Лора Роулэнд - Интимный дневник гейши
— Приветствую вас… — Голос Хираты дрогнул.
В ответ послышалось вежливое бормотание.
— Какая неожиданная встреча! — сказал капитан Сэгоси.
Он уверенно играл роль посредника, и Хирата узнал, что старуха в черном — бабка Мидори по отцовской линии, а другие женщины — ее фрейлины. Старший из самураев, суровый мужчина по имени Окита, был главным вассалом правителя Ниу. Хирата едва заметил этих людей, сосредоточив свое внимание на правителе Ниу.
Ростом даймё был невелик, но имел широкую грудь и в своих красно-коричневых одеждах, украшенных гербами в виде золотых стрекоз, выглядел очень величаво. Его загорелое квадратное лицо встревожило Хирату. Оно было абсолютно асимметрично. Правая половина казалась скошенной; глаз смотрел куда-то в пространство.
— Пожалуйста, присоединяйтесь, — сказал правитель Ниу и улыбнулся Хирате левой половиной рта.
Пока Хирата и его семья рассаживались, Мидори сидела, замерев от страха и не осмеливаясь поднять глаза, сердце колотилось в груди. «Пожалуйста, — молила она в душе, — пожалуйста, пусть наши семьи согласятся на наш брак!» Если не согласятся — она обречена, поскольку любовь была не единственной причиной, по которой она должна выйти замуж за Хирату.
В период ухаживания они много времени проводили вдвоем и держались свободнее, чем это было принято между не связанными семейными узами молодыми людьми. Дружба с Рэйко и Сано позволяла им постоянно находиться рядом, и они не преминули воспользоваться этим. Рэйко думала, что Мидори у госпожи Кэйсо-ин, Кэйсо-ин считала, что та с Рэйко, а Мидори в это время встречалась в безлюдных садах или пустых складских помещениях с Хиратой. И невинные объятия привели к весьма серьезным последствиям.
Она вспыхнула от удовольствия и стыда, припомнив, как они с Хиратой лежали обнаженные в сумраке сосен. Как жаждала слиться с ним в единое целое! И как теперь сожалела о своей неосторожности, мучимая тошнотой и тяжестью в животе. Мидори вдела в иголку красную нить и воткнула ее в стенку туалета в надежде, что старое народное средство поможет вернуть месячные, но безрезультатно. Она беременна.
Теперь она слушала, как собравшиеся обмениваются вежливыми фразами. Никто не зная о ее проблеме, даже Хирата. Она никому не сказала об этом. Не могла сознаться в своем позоре и допустить, что, если они с Хиратой не поженятся, будет носить незаконного ребенка, обесчестит себя и сломает жизнь.
— Традициями вашей семьи можно гордиться, не так ли? — обратился Ниу к отцу Хираты. — Как я понимаю, ваши люди служили сёгунам, начиная с режима Камакуры, четыреста лет назад.
— Да, верно.
Отец Хираты показался Мидори жестким и страшным, он был явно благодарен даймё за признание заслуг семьи. Она немного расслабилась, надеясь, что отец и дальше поведет себя как полагается.
— А вы заслужили безупречную репутацию в полиции. — Правитель Ниу улыбнулся половиной рта. — Именно такие люди, как вы, поддерживали порядок в обществе и превратили Эдо в великую столицу.
— Это высокая оценка из уст правителя целой провинции, — поклонился отец Хираты, явно потеплевший к даймё. — Ваша доброта превосходит мои заслуги.
Правитель Ниу усмехнулся, явно скромничая:
— О, я всего лишь покорный надсмотрщик за деревенским имением, пожалованным мне кланом Токугава. — Он повернулся к Хирате: — Значит, вы главный вассал сёсакана-самы сёгуна?
— Да, господин, — торжественно ответил Хирата, его лицо было серьезно. В душе Мидори поднялась волна нежности к нему за то, что он так сильно старается казаться подходящей партией.
— То, что сёсакан-сама доверяет вам в столь молодом возрасте так много ответственных задач, хорошо вас характеризует, — сказал правитель Ниу. Его левый глаз изучал Хирату, правый смотрел в сторону. — Еще я слышал, что вы занимаетесь убийством правителя Мицуёси. Что удалось узнать?
Покраснев, Хирата кратко рассказал о ходе расследования, упомянув подозреваемых, исчезнувшую проститутку и ее дневник.
— Проворство и инициативность, — весело одобрил правитель Ниу. — Именно этого я и ожидал.
Родители Хираты сияли от гордости. Капитан Сэгоси улыбался. Мидори и Хирата обменялись быстрыми, ликующими взглядами.
— Как я понимаю, ваша дочь является любимой фрейлиной матери его превосходительства, — сказал отец Хираты правителю Ниу и обратился к Мидори: — Вы умеете музицировать?
Мидори напряглась, понимая, что он хочет узнать, обладает ли она необходимыми дамам умениями, и следует достойно пройти это испытание.
— Да, — неуверенно ответила она. — Я с детства играю на самисэне.
— Вы изучали каллиграфию, икебану и чайную церемонию?
— Я очень старалась. — Мидори погрызла ноготь, но, увидев, что бабка нахмурилась, быстро опустила руку и постаралась выглядеть скромной, женственной — идеальной невесткой.
Отец Хираты кивнул, и она решила, что произвела на него благоприятное впечатление.
— Да, моя дочь настоящая награда, — злобно проговорил правитель Ниу. — И вы намерены похитить ее у меня, как Токугава похитили земли предков после битвы при Сэкигахаре.
Воцарившаяся было гармония разрушилась. Мидори увидела озадаченное лицо Хираты и его спутников и ужас в глазах бабки и Окиты. У нее упало сердце — именно этого она и боялась.
Масамунэ Ниу, рассудительный, умелый правитель, имел одну странность — он носился с маниакальной идеей, что с его кланом поступили несправедливо. Теперь Мидори не сомневалась, что его лесть была завуалированной враждебностью по отношению к семье Хираты, и он с самого начала собирался воспротивиться браку.
— Вам мало того, что ваши предки помогли Токугаве затоптать мой клан в грязь, — с горечью сказал Ниу Хирате и его отцу. — Мало того, что бакуфу ежегодно изымает у меня миллионы кобан в виде налогов. Вы, алчные невежды, хотите моей плоти и крови?
Сколько Мидори себя помнила, в ее семье тщательно избегали упоминания о Токугаве и битве при Сэкигахаре, чтобы не разбудить необузданный нрав правителя Ниу. Но они не могли удержать его от воспоминаний о них в неподходящее время и тем распалять себя. И хотя родственники правителя Ниу пытались оградить его от общения с другими людьми, чтобы он своим поведением не позорил их и не создавал проблем, постоянно сдерживать его они не могли. Однажды, когда сборщики податей Токугавы взяли с него крупную дань, правитель Ниу вскочил на коня и поскакал по деревне, направо и налево рубя невинных крестьян. Клану до сих пор удавалось скрывать его выходки, и ни бакуфу, ни общество не знали о них… пока. Какое несчастье, что его одержимости суждено помешать миаи!
— Господин, — осторожно сказал Окита правителю Ниу, — возможно, это неподходящее время, чтобы копаться в прошлом.
Не обращая внимания на своего вассала, правитель Ниу снова обратился к Хирате и его спутникам:
— Мне совершенно ясно, что вы сговорились с кланом Токугава захватить мою провинцию, украсть мои деньги и уничтожить весь мой клан.
Ошарашенные Хирата и его отец сидели с открытыми ртами. Мидори съежилась от страха, а ее бабка печально качала головой.
— При всем уважении, досточтимый правитель Ниу, это нелепо! — выпалил отец Хираты. — Мы пришли с миром, чтобы обсудить возможность соединения наших семей через брак между вашей дочерью и моим сыном.
Мидори очень хотелось объяснить поведение даймё и умолять Хирату и его семью о прощении, но она была слишком напугана и только беспомощно наблюдала за происходящим. Правитель Ниу поднялся.
— Я ни за что не позволю моей дочери выйти замуж за выродка такого негодяя, как ты! — крикнул он отцу Хираты. Люди в других ложах замолчали и уставились на правителя Ниу. Его асимметричное лицо перекосилось, глаза сверкали ненавистью. — Ты грязный вор, подлый лизоблюд и вонючий убийца!
Мать Хираты и капитан Сэгоси в ужасе отшатнулись. Отец Хираты вскочил.
— Как вы смеете меня оскорблять! — От гнева его лицо зарделось. — Я человек чести и не потерплю недостойного обращения от стороннего правителя. Возьмите свои слова назад, или я…
Презрительно усмехнувшись, правитель Ниу дал отцу Хираты пощечину, и мужчины сцепились, яростно колотя и пиная друг друга. Мидори и остальные женщины в страхе уклонялись от дерущихся.
— Отец, прекрати! — крикнул Хирата.
— Господин, пожалуйста, возьмите себя в руки! — взмолился Окита.
Музыкант на сцене прекратил играть, зрители повскакивали с мест, чтобы посмотреть на драку. Правитель Ниу вспрыгнул на перегородку и выхватил меч. Отец Хираты тоже обнажил меч, но из-за больной ноги вскочить на перегородку не смог. Мужчины в зрительном зале топали ногами и кричали: «Сражайтесь! Сражайтесь!».
Хирата схватил отца и с помощью Сэгоси удержал его от нападения. Окита боролся с правителем Ниу, стараясь завладеть его мечом. Зрительный зал разочарованно гудел.
