Сьюзан Спанн - Клинок самурая (ЛП)
Самурай направился на север вдоль дороги, бегущей рядом с рекой.
— Я не стану рисковать своей репутацией. Если Казу жив, он рано или поздно объявится.
— А если он мертв? — Отец Акира подстроился под темп шага Акиры.
Самурай обернулся к нему.
— Вы думаете, убийца и до него добрался?
— Но он же исчез, — сказал отец Матео.
— Но зачем убийце скрывать труп второй жертвы? — спросил Акира.
— Незачем, если нет причины, — сказал Хиро.
Синоби шел справа от Акиры, со стороны берега.
— Как вы думаете, почему убили Сабуро? — поинтересовался Акира.
— Вряд ли его хотели ограбить, если судить по уликам, — ответил Хиро.
— Может быть, месть? — предположил Акира.
— Возможно, — согласился Хиро. — У кого-то был зуб на Сабуро?
Молчание Акиры предполагало, что ему не хотелось об этом говорить, но все же он ответил:
— Сабуро не очень любили. Он думал, что имя дает ему некие привилегии для более высокого ранга.
— Он требовал к себе особенного отношения? — спросил отец Матео.
Акира неловко улыбнулся.
— Да, но еще… и у служанок тоже.
Хиро сразу понял, о чем речь.
— Кто-нибудь из девушек, к которым он приставал, все еще работает в сегунате?
— Не знаю, — ответил Акира. — Ситуация весьма деликатна.
— Возможно, жена Сабуро знает больше, — сказал Хиро.
Акира распахнул глаза, его щеки вспыхнули.
— Я бы предпочел, чтобы вы не…
Прежде чем он успел закончить, со стороны отца Матео раздался испуганный возглас.
Впереди из-под моста появилась мужская фигура. Голубое кимоно было испачкано в грязи. Из растрепанного самурайского узла на голове торчали трава и сломанные камыши, а лицо оказалось все в синяках и царапинах. Мужчина поднес руку к виску, как будто желая успокоить боль, но от этого, казалось, боль лишь усилилась, поэтому он опустил руку.
С губ потрясенного Хиро сорвалось имя.
— Казу? — спросил он. — Что ты здесь делаешь?
Глава 20
Грязь и трава налипли на кимоно Казу так, будто он скатился по откосу к берегу реки. Щеку и висок украшали синяки. Правый глаз стал фиолетовым и заплыл.
Казу открыл рот, поморщился и поднес руку к почерневшей кровяной корочке, запекшейся на нижней губе. Он аккуратно дотронулся до раны и взглянул на пальцы, чтобы проверить, не осталась ли на них кровь.
Хиро был уверен, что ему по-настоящему больно.
Отец Матео бросился вперед.
— Ито-сан, что случилось?
Казу, моргнув, посмотрел на небо.
— А который сейчас час?
— Далеко за полдень, — ответил Акира. — Где вы были все это утро?
Казу бросил взгляд через плечо.
— Под мостом, полагаю. — Он снова моргнул и посмотрел вверх. — Дождь идет.
— Вы спали под мостом? — Лоб Акиры покрылся морщинками то ли от беспокойства, то ли от отвращения.
Хиро хотелось услышать ответ, даже несмотря на то, что он знал: Казу соврет.
— На меня напали грабители. — Казу казался сбитым с толку, словно вспоминал сон. — Я возвращался от Гиндзиро, когда увидел у моста тени. Я отбивался, но их было много. Дальше я помню, как очнулся… вот сейчас… и увидел вас на дороге.
Они, наверное, бросили меня под мостом.
Корочка на губе Казу треснула. Он смахнул кровь, выступившую на ране.
Распахнув глаза, Казу порылся в кимоно.
— Мой кошелек исчез! Пятьдесят серебряных чогинов!
У Акиры от удивления отвисла челюсть.
— Пятьдесят?
Сумма была больше, чем доход некоторых самураев за год, но все же она вполне соответствовала тому, что при себе мог иметь состоятельный человек в Киото. Хиро не знал, сколько Казу получает от Ига-рю, но деньги имели жизненно важное значение для прикрытия его легенды. Богатый старший сын знатного дворянина из Ига, который имеет в кармане достаточно монет.
— Это были самураи? — спросил отец Матео. — Грабители я имею в виду.
Акира посмотрел на священника сверху вниз — непростая задача, учитывая восьмидюймовое преимущество иезуита в росте.
— Самураи не становятся ворами.
В очередной раз Хиро было что сказать, но как и прежде он оставил это ошибочное утверждение без комментария.
— Нет, — сказал Казу, — обычные разбойники.
— Видели их лица? — спросил Акира. — Мы должны сообщить в полицию.
Казу затряс головой, но остановился, словно от этого движения у него началось головокружение.
— Они скрывали лица и были в капюшонах. Даже если бы я их увидел, не узнал бы.
— Наглецы, — сказал Акира, — скорее всего тратят ваши деньги, пока мы разговариваем. Полиции платят за то, чтобы они патрулировали реку всю ночь. Скажу Хисахидэ, чтобы он переговорил с командиром.
— Мицунага-сан подчиняется вашим приказам? — поинтересовался Хиро.
Акира вспыхнул.
— Я имею в виду, что попрошу его об этом. — После неловкой паузы он продолжил: — Хисахидэ захочет знать. Это нападение может быть связано с нападением на сегунат.
— Нападение на сегунат? — повторил Казу. — Сёгуна тоже ограбили?
Акира покачал головой.
— Мне очень неприятно нести плохие вести, но был убит Асикага Сабуро.
До Хиро донесся какой-то отвратительный запах, похожий на смесь сакэ и мочи.
— Убит? — Казу шагнул к Акире. — Как это случилось?
Запах усилился. Он шел от одежды Казу. Аромат дождя и реки первоначально перекрыл неприятную вонь, но чем дольше они стояли на берегу, тем больше запах пропитывал воздух.
Хиро поморщился. Казу явно перестарался.
— Он был убит вчера вечером в своем кабинете в сегунате. — Акира, похоже, тоже учуял запах. Он отшатнулся от Казу, но прикрыл свое движение, махнув в сторону Хиро и отца Матео. — Сёгун попросил этих людей помочь Хисахидэ найти убийцу.
— Хиро? — Казу недоуменно прищурился. — Почему?
— Он и прежде расследовал убийства, — ответил Акира. Хиро видел, что самурай пытался дышать не глубоко. Вонь устойчиво висела в воздухе. Этикет запрещал Акире говорить об этом, но отделаться от резкого запаха не было никакой возможности.
— Сабуро был убит твоим кинжалом, — сказал Хиро. — Если это твоих рук дело, лучше признавайся прямо сейчас.
— Я? — Казу отступил на шаг. Страх в его глазах выглядел настоящим.
— Вас нигде не могли найти, — сказал отец Матео. — Мицунага Хисахидэ попросил нас разыскать вас.
— Я не… — Казу замолчал. — Кому нужно убивать Сабуро? — Он посмотрел куда-то на север. — Я должен вернуться в сегунат. Нужно осмотреть кабинет и проверить, все ли на месте.
— Вам нужен врач, — сказал отец Матео.
— Пострадала лишь моя гордость.
— В сложившихся обстоятельствах, я думаю, вам лучше отдохнуть… и, возможно, переодеться, — сказал Акира. — Я все расскажу Хисахидэ, а он проинформирует сёгуна о вашем местонахождении.
— При всем уважении, вынужден отказаться. Нужно защитить конфиденциальные бумаги Сабуро и доставить их сёгуну. — Лицо Казу вытянулось. — К тому же, я должен засвидетельствовать свое почтение Ичиро.
Слова прозвучали довольно искренне. Хиро изучающе посмотрел на юного синоби, однако его озабоченность никак не была связана с травмами Казу. Синоби всегда должен оставаться отстраненным от своей миссии в эмоциональном плане. Настоящие эмоции опасны и запрещены.
Дружба Хиро с отцом Матео тоже нарушала это правило, что в данной ситуации было простительно, поскольку задание Хиро было долговременным, а его жизнь была связана с жизнью священника. Назначение Казу постоянным не было, как и не угрожало ничьей жизни, кроме его собственной.
— Сегодня утром Ичиро выглядел вполне нормально, — сказал Хиро. — Он сопровождал мать, которая приехала в сегунат.
— Я должен засвидетельствовать свое почтение, — повторил Казу. — Это мой долг, как его наставника.
Хиро надеялся, что привязанность Казу к ребенку была лишь предлогом.
— Леди Асикага сегодня вас не примет, — сказал отец Матео. — Она считает вас убийцей своего мужа.
Казу выпятил подбородок и расправил плечи.
— Тогда я просто обязан убедить ее в обратном.
— Если я буду вас сопровождать, это получится сделать гораздо проще, — сказал Акира.
Хиро не ожидал подобного предложения, особенно учитывая вид Казу и запах, исходящий от него. В глазах Хиро Акира поднялся выше.
— Вы пойдете со мной? — переспросил Казу. — Можем мы уже отправляться?
Акира кивнул.
— Я объясню, что вам нездоровилось, поэтому вы не могли убить Сабуро. — Он помолчал. — Но, возможно, сначала вы захотите сменить кимоно?
Разочарование Хиро по отношению к Казу не исчезло. Молодому человеку не стоило менять легенду. Его отсутствие у Гиндзиро разрушило первоначальный план Хиро. Однако Акира, похоже, поверил в россказни Казу, так что, может быть, самовольное изменение истории не будет иметь негативных последствий.
