Под скорбной луной - Одден Карен
— Да-да, разумеется. — Он облизал губы и провел по ним заскорузлой ладонью. — Мы шли вниз по течению вдоль Галеонс-рич. Курс держали на норд-ост, чтобы пройти ближе к Трипкок-пойнт.
— С какой скоростью? — перебил его я.
— Пять узлов, — ответил он. — Возможно, шесть.
С учетом течения — не так уж и быстро. Разумеется, если Гаррисон говорит правду.
— Было темно, — продолжил капитан, — и слева по борту мы видели огни газового завода Бэктона на северном берегу. Там выстроилось для разгрузки несколько углевозов, так что мы отошли в сторону, ближе к южному берегу, благо глубина позволяла.
Он помолчал, ожидая моей реакции, и я кивнул.
— А потом из-за мыса вынырнула «Принцесса Алиса». Я стоял у поручней, недалеко от своего впередсмотрящего. Заметив, что «Принцесса» приближается к Баркинг-бич, светя красными огнями по левому борту, я предположил, что она пойдет вдоль северного берега. Так что мы дали право руля и прижались к южному, у Трипкок-пойнт.
Мне стало не по себе, поскольку я уже сообразил, что произошло дальше.
По международным правилам два парохода должны расходиться левыми бортами. Другое дело, что правилами навигации на Темзе занималось несколько разных организаций; вырабатываемые ими предписания применялись нерегулярно, особенно когда им противоречили местные обычаи. При сильном отливном течении и загруженном большими судами северном береге небольшие пароходы, идущие вверх по реке, привычно держались ближе к тому берегу, где течение не столь сильно. Среднюю часть фарватера оставляли тяжелым кораблям — тем для маневра требуется и место, и глубина. Судя по всему, «Принцесса» делала при возвращении остановки исключительно у южного берега, где каждый раз сталкивалась с отливным течением. Скорость его, насколько я знал, составляла три-четыре узла, и для «Замка Байуэлл» это было прекрасным подспорьем — ведь он двигался вниз по реке. «Принцесса» шла вверх, и сильное течение для нее становилось серьезной помехой. Лебединая пристань находилась дальше к востоку от Галеонс-рич. Миновав газовый завод с толпившимися у причала углевозами, «Принцесса» вылетела на стремнину и должна была уйти к северному берегу, однако по какой-то причине переменила решение и нырнула еще ближе к южному.
— И вы не заметили зеленый сигнал по ее правому борту?
— Сперва нет. А потом, клянусь, на «Принцессе» резко переложили штурвал влево и направились прямиком на нас. Черт, странная история! — Гаррисон покачал головой, словно все еще был озадачен. — Как только мы поняли, что она делает, я приказал застопорить машину и тут же дал полный назад. — Он тихо вздохнул. — А «Принцесса» даже не подумала остановиться.
— Знаю, — подтвердил я. — А в «Байуэлле» ведь не меньше восьмисот тонн…
— Девятьсот, — поправил меня капитан. — И это не считая груза.
Я кивнул.
— Что произошло дальше? Момент столкновения помните?
— Каждую секунду, — твердо ответил Гаррисон. — Мы по инерции шли вперед, и до меня донеслись крики снизу. Кричали с «Принцессы»: «Тише! Куда прешь?» Но «Байуэлл» еще двигался. — Он замолчал, сильно потер рукой лицо и, вздохнув, продолжил: — Сначала корпус «Принцессы» исчез из вида — под носом углевоза я ее уже не видел. А потом раздался удар. Хруст дерева, скрежет, треск, вопли! — хрипло сказал капитан и уткнулся взглядом в чашку.
— Что было потом?
Он помолчал, не поднимая головы, и я его окликнул:
— Капитан…
Гаррисон прерывисто вздохнул и глянул на меня заплывшими от слез глазами, затем вытер лицо ладонью.
— Я приказал экипажу делать все возможное. Впрочем, у меня в команде все опытные речники, им советы не нужны. Они побросали в воду концы, чтобы люди могли подняться на борт. Вниз полетели спасательные буи, спустили шлюпки. Мы готовили одеяла, лестницы — все, что попадалось под руку. Старший помощник сигналил во всю мочь, призывая на помощь другие суда.
Открыв блокнот, я, руководствуясь рассказом капитана и собственными представлениями о катастрофе, изобразил реку, точку у южного берега и примерное положение обоих судов на момент столкновения.
— Насколько точна эта схема?
Гаррисон изучил мой рисунок и ткнул толстым пальцем в правый борт «Принцессы».
— Да. Вот сюда мы ее и ударили, как раз в район колесного кожуха.
Выпив горячего чая, он слегка порозовел.
— Давайте вернемся немного назад. Расскажите о вчерашнем дне. В каких местах вы приставали к берегу? Не было ли чего-то странного, необычного?
Гаррисон нахмурился и вытащил из кармана сложенный носовой платок.
— Не понимаю, что вам это даст.
С чего бы такое нежелание? У меня зародились подозрения, и я молча ждал его ответа.
Наконец капитан вытер нос и заговорил:
— На прошлой неделе мы останавливались в Миллуолле. Встали в сухом доке на покраску. Судов там было полно. То да се — словом, ушли мы с задержкой на три часа.
Его лицо исказила раздраженная гримаса. Я прекрасно понимал Гаррисона. Задержишься — значит, пропустишь вечернее отливное течение.
— Куда направились из Миллуолла?
— В Ньюкасл. Там надо было забрать партию угля, а дальше — в Александрию, в Египет.
— Стало быть, вы приписаны к порту на Тайне?
— Да, как правило, мы ходим из Ньюкасла в Египет.
Видимо, Гаррисон заметил, как изменилось мое лицо, когда я понял, что обычно «Замок Байуэлл» по Темзе не ходит. Он сухо добавил:
— Мы взяли на борт лоцмана, ориентирующегося на Темзе, хотя по закону я делать это не обязан. Парня зовут Конвей. Джон Конвей.
Я замер. С подобной фамилией лоцман вполне мог оказаться ирландцем. Впрочем, от вопросов я пока воздержался. Ни к чему Гаррисону задумываться, с чего это меня интересуют подобные сведения. В любом случае, с Конвеем мы вскоре встретимся.
— Был ли на борту еще кто-то из новеньких?
Капитан снова обхватил чашку, словно пытаясь впитать в себя остатки ее тепла.
— Да почти все. Старый экипаж я рассчитал, потому что решил набрать в Ньюкасле новую команду. Остался только Белдинг, мой помощник, остальные нанимаются то на одно судно, то на другое. Впрочем, с некоторыми из них я раньше работал, они люди хорошие. Не мне вам рассказывать.
— Да, конечно.
В Лондоне действительно имелась категория матросов, которые устраивались исключительно на короткие рейсы, не желая надолго расставаться с семьями. Вполне надежные, опытные и серьезные люди.
— Как полностью зовут Белдинга?
— Генри Джон Белдинг, — ответил капитан и дал мне его адрес в Ламбете, который я немедленно занес в блокнот.
— А вот Конвей… Что можете о нем сказать?
— Спокойный парень. Вроде бы знающий. За штурвал углевоза сразу взялся так, словно всегда за ним стоял.
— Понятно. — Я помолчал. — Давали ли вы гудок, спускаясь по течению?
— Каждые полмили, как и принято в темноте.
Стало быть, «Принцесса Алиса» не могла не слышать, что навстречу ей идет углевоз…
— Ничего необычного больше не припоминаете?
Капитан, не сводя с меня взгляда, угрюмо покачал головой.
— Помню-то я все, даже слишком отчетливо. Крики, детей… Их визг раздавался из темноты под носом моего судна. — Его голос дрогнул. — А потом наступила тишина.
Я проводил Гаррисона до экипажа. Вернувшись в кабинет, записал основные пункты нашего разговора, не забывая посматривать на свою схему, изображавшую положение столкнувшихся кораблей. По моим ощущениям, капитан чего-то недоговаривал, однако об этом я писать не стал. Все-таки Гаррисон был искренне расстроен и в любом случае крушение устроил не намеренно. Я уже завершал отчет, когда в дверях появился Трент.
— Капитан «Принцессы» — мистер Гринстед — утонул, сэр.
— Эндрюс видел тело?
Сержант покачал головой.
— У нас в участке старший стюард с «Принцессы», Фредерик Бонси. Он опознал труп еще утром. Бонси служит на «Принцессе» четыре года. Кстати, он готов к разговору — отвести его в комнату для допросов, сэр?
