Данила Монтанари - Идущие на смерть приветствуют тебя
— А что, у них была любовь? — удивился Аврелий.
— Безответная, — уточнил Галлик, усмехнувшись. — Хотя вообще-то она никогда не проявляла своих чувств… Однако некоторые вещи невольно замечаешь, я ведь не в казарме родился, знаешь! И потом, на кой сдалась такому человеку, как Хелидон, эта несчастная дылда? Ардуине оставалось только сокрушенно любоваться им издалека… И я не сомневаюсь, она на куски разорвала бы убийцу Хелидона. По счастью, она слишком глупа, чтобы найти его!
— Я вижу, ты себе на уме! — усмехнулся Аврелий, которому весьма не понравилось высокомерие, с каким кельт говорил о своих коллегах.
Галлик развел руками, выражая смирение, безразличие и отчасти некоторую хитрость.
— Что тебе сказать, благородный Стаций? Так уж устроен мир, и я лишь стараюсь избежать худшего. Осталось четыре недели моего пребывания здесь, и пока ты приостановил бои…
— Сообщаю печальную новость, Галлик, — прервал его Аврелий не без некоторого ехидства. — Бой назначен на конец месяца. Приказ Клавдия Цезаря.
— О Зевс Всемогущий, надо скорее бежать на тренировку! — воскликнул атлет и поспешил было к арсеналу, но Аврелий задержал его:
— Подожди минутку. Ты знал, что Хелидон родился в Мутине и в молодости работал у веревочника? — неожиданно спросил он.
— В Мутине? — удивился Галлик. — Но он же из Фракии… Выходит… Ах, сукин сын, надо же, какую придумал себе историю! Неплохо, однако! Мне тоже следовало догадаться. Знаешь, какое это производит впечатление на публику! — Потом несколько театрально покачал головой, как человек, до глубины души пораженный неожиданным предательством, хотя, казалось бы, уже знаком со всеми подлостями мира, и добавил: — Он никогда ни словом не обмолвился об этом. Подумать только, ведь я слыл его лучшим другом. Какой обманщик!
— Да уж в этом он преуспел. Обманывал всех подряд… — согласился Аврелий. — А кстати, разве не требуют рекомендацию у человека, который хочет стать гладиатором?
— Ну, на это мало обращают внимания. По сути, никому нет дела, откуда ты явился, лишь бы умел держать меч в руках. Хотя некоторые все же приносят рекомендации, потому что не так-то просто попасть в императорскую казарму, — признал Галлик, — ланиста, наверное, знает что-нибудь…
Сенатор сразу же отправился к Ауфидию, но на площадке встретил Геракла, явно настроенного воинственно по отношению к нему.
— Почему ты остановить тренировка? — прогремел здоровенный сармат, намереваясь схватить его за тунику. — Я есть сильный, я сражаться!
— Скоро, скоро будешь сражаться, Геракл, — успокоил его Аврелий, невольно задумываясь, как долго еще проживет этот огромный и тучный ретиарий.
Обрадовавшись, сарматский гигант направился к тренировочным шестам, издав громкий воинственный клич на своем варварском языке.
Ланиста пригласил сенатора в свой кабинет.
— Да, у Хелидона имелось, я думаю, рекомендательное письмо… — согласился он, изображая полнейшую готовность помочь.
— Постарайся разыскать его, — приказал Аврелий. — У тебя есть, надо полагать, какой-то архив.
— Документы, документы… Скоро буду погребен под всеми этими папирусами! — проворчал ланиста. — Когда я взялся тренировать гладиаторов Цезаря, никак не думал, что придется стать чиновником!
— Так где же это письмо?
— Прошло столько лет, благородный сенатор. Нужно перерыть всю эту гору, — пожаловался Ауфидий, указывая на множество ящиков на полках.
— Хочешь, чтобы сам Клавдий пришел помочь тебе? — пригрозил патриций, пользуясь правом, которым наделил его властитель.
— Нет, подожди, кажется, я припоминаю, где это может быть… — решился наконец Ауфидий, несмотря на явное нежелание. — Вот! — И подал сенатору пыльный сверток.
Аврелий впился глазами в документ.
— Он подписан Папием Фазием, командующим восточным легионом… Полководец утверждает, что захватил Хелидона в плен во Фракии, после жестокой схватки, — добавил он с сомнением.
— Так написано, — в свою очередь подтвердил ланиста, желая снять с себя ответственность.
— Скажи, а ты когда-нибудь слышал, чтобы он говорил по-гречески, этот юный житель Фракии? — не без сарказма полюбопытствовал Аврелий.
Если гладиатор оказался родом из Мутины, то есть из Цизальпинской Галлии, кто лучше Ауфидия мог бы заметить это за многие годы совместной работы?
— Мы не занимаемся тут риторикой, сенатор Стаций. Хелидон хорошо сражался, и я никогда не интересовался его родословной! — ответил ланиста.
— Ты знаком с адвокатом Сергием Мавриком? — продолжал допытываться Аврелий.
— Нет, — ответил Ауфидий. — Но знаю, что он истовый любитель гладиаторских боев и иногда приглашал Хелидона к себе… Именно там он и познакомился с той девкой, что погубила его. Чего я только не делал, чтобы удержать его в казарме в тот последний вечер! Но он ни в какую! Готов был мчаться к Ниссе, словно мартовский кот…
— Мне говорили, что и сестра Сергия частенько бывает здесь.
— А, эта! — вздохнул Ауфидий. — Не только она навещает атлетов. Многие скучающие матроны питают слабость к гладиаторам. С другой стороны, будь я построже, их все равно впускали бы сюда, но тайком, и было бы только хуже.
— А так ты получаешь свои проценты с каждого визита, — с насмешкой бросил сенатор.
— Ну, разве что время от времени кто-нибудь из женщин приносит подарок… — пробормотал ланиста.
Аврелий вышел, не удостоив его даже взглядом.
Выходит, это Папий придумал легенду о герое из Фракии, размышлял он. Следовало сразу же отыскать сведения о нем. Почему-то уже давно в Риме ничего не слышно о военачальнике, командовавшем одним из лучших легионов империи!
Тут он заметил, что кто-то потянул его за тогу.
— А, это ты, Квадрат… — произнес патриций, заметив скромного крестьянина, как всегда, одиноко стоявшего у шеста. — Пытаюсь разобраться в твоем деле. Наверное, еще не все потеряно. Если удастся доказать, что тот тип и твоя жена сговорились…
— Ты так внимателен, сенатор, но, знаешь, не стоит этим заниматься. Все равно, еще два-три боя, и меня уже не будет в живых, — поблагодарил Квадрат, преисполненный своего обычного пессимизма.
— Нельзя сразу сдаваться, даже не попробовав что-то предпринять! — сердито заметил патриций. — Дадим бой в суде!
— Это безнадежная затея, сенатор, — печально возразил Квадрат. — Я такой невезучий, что непременно опять столкнусь там с тем мерзавцем, который вел дело моей жены…
Аврелий насторожился. Возможно ли?
— Может, помнишь, как его зовут? — спросил он.
— Конечно помню. Сергий… Его звали Сергий, эту сволочь! Я даже видел его однажды, на тренировке. Он меня, конечно, не узнал, я ведь только один из множества несчастных, кому он сломал жизнь. Но я-то навсегда запомнил его!
Квадрат говорил искренно. Возможно ли, что адвокат только притворился, будто не узнал его? Крестьянин, брошенный на арену из-за несправедливого приговора суда, против сильнейшего победителя… Разве не заманчиво сделать выигрышную ставку? Достаточно только постараться, чтобы ретиарий проиграл. И об этом могла позаботиться Нисса, или же его сестра, или даже та неизвестная матрона, которую Хелидон навещал время от времени.
Мысли Аврелия прервали Ардуина и Кастор, нетвердо державшиеся на ногах. Они громко разговаривали и знаками подзывали его.
— Какой у тебя славный секретарь, благородный сенатор! — проговорила Ардуина, награждая Кастора крепким ударом по плечу. — Видел, какой красивый кинжал он подарил мне? — визгливым голосом добавила она, и ее круглые злые глазки заблестели от радости, а волосы как пакля оказались едва ли не у самого носа сенатора.
Едва не чихнув, Аврелий резко отвернулся, и, отводя прядь волос Ардуины от лица, успел заметить, что какой-то слуга выскользнул из кабинета Ауфидия и поспешил к выходу.
— Пойди-ка следом за этим человеком, Кастор, быстро! — приказал он, и на этот раз грек, явно обрадовавшись, что его освобождают от Ардуины, сразу же бросился выполнять приказ.
Британка проводила его долгим взглядом, опечаленная внезапным расставанием. Сервилий, ожидавший вместе с нубийцами у паланкина, жестами торопил Аврелия. Он не мог дождаться, когда друг закончит наконец все эти скучные дела, — Сервилий спешил к своей красавице Ниссе.
Неопрятная гладиаторша все еще стояла рядом, и тут Аврелию вдруг пришла в голову странная и даже не совсем честная мысль.
— У меня тоже есть подарок для тебя! — проговорил он с деланым весельем. — Сервилий, пожалуйста, возьми в паланкине тот венок, что мы велели сплести утром.
— Но он же приготовлен для Ниссы! — шепотом возмутился Тит. — Что, по-твоему, станет делать эта британская слониха с венком из роз?
— Повинуйся сейчас же и не возражай! — строго приказал патриций.
