что скоро он будет разрешен.
Да что же все-таки случилось? Акитада несколько мгновений колебался, потом все же спросил о том, что уже давно не давало ему покоя:
— Надо полагать, вы ничуть не подвергаете сомнению вопрос о личности жертвы?
Нагаока был ошеломлен.
— Конечно, нет. Я узнал свою жену сразу же.
Эти слова вынуждали Акитаду напрочь отказаться от подозрения, что мертвое тело принадлежало кому-то еще.
Нагаока выглядел удрученным, но, как показалось Акитаде, отнюдь не подавленным и убитым. Почему? Неужели Кобэ припугнул его? Или имелась другая, более серьезная причина? Может, он решил не рисковать и не позволять Акитаде совать свой нос в его семейные дела? И в том и в другом случае он дал это понять вполне отчетливо. Акитаде предлагалось не вмешиваться.
Еще раз поблагодарив Нагаоку за помощь со списком Тосикагэ, Акитада распрощался с торговцем.
Слуга, уже не такой угрюмый и более разговорчивый, ждал Акитаду в дверях, чтобы помочь ему обуться.
— Зима на носу, — сказал он, чтобы завязать беседу. — Сегодня-то как холодно!
— Что верно, то верно, — согласился Акитада, усаживаясь. — Я вижу, тебе пришлось потрудиться с этой листвой. Наверное, тяжело в одиночку присматривать за таким хозяйством?
— Да еще от хозяина не больно-то дождешься благодарности, — проворчал слуга, возясь с обувью гостя. — Вот похороны скоро. Хоть и скромные, а еще хлопот прибавится.
— Да, печальная история. А тебе нравилась твоя хозяйка?
— Красивая она была. — Он помолчал и прибавил: — И гораздо моложе хозяина.
— А что, должно быть, скучно ей было, такой молоденькой, сидеть здесь, пока хозяин бывал в частых отьездах?
Слуга загадочно усмехнулся, поднимаясь. Акитада достал из пояса мелочь, отсчитал несколько медных монеток и протянул ему:
— Вот, возьми за свои старания.
Слуга довольно хмыкнул и поклонился. Они вместе направились к воротам.
— Она строила глазки хозяйскому брату, — неожиданно продолжил разговор слуга. — А хозяин не видел ее шашней. Все возился со своими горшками да прочими штучками, а то и вовсе из дому уходил купить новых. И зачем только людям нужна эдакая дребедень?!
— Да, это одна из таинственных сторон жизни. А ведь, должно быть, именно ты сообщил хозяину о ее смерти? Наверное, нелегко тебе было.
Слуга кивнул.
— Да уж, что верно, то верно. Знаете, как я трясся, когда полицейские колотили в то утро в ворота, а потом задавали мне всякие вопросы, словно я вор какой! Пришлось мне сказать, что хозяин будет позже и что я понятия не имею, куда он пошел. Накинулись они на меня, будто голодные псы, но в конце концов рассказали, что произошло, и ушли восвояси, велев мне самому сообщить ему о случившемся. А тут и он вскоре вернулся. Да знаете ли, довольно спокойно воспринял новость. Только развернулся и пошел прямиком в тюрьму — повидать брата.
— А тебя удивило, что брата арестовали за убийство?
— Поначалу да. А потом я подумал: кто знает, что у людей в голове? Выпить он любил крепко, а выпивший человек иной раз сам не разумеет, что творит.
Итак, все вроде бы объяснялось просто и удобно. Но, шагая к дому, Акитада несколько раз задавал себе вопрос: где Нагаока провел ту ночь, когда была убита его жена?
ГЛАВА 6
НАРИСОВАННЫЕ ЦВЕТЫ
Прошло больше недели без каких бы то ни было новостей. Мать Акитады немного оправилась после приступа и чувствовала себя чуть лучше следующие несколько дней, однако продолжала упорствовать в своем нежелании видеть сына. Но у Акитады было ощущение, будто гора свалилась с плеч. После посещения святилища он перестал ненавидеть мать, но в нынешнем состоянии отчуждения не имел ни малейшего желания лицезреть новую сцену. У него было чем заняться — нужно было подготовить отчет для советника-кампаку и навести порядок в счетах. Он наведался в монастырь, приславший монахов, чьи причитания продолжали оглашать дом, и пожаловал за их усердие несколько рулонов шелка. Там же он обсудил с помощником настоятеля условия похорон — этот вопрос последний встретил с откровенным неодобрением, мягко отчитав Акитаду и посоветовав ему укрепить свою веру в молитвы. Впрочем, это не помешало ему, как с сарказмом подметил Акитада, пуститься в разрешение денежных вопросов со всей основательностью.
Больше всего Акитада беспокоился из-за того, что нет писем от Тамако. Он знал, что сейчас они должны были находиться где-то на подступах к столице, и передать письмо с кем-нибудь из нарочных, ежечасно проезжавших по главным трактам, ведущим в Киото, не составляло труда. От сознания беспомощности тревога Акитады только возрастала.
Тосикагэ и Акико тоже не появлялись вот уже несколько дней. И хотя отсутствие новостей уже само по себе можно было считать хорошей новостью, Акитада никак не мог выкинуть из головы проблему Тосикагэ.
