Йен Пирс - Гибель и возрождение
— Наш Аль Капоне от реставрации. Будьте с ним осторожны. В утренней газете о нем вышла ужасно забавная статья…
— Я видел ее.
— Ну и как? Господи, как же я хохотал. Интересно, кто автор? Вы заметили, что статья анонимная?
— Да.
— На вашем месте я постарался бы не попадаться ему на глаза. И лично я не рискнул бы рассказывать журналистам о Менцисе. Вы слышали, что он учинил на ежегодной гулянке реставраторов в Торонто? Четыре года назад?
— По-моему, нет, — неуверенно ответил Аргайл.
— Буркхардт взял на себя смелость усомниться в эффективности раствора, которым Менцис пользуется для смывания старой краски. Он высказал свое мнение предельно корректно, просто в порядке обсуждения. Так дело дошло до драки — Менцис швырнул в него бокал.
— Прямо на конференции?
— Не в самом зале заседаний, нет, хотя это было бы забавно. Позже, в баре. Говорят, его выходка украсила вечер. Зрелище было великолепным; я страшно жалею, что пропустил представление. Но до чего свирепы эти реставраторы — горло перережут! На днях они снова схватились, но, увы, обошлось без драки.
— О-о?
— Буркхардт начал опять критиковать его методы, и Менцис просто вышвырнул его вон. Занятно, верно? Он сам рассказал мне об этом за ужином.
— Кто рассказал? — не понял Аргайл.
— Буркхардт.
— А кто это?
— Буркхардт? Ну что вы… Буркхардт.
Аргайл покачал головой.
— А мне говорили, вы раньше торговали картинами. Питер Буркхардт. Неужели не слышали о галерее Буркхардта?
— Ах, этот Буркхардт, — пробормотал Аргайл.
Он рассказал об этом Флавии за тарелкой супа минестроне, когда они отправились вместе пообедать. — Кто? Аргайл с упреком посмотрел на нее.
— Я думал, ты держишь руку на пульсе. Питер Буркхардт. Крупнейший специалист по иконам. Законодатель цен в этом секторе. Какую цену он назовет, столько икона и будет стоить на рынке.
— Ты с ним знаком?
— Только заочно. И слава Богу. Он зол, как овчарка. Француз.
— И где он живет?
— В Париже. Держит галерею на Фобур-Сен-Оноре уже несколько десятилетий.
— А сейчас он находится в Риме?
— Видимо, да. У него была стычка с Менцисом. Однажды у них вышел спор — кажется, из-за жидкости для смывания краски, — и они до сих пор не могут помириться.
Флавия съела несколько ложек супа, обдумывая услышанное.
— Значит, у нас есть специалист по иконам, который день назад точно был в Риме. Орден принимает решение не продавать икону, и ее тут же похищают. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Пора переключить внимание с Караваджо на православные иконы. И спросить Менциса, почему он ничего не сказал о Буркхардте. Проверь багаж Буркхардта. Только учти: у него отличная репутация, которой он не станет рисковать. Я допускаю, что он мог посмотреть сквозь пальцы на сомнительное происхождение иконы; в принципе все иконы попадают в руки дельцов не совсем честным путем. Но чтобы он сам пошел на кражу…
Флавия задумчиво кивнула.
— Интересно, он знает Мэри Верней?
— Ты думаешь, он хотел купить икону и, выяснив, что она не продается, воспользовался услугами миссис Верней?
— Ну, как вариант.
— Но ты, кажется, сказала, что им не поступало предложений продать «Мадонну»?
— Да, к сожалению. И все-таки я попытаюсь разыскать этого человека. Ты дал мне наводку. Спасибо.
— Рад был помочь. Я не люблю, когда ты грустишь. А в монастыре есть прогресс?
Она усмехнулась:
— Да, благодаря настойчивым расспросам Альберто мы выяснили личность преступника. К несчастью, он в бегах.
— Молодец! — похвалил карабинера Аргайл. — И кто же это?
— Пресвятая Дева! У нас даже есть свидетель.
— Что?
Флавия пояснила. Аргайл серьезно покачал головой:
— Нет, синьора Грациани не права. Достаточно взглянуть на лицо на иконе. Разве по нему не видно, что она в принципе не способна причинить кому-нибудь зло? Нет. Наверное, кому-то очень удобно свалить всю вину на нее, — решительно заявил он.
— Ты полагаешь?
— Да. А вы выяснили, зачем отец Ксавье отправился в церковь в такую рань?
— Разве священник должен оправдывать свое пребывание в церкви? Вероятно, он хотел помолиться. Я узнала: у них тут недавно случился раскол. А может быть, это я напугала его предупреждением о налете, и он решил лично сторожить церковь.
— А Мэри Верней по-прежнему у тебя на подозрении?
— Естественно, как же иначе? Но удар по голове был нанесен с большой силой — вряд ли это она. Однако я могу ошибаться, и мы все равно будем держать ее в поле зрения. Ты сейчас куда?
— Опять на работу.
— Может, зайдешь в магазин? У меня точно не будет ни минутки свободной.
Аргайл вздохнул:
— А ты обещаешь, что придешь ужинать? Она кивнула:
— Обещаю.
— Ну ладно, тогда я что-нибудь приготовлю. Только не жди от меня особых изысков.
ГЛАВА 8
Разглядывая картины, Мэри Верней приходила в себя после беспокойно проведенного утра. Теперь, когда полотна старых мастеров перестали волновать ее как объект кражи, она даже начала получать удовольствие от их созерцания, хотя, конечно, привычки давали о себе знать. Увидев прелестный маленький холст Фра Анжелико, она с трудом удержалась, чтобы не проверить надежность сигнализации и наличие решетки на окнах. Разумеется, сейчас это был совершенно абстрактный интерес, поскольку вот уже три — нет, даже четыре — года, как она забросила опасный бизнес. Ей нравилась спокойная жизнь без риска, и она не испытывала ни малейшего желания начинать все сначала. Мэри терпеть не могла людей — не только воров, но и футболистов, боксеров, политиков, — которые считали себя незаменимыми и неподвластными ходу времени. Нет хуже дурака, чем старый дурак, считала Мэри Верней, а дурой она никогда не была.
Но, возможно, ей еще предоставится такая возможность, и совсем скоро.
Утро выдалось очень бурным. В шесть часов Мэри вышла из гостиницы через задний вход, собираясь изучить окрестности монастыря. Она выбрала столь ранний час, справедливо полагая, что Джулия не сможет караулить ее всю ночь, а других людей у Флавии, похоже, нет. К тому же в это время улицы Рима пустынны, и ей будет легче заметить слежку.
Мэри отправилась в путь пешком: автобусы ранним утром ходили редко, а брать такси она опасалась. Чудесная прогулка; при иных обстоятельствах она получила бы от нее огромное удовольствие, но не сегодня — древний форум и Палатинский холм, резко выделявшийся на светлеющем небе, оставили ее равнодушной. Еще один замечательный день, но ей-то какое до этого дело? У нее сейчас другие задачи: нужно изучить улицу, боковые аллеи, замки на дверях и все, все, все. Пока она собиралась ограничиться лишь беглым обзором — настоящая работа начнется на следующей неделе.
Так же как и Аргайл с Флавией, Мэри неспешно поднялась вверх по улице к монастырю, запоминая расстояния между переулками и отмечая, какие из них заканчиваются тупиком, а какие — выходят на главную дорогу. Обратила внимание на мусороуборочные машины в конце улицы и поставила себе на заметку проверить, всегда ли они появляются здесь в это время. Потом дошла очередь до монастыря: высокая ограда, крепко запертая дверь. Она пошла вдоль ограды и увидела за ней длинное мрачное строение с решетками на маленьких окнах. Похоже, с грабежами в Риме познакомились не сегодня. Может, у них в шестнадцатом веке и не было прожекторов и сигнализации, однако они и тогда умели себя защитить. И надо сказать, весьма эффективно. Как бы там ни было, Мэри поняла, что с помощью своих атлетических данных она здесь ничего не добьется. Ну и ладно, тем более что это не ее стиль. Значит, первоначальный план остается в силе.
Но в силе он пробыл совсем недолго. Когда Мэри снова вернулась на главную улицу и в последний раз пошла вдоль ограды монастыря, план канул в небытие. Мэри повезло, что мужчина шагал по противоположной стороне улицы, иначе он мог бы ее заметить. Она прижалась к дверям подъезда многоквартирного дома и стала наблюдать.
Мужчина шел торопливой походкой. Одежда на нем была неброской, на правом плече висела коричневая холщовая сумка, которую он крепко прижимал к боку. С возрастающим беспокойством Мэри Верней увидела, как мужчина поднялся по ступенькам церкви, толкнул дверь и вошел. Мэри Верней запомнила его приметы: средний рост, хрупкое сложение, темные вьющиеся волосы, спортивная куртка, очки.
Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться: мужчина зашел в церковь не случайно. Он явно знал, что дверь будет не заперта. И это тоже не случайно: в наше время никто не оставит на ночь дверь незапертой. Мэри в отчаянии заломила руки. Она нутром чувствовала: все пошло наперекосяк. Это означало крушение всех ее планов. Микис выполнит свою угрозу относительно Луизы — в этом она не сомневалась. Тревога за внучку все время сидела в ней занозой, но сейчас ее охватила настоящая паника. Мэри быстро пошла вперед, пересекла улицу и начала подниматься по ступенькам церкви. Она не знала, зачем делает это, но чувствовала, что не может оставаться в стороне.
