Жан-Франсуа Паро - Мучная война
Когда они прибыли во Францию, погода настолько испортилась, что иногда трудно было ехать даже шагом. Ужасная зима, не собиравшаяся уходить, преподносила все новые сюрпризы. За городом в низинах снег сбивался в огромные, словно дома, кучи, быстро превращавшиеся в лед. Нередко приходилось буквально откапывать дорогу, и тогда все молча брались за лопаты. Временами сыпал ледяной дождь, и дорога немедленно покрывалась коркой льда толщиной в три дюйма; колеса с жутким треском ломали лед, разбрызгивая во все стороны острые мелкие льдинки. А вскоре началась оттепель и по дорогам хлынули потоки грязи.
Хозяева почтовых станций с большой неохотой предоставляли лошадей, и чтобы сделать их сговорчивыми, Николя приходилось использовать всю врученную ему власть. Повсюду ходили слухи, одни тревожнее других. Сырая осень, а следом суровая зима, холодные март и апрель, нескончаемые снег и лед препятствовали проведению сезонных сельских работ. Земля страдала и не могла родить. Как можно в таких условиях получить урожай зерна? Вдобавок говорили, что по ночам, когда шел ледяной дождь, на небе вспыхивало северное сияние. Некоторые уверяли, что видели, как из туманной мглы на землю падал кровавый град. Все эти дурные знаки, бередившие чувствительные умы, предсказывали беду. Способствуя нарастанию страхов, книгоноши, торговавшие альманахами, рассказывали перепуганным людям про солнечное затмение, ожидавшееся в 1775 году.
Чем ближе они подъезжали к Парижу, тем более противоречивыми и угрожающими становились новости. На подъезде к Шалону дорогу им преградила толпа враждебно настроенных крестьян. Обеспокоенный Николя отправил к ним Рабуина в качестве парламентера: Рабуин вышел из народа, и ему было проще найти с ними общий язык. Когда он вернулся, Николя сразу отметил его обеспокоенный вид.
— Народ ропщет, — сказал агент. — Как уже случалось при покойном короле, снова ходит слух о сговоре вельмож, что хотят уморить народ голодом. Эти люди не хотели говорить со мной, но в конце концов их прорвало, и они все мне выложили. В соседней деревне народ обрушил свой гнев на богатого мельника…
— Интересно, — заметил Семакгюс, — я никогда не слышал, чтобы говорили про бедных мельников. По нынешним временам, а тем более по тем, что наступают, это ремесло становится воистину привилегированным.
— И не без причины! Мельника обвинили, что из-за него подорожало зерно. Узнав о волнениях, силы охраны общественного порядка вышли на площадь и пригрозили недовольным, но угрозы остались без внимания, а отряду пришлось отступить под градом камней. Менее чем за час мельницу и прилегающие к ней постройки разрушили и сожгли. Ярость народа оказалась столь велика, что некоторые с налету хватали домашнюю птицу и отрывали ей головы.[15]
— Фи! — воскликнул Николя. — Мужланы! А что же власти? Никакой реакции?
— Обижаете. В село прислали отряд канониров, арестовали более двухсот мятежников. Судья по уголовным делам Шалона уверяет, что этот случай будет иметь самые серьезные последствия. К волнениям прибавляется страх, кочующий из деревни в деревню, словно сказки волшебной феи, и доводящий людей до безумия.
— Не преувеличивайте! — проворчал Семакгюс. — Не надо нас пугать новым зверем из Жеводана! Его давным-давно истребили.
— Смейтесь, сударь, только от этого ничего не изменится. Рассказывают, что в окрестных лесах появилась женщина со змеиной головой, которая воет на луну. Говорят, она появляется всякий раз, когда королевству грозит опасность. Впервые ее заметили в 1740 году.
— О! — удивился Николя. — Почему именно в тот год?
— Сразу видно, что вы еще молоды, — ответил Семакгюс. — Это был жуткий год, самый худший среди всех в этом веке. Зима, как и сейчас, казалось, не кончится никогда. Первые всходы на полях появились только в мае. Тогда то и дело устраивали молебны и процессии с реликвиями. Жара и засуха были ужасны. Десятки тысяч людей умерло. Это время осталось в памяти как эпоха бедствий.
— Все знают, — подал голос Рабуин, — что начиная с 1740-го, каждые семь лет несчастья повторяются.
— Что ж, посчитаем, — произнес Николя, загибая пальцы. — Итак, 1747-й?
— Началась война за Австрийское наследство, — подхватил Семакгюс.
— 1754-й?
— Выбирайте: рождение Людовика XVI, изгнание епископа Парижа.
— Нет, этот год не подходит для рокового! 1761-й?
— Шуазель ведет борьбу и… Ле Флок становится комиссаром!
Все рассмеялись.
— 1768-й.
— Новая любовница: госпожа Дюбарри!
— 1775-й, он сейчас на дворе. Насколько я понимаю, нам надобно остерегаться 1782 и 1789 годов!
— Что касается вашей женщины со змеиной головой, — начал Семакгюс, — то она напомнила мне одно старинное предание. Замок Лузиньян в Пуату прославился тем, что в нем время от времени появлялась фея Мелюзина, чье тело оканчивалось хвостом как у змеи. Явившись глубокой ночью, она трижды вскрикивала нечеловеческим голосом. И так каждые семь лет, всякий раз, когда Франция оказывалась накануне бедствия. Нет сомнений, что ваша змея — внучка той феи, но, проделав путь от Пуату до Шампани, сказочная дама, благодаря воображению и местным поверьям, обрела несколько иной облик.
По мере приближения к Парижу им навстречу все чаще попадались бредущие по обочине крестьяне. При виде господской кареты некоторые опускали головы, а некоторые провожали ее ненавидящим взором. Во время одной из остановок Рабуин поведал своим спутникам, что крестьянские волнения распространяются как масляное пятно по воде. Они затронули Мо, где беспорядки и разбой наносили земледельцам, торговцам и мельникам большой ущерб, вынуждая отдавать запасы ниже существующих цен. Волнения и грабежи охватили всю округу, открывая дорогу мятежу. Благоразумие, честность, искренность — все было пущено в ход, но ничто не смогло утихомирить ярость народа.
Озабоченные тревожными известиями, 30 апреля после полудня Николя и его спутники въехали в Париж через предместье Сен-Мартен. Про себя Николя отметил, что квартал, где болотистые почвы еще не осушили, является не самым приятным местом для встречи со столицей королевства. На заставе их остановили для досмотра, но он назвал себя чиновнику, и их багаж немедленно пропустили не досматривая. Кучер проложил путь через толпу трактирщиков, улещавших своими речами иностранцев и провинциалов, убеждая их остановиться у них во «дворце». Хозяева гостиниц, успевших снискать известность, не опускались до таких вульгарных уловок: сведения о них печатали в путеводителях. Словно хищное воронье, гостиничные зазывалы, более смахивавшие на висельников, налетали на клиента и клялись честью, что только у них можно найти настоящие удобства, в то время как их конкуренты — жалкие мошенники без чести и совести, готовые на все, лишь бы опустошить карманы простодушных постояльцев, имевших неосторожность поверить их лживым речам. Под бесстрастным взором Людовика XIV, изображенного в виде Геракла на монументальной арке заставы, кучер несколькими щелчками кнута разогнал сладкоголосых зазывал, и экипаж проследовал по грязным и узким улочкам квартала, где обитало простонародье.
На часах церкви Сент-Эсташ пробило три, когда они добрались до дома Ноблекура на улице Монмартр. Отдав Николя его багаж, Семакгюс покатил дальше, мечтая поскорее оказаться у себя на улице Вожирар и вновь обрести Аву. Войдя в дом, комиссару показалось, что обитатели его погрузились в летаргический сон или, еще хуже, вовсе его покинули. На кухне царила тьма. Никаких следов ни Марион, ни Катрины, ни Пуатвена. Что могло нарушить привычки обитателей дома? Перепрыгивая через ступеньки, он взбежал по лестнице и в гостиной увидел Ноблекура; бывший прокурор, сосредоточенный и печальный, сидел за секретером розового дерева и что-то писал. Забившиеся под кресло Сирюс и Мушетта не выразили, как обычно, буйной радости по поводу его прихода и, разом повернув к нему печальные мордочки, тревожно уставились на него своими глазками. Наконец, песик вильнул хвостом, а кошечка издала чуть слышное урчание. Опасаясь резко нарушить пугающую тишину, Николя негромко кашлянул. Подняв голову, Ноблекур сложил исписанный лист и неловким, не ускользнувшим от Николя движением прикрыл его рукой. Облегченно вздохнув, старый магистрат улыбнулся, и его морщинистое лицо озарилось радостью.
— Слава Богу, вы приехали!
Он отложил перо в сторону.
— Мы без вас скучали.
— Что случилось? Мне кажется, за время моего отсутствия произошли какие-то печальные события.
— От вас бесполезно что-либо скрывать. Призовите на помощь все свое хладнокровие и выслушайте мое сообщение.
Николя почувствовал, как внутри у него леденеет.
— Что-то случилось с моим сыном?
— Не пугайтесь больше, чем следует, пока ничего непоправимого не произошло. Начальник коллежа в Жюйи сообщил мне, что Луи исчез. Скорее всего, он убежал из коллежа.
