Валентина Андреева - Ложь напрокат
Как назло, возможности пообщаться с подругой в этот вечер не представилось. Димка не спускал с меня глаз и даже проверил краткое содержание книги, которую я увлеченно читала на диване. О ней я, естественно, позаботилась заранее, спрятав очередной детектив с глаз долой. Зато пережила несколько восхитительных минут удовольствия, видя вытянутую физиономию и скривившиеся скобочкой губы мужа. Никто не виноват, что ему не понравился справочник сельского электрика. Я тоже от него не в восторге, но не демонстрирую это. Кстати, до сих пор не пойму, как мне удалось, заплатив за Хмелевскую, притащить домой этот справочник… Далее последовали обстоятельные расспросы о моем генеалогическом дереве. Я хорошо помнила только расположение верхушечных веток и не преминула посадить на одну из них впавшую в детство тетю из Тамбова.
Якобы вынести мусор и там встретить Наташку мне также не удалось. Димка его уже вынес. Соли хватало. Придумать весомый повод проведать подругу не удавалось. Я смирилась и отправилась спать, крепко прижимая к себе справочник сельского электрика.
– Классная книга! – воскликнул Димка, дождавшись моего пробуждения утром. – До двенадцати читал – не мог оторваться. Будем на даче проводку переделывать. И к бассейну электричество подведем. Ты не обратила внимание на требование к подземной проводке электрического кабеля?
– А как же? – зевая, ответила я. – Даже закладочку сделала.
– Да? Я не заметил. Наверное, выпала…
С Оксаной Романовной мне удалось связаться сразу же после одиннадцати. Не будучи уверенной в ее желании встретиться по поводу Корольковой Татьяны Юрьевны, я представилась заведующей аптекой и договорилась о встрече в пять часов вечера. Потом послала мужу сообщение, чтобы не заезжал за мной на работу, – нахожусь на растаможке груза. В час позвонила расстроенная Танюша: ей отказались выдать деньги в сберегательном банке со ссылкой на то, что ее личность не соответствует фотографии в паспорте. Я всполошилась. Велела ей стоять на месте и ждать звонка от Натальи, она в состоянии решить эту проблему. В крайнем случае снимет с должности заведующую. С шумом и пылью. Потом мне пришло в голову, что шума следовало бы избежать. На всякий случай. Покойная вкладчица и ее представитель должны вести себя в общественных местах скромно.
Наташка, как всегда, где-то носилась со своим агрегатом. Передав коллегам настоятельную просьбу срочно связаться со мной, поскольку казино не выплачивает деньги, я занялась неотложными делами. За которые, как напомнил заглянувший не вовремя шеф, мы с ним получаем заработную плату.
Не могу сказать, что его повторный визит обрадовал меня. Я как раз излагала подруге свой план захвата сбербанка с помощью доводов разума. Шеф разинул рот, сунув руки в карманы, покачался, плавно переходя с мысков на пятки, обозвал меня бандиткой и вылетел. Закончив переговоры, я поплелась к нему в кабинет.
– Я понял, – выставил Максим перед собой руки. – Идешь брать банк. А оттуда сразу же в казино. Не смею задерживать. Привет мужу.
На встречу с «веселой вдовой» ехала неподготовленная. Если дама взбрыкнет и выставит меня из кабинета, возражать не посмею.
Стучать не стала. Ко мне в кабинет не стучатся. Натянув на физиономию приветливую улыбку, открыла дверь и, только переступив порог, спросила разрешения войти. Мне никто не ответил. Улыбка сползла с лица. Кабинет в отсутствие хозяйки вызывающе демонстрировал мне дорогую офисную мебель, японский кондиционер на стене, две пальмы в кадках и свежий букет цветов в красивой керамической вазе. На огромном рабочем столе скучал компьютер.
– Добрый день, – раздался за моей спиной официально-приветливый голос, и я резко обернулась, успев таки натянуто улыбнуться.
Если Оксана Романовна меня и узнала, то виду не подала. Указав мне рукой на кресло, уверенно прошла к своему рабочему месту.
– Это с вами мы договаривались о встрече? – Она демонстративно взглянула на часы. – Слушаю вас.
Я решила не хитрить. Дама, похоже, слишком умна, чтобы расположить ее лестью.
– У вас на подбородке следы помады, – ляпнула я.
Оксана Романовна немного смешалась и, как всякая нормальная женщина, достала зеркальце. Не уверена, что замечание было точным, но она на всякий случай вытерла подбородок, бросила вспомогательные средства в ящик стола и уставилась на меня.
– Мы встречались на похоронах? И вы здесь по этому поводу?
Отрицать я не стала.
– Вы, мягко говоря, не симпатизировали Корольковой Татьяне Юрьевне. Уверена, Королькова где-то перешла вам дорогу.
– Любопытно. Позвольте спросить: и на чем же базируется ваша уверенность?
– Вы жесткий по натуре человек, но не равнодушный. В том числе и по отношению к себе. Вам не безразлично мнение коллег по работе. Только это и заставило вас прийти на кладбище. Королькову в коллективе любили. Коллеги не видели вашего раздраженного томления мероприятием, а посторонних вы не стеснялись. Будучи равнодушным человеком, вы легко бы сыграли теплое участие. Уверена, у вас был серьезный повод недолюбливать Татьяну Юрьевну.
– Ты что, дура? Или из милиции? Тогда вдвойне дура.
– Не настолько, чтобы не прийти кое к каким выводам. Королькова сбита машиной намеренно. Иными словами – убита. В плановом, так сказать, порядке. А теперь решай, кто из нас дура. Между прочим, убийство двойное. Она была беременна.
Я сидела и молча наблюдала, как выражение злости на лице Оксаны Романовны плавно перетекает в растерянность. Опомнилась она, только услышав телефонный звонок. Не отвечая, швырнула трубку на место, но моментально схватила опять и рявкнула:
– Нина Николаевна, переключаю аппарат на вас! Меня здесь нет! Для него тем более!
Не понимаю, с какой стати я должна перед тобой отчитываться… – В ее голосе уже не было прежних вызывающих ноток. – Ты кто вообще такая? Частный детектив? Сейчас это модно. И не ори в моем кабинете. – Она достала сигарету, прикурила и швырнула зажигалку на стол.
– Я хуже частного детектива. – Пришлось сбавить тон, хотя меня всю колотило. – А поделиться со мной своими знаниями. Заметь, я не говорю «отчитываться», тебе все-таки следует. Они вплотную затрагивают твою личную жизнь. Хочешь, чтобы в ней копались официально, пожалуйста.
– Я ни в чем не виновата! И делиться мне нечем. Прошу покинуть кабинет. – Кончик недокуренной сигареты ткнулся в пепельницу, сигарета сломалась.
– Знаю, что вы не виноваты, – ответила я только потому, что хотелось оставить последнее слово за собой. Решительно встала и, стараясь сохранять чувство собственного достоинства, пошла к двери. «Не сложилось… – расстроенно подумала про себя. – То ли неправильная тактика, то ли моя интуиция приболела…»
– Туфельки в бутике покупала? – Вопрос застал меня буквально на пороге кабинета. – Кофе будешь?
Я медленно развернулась. Следовало признать – это почище вымышленных следов помады на подбородке.
– Черный и без сахара.
Я пронесла себя вместе со своим достоинством через кабинет назад, уселась на прежнее место. Вытащила зеркальце и, окинув себя беглым взглядом, вернула его в сумку. Медленно изрекла:
– Хорошая погода. Не правда ли?
Хозяйка кабинета рассмеялась:
– Ты даже не сказала, как тебя зовут. Меня – Оксана. Свекровь зовет Ксюшей.
– А меня – Ириной. Возможны варианты.
Я не стала намекать на то, что имени у меня и не спросили. Оксана соединилась все с той же Ниной Николаевной, и вскоре секретарша лет двадцати от роду вплыла в кабинет с подносом и приветливой улыбкой на устах…
Говорили долго, на отвлеченные темы, пока я окончательно не устала от бестолкового разговора. Хитрая Оксана пыталась вытянуть из меня необходимые сведения. Я из Оксаны – тоже. Перелом наступил после моего обещания опровергнуть кое-какие ошибочные выводы оппонентки. И тут она усмехнулась и без всякого перехода выдала:
– Опровергай: Королькова Татьяна Юрьевна была любовницей моего незабвенного… боюсь, по этому поводу особенно, мужа. Также ныне покойного. – И выжидательно, но с некоторой долей издевки посмотрела на меня.
А посмотреть было на что. Вид наверняка был такой, как будто я лбом остановила на полном ходу электровоз и лишь слегка этому удивилась. Одним словом, на редкость дурацкий вид.
– Замечательно, – выдавила я из себя, отказываясь верить услышанному.
Да эта Оксана сумасшедшая! Бывает такая категория женщин, впрочем, мужчин тоже, которые ревнуют любимых даже к табуретке, на которой те сидят. Это чудовищное обвинение надо было как-то опровергнуть. Боюсь, что выглядела я не очень уверенной, но голова начала потихоньку соображать. Оксана еще не погасила злую ироническую усмешку, а я уже поняла – вот и отыскалась первая зацепочка. И поэтому с большей долей уверенности добавила:
– Теперь все ясно. Ты определенно ошибаешься, я…
