Белое, красное, чёрное - Мари Тегюль
— Да, да, — задумчиво продолжал Ник рассуждения Аполлинария, — какие могут придти в голову сравнения… иезуитский монах? Как вы полагаете?
— Трудно сказать, но можно взять на заметку. Так вот, Ник. Я однажды видел крутящихся дервишей. Это было в Турции, в Конье. В общем, это было трудное задание по заказу Скотленд Ярда. Я шел туда с группой паломников. Людей было неимоверное количество. Участники танцев, одетые в белые кафтаны, перехваченные в талии, очень широкие, с красными колпаками на голове, босые, представляли собой живописную группу. Они по одному подходили к главе дервишского ордена, к шейху, он что-то тихо говорил каждому. Потом вступили в дело гобои, скорее, правда, это было похоже на кавказскую зурну, и барабаны. Дервиши стали кружиться на месте, все быстрее и быстрее. Правая рука каждого была поднята к небу, а левая опущена к земле, правой рукой они получали во время танца благословление с небес, а левой передавали это благословление земле, в чем собственно, и заключен сакральный смысл этого кружения. И все это просходит на могиле суфийского поэта, Джалаледддина Руми, основателя этого ордена дервишей. Да, и вот еще интересный момент. Я заметил на мизинце правой руки шейха сердоликовый перстень! Мне потом сказали, что подобный перстень носил пророк Муххамед и именно на мизинце правой руки! Вообще говоря, как я теперь припоминаю, мусульмане любят носить сердоликовые перстни. Да и вообще, люди на Востоке привержены этому камню, который, как кажется, вобрал в себя солнечную энергию.
— Мы снова вернулись к сердоликовым перстням. Просто какой-то заколдованный круг. А не связан ли сердолик, как камень, олицетворяющий солнце, с огнепоклонниками, с одной стороны, а с другой стороны, как к нему относились древние египтяне, со своим божеством-солнцем? Давайте посмотрим!
Ник встал, подошел к своим полкам и достал толстый альбом.
— Вот, послушайте! — бросил Ник, указывая пальцем в открытую им страницу. — «В Древнем Египте сердолик уподоблялся «застывшему в камне закату солнца», а солнце-то у египтян бог Ра, сердолик считался также «камнем богини Изиды, способным приносить богатство и славу, обеспечивать спокойное сошествие в загробный мир и сладкое пребывание в нем.» Сердолик это кровь Изиды, магическая сила Изиды, добродетель Изиды. Вот, посмотрите тут — в древнеегипетских захоронениях постоянно находят изображения жука-скарабея из сердолика. — А вот, пожалуста! — воскликнул Ник. — «Из куска трехслойного сердолика самого высокого качества вырезана одна из наикрасивейших по красоте и искусству исполнения камея Гонзага, хранящаяся ныне в Эрмитаже. Она изображает египетского царя Птолемея и его жену и сестру Арсиною. Вырезана она была в середине III века до нашей эры в городе Александрия, в Египте. Необычные приключения сопровождали ее по пути следования из сокровищницы дворца герцогов Гонзага в Мантуе, в Италии, где она значилась в инвентарной описи, составленной еще в 1542 году. Неоднократно переходила она из рук в руки завоевателей — австрийцев, шведов, возвращалась в Италию и затем оказалась в Париже. В 1814 году французской императрицей, женой Наполеона Бонапарта, эта камея была преподнесена в Париже императору Александру I, а им была передана в Эрмитаж».
— Кстати, насколько я помню, — вставил Аполлинарий, — и у Луи-Наполеона был сердоликовый перстень, и у Джорджа Байрона тоже.
Ник продолжал листать книги.
— Ну, вот еще, сердолик посвящен великомученику апостолу Варфоломею. Вспомните, Аполлинарий, 1572 год, Варфоломеевская ночь, убийства гугенотов, горы трупов на улицах Парижа, потоки крови!
Ник и Аполлинарий в возбуждении уставились друг на друга.
— Так как же, это просто случайность, или же обладатели сердоликовых перстней связаны каким-то братством? — вопросил риторически Ник.
— Так же как и обладатели перстней с полированным черным камнем? — в том же тоне ответствовал Аполлинарий.
— Да, все это очень странно, — продолжал Ник, — если вспомнить, что Воронцовы после Одессы переехали в Тифлис, вспомнить, что рассказывала нам Елизавета Алексеевна о связях Воронцовых с тайными обществами… Очень странно. Возможно, каким-то боком это выходит и на наше расследование. Что-то я припоминаю, был разговор в один из вечеров у Елизаветы Алексеевны. Она рассказывала о том, как на Эриванской устанавливали бюст Пушкина в 1892 году. И говорила о смерти Пушкина. Что это была не дуэль, а убийство, весьма изощренное. Вряд ли я вспомню подробности, надо будет попросить Елизавету Алексеевну припомнить все обстоятельства того разговора. Может быть, это будет полезно. Давайте-ка попросим Лили помочь нам. Да и пора перекусить!
Глава 10
Они поднялись на второй этаж, где обнаружили картину двух последних дней — Лили сидит с ногами забравшись в кресло, в своей любимой персидской шали, и читает, никого не видя и не слыша вокруг себя. Петрус, высунувшись из кухни на шум входящих Ника и Аполлинария, тот же бросился накрывать на стол. Лили подняла на них невидящие глаза, что-то пробормотала с милой улыбкой и снова уткнулась в книгу. Тут Ник не на шутку возмутился:
— Лили, да что ты такое читаешь эти последние дни? Может, ты, наконец, посмотришь на нас?
Лили подняла на них совершенно ошалелые глаза.
— Ой, прости, Ник, я так зачиталась! Это совершенно новый роман Эжена Сю!
Аполлинарий подошел к Лили и взял книгу с ее колен.
— Это «Парижские тайны»? Нет, что-то другое! Какое странное название! «Le Juif errant» — «Вечный жид»!
Ник заинтересованно забрал книгу у Аполлинария.
— Я много слышал о ней. Шум был поднят в свое время вокруг этой вещи необычайный. Но я так и не удосужился ее прочесть. Помню, говорили что эта вещь была направлена против ордена иезуитов.
— Ну да! — воскликнула Лили. — Описываются времена Наполеона Третьего. А ты прочти, чем занимались иезуиты во Франции. Ведь времена как раз те, когда семейство Воронцовых перебралось из Одессы в Тифлис. Можно подняться к Елизавете Алексеевне, она мне вчера много занятного рассказала. Но самое удивительное, тут так подаются происки иезуитов, что просто мурашки бегут по коже. Такие предпринимаются невероятные усилия, такие сложные интриги для того, чтобы завладеть чужим наследством!
— Иезуиты? И тут? — удивился Ник, сегодня почему-то часто всплывало имя этого ордена и он стал припоминать то, что помнил об ордене иезуитов. — Да, конечно, в это время орден был уже в оппозиции ко дворам великих католических монархов Европы, они вынудила папу Климента Четырнадцатого упразднить орден. Последний генерал ордена был заключён в римскую тюрьму, в которой и умер через два
