Исчезнувшее свидетельство - Борис Михайлович Сударушкин
С самого начала внимательно прислушивающийся к тому, что говорил краевед, Марк спросил, чем был вызван такой указ.
– Отъезд Федорова произошел накануне присоединения Литвы к Польше. Грозный предпринимал шаги, чтобы не допустить этого, всячески боролся с католическим влиянием. В этой борьбе большую роль могли сыграть православные книги, которые печатал Федоров. Только так можно объяснить, почему царь на некоторое время остался без типографии, – по его мнению, в то время она нужнее была в Литве. Летом 1566 года в Москве находился Юрий Ходкевич – брат литовского гетмана Григория Ходкевича. Видимо, тогда и приняли решение отправить царского печатника в Заблудово, где он возобновил печатание православных книг. Если дело обстояло иначе, то трудно объяснить, как Иван Федоров сразу после своего отъезда из Москвы нашел в лице гетмана такого сильного покровителя. Переговоры шли на самом высоком уровне, а представлять дело так, будто Федоров уехал на свой страх и риск, значит, не учитывать реальную историческую обстановку.
– Но ведь никаких документальных свидетельств, что Федоров уехал за границу по указу Грозного, вроде бы нет, – осторожно высказал я сомнение в очередной версии краеведа.
– И не удивительно – целая библиотека пропала без следа. Да и характер поручения, который Грозный дал Федорову, был таков, что его хранили в глубокой тайне.
Меня не оставлял вопрос, действительно ли Иван Федоров был первым русским печатником? Может, анонимных типографий было несколько?
– Вряд ли, – ответил на мой вопрос краевед. – В анонимных изданиях, в частности – евангелиях, находят общие заставки, инициалы. Шрифты разные, но они находились еще в стадии разработки, поэтому их часто меняли. Позднее 1564 года шрифты анонимных изданий нигде не встречались – еще одно доказательство в пользу того, что погибла типография Троице-Сергиева монастыря. Кстати, именно там обнаружили анонимное Четвероевангелие, шрифт которого очень похож на шрифт Федоровского Апостола. Больше того, бордюр одной из заставок почти полностью повторяется в часовниках Федорова, а одна из заставок отпечатана той же доской, что и Апостол 1564 года. Видимо, при пожаре анонимной типографии кое-что удалось спасти.
– А как узнали, что анонимные издания вышли раньше, чем Апостол? Ведь они не были датированы.
– По бумаге, по шрифтам, по заставкам. Кроме того, некоторые книги подписаны владельцами. Так, нашли Евангелие с надписью: «В лето 7067 положил сию книгу Евангелие в Пречисту на Каменке Иван Клементьев сын Нехорошево». Следовательно, книга напечатана до 1559 года.
Теперь я спросил краеведа, какие сведения из жизни Ивана Федорова можно считать несомненными.
– Таких сведений, подтвержденных документами, крайне мало, особенно это касается начального периода его биографии, когда он создавал первую русскую типографию. Высказывалось предположение, что Федоров из сословия новгородских писцов и был известен митрополиту Макарию по его прежней епархии. Но я думаю, в данном случае незачем выдвигать версии, а надо просто принять во внимание сообщение самого Ивана Федорова, который везде называл себя москвитином, то есть уроженцем Москвы. Между тем делались попытки провести родословную Федорова от польских дворян – нашли сходство его типографского знака с польскими дворянскими гербами. Кроме того, в регистрационной книге Краковского университета за 1532 год, куда заносились сведения о присуждении степени бакалавра, значится некий Иоганн Теодор Москус. На этом основании сделали вывод, что Федоров учился в Краковском университете. В этом же университете учился белорусский просветитель Франциско Скорина, в Кракове работало сразу несколько типографий. Но если бы Федоров освоил книгопечатание там, он обязательно сообщил бы об этом в своих книгах. Максим Грек – вот кто обучил его печатному делу, потому Федоров и не назвал его, а только намекнул, кто он такой.
Я понимал, почему краевед так настойчиво связывает имена Ивана Федорова и Максима Грека, – именно эта связь подтверждала его версию о причастности первопечатника к судьбе библиотеки Ивана Грозного. Однако по-прежнему она казалась мне малоубедительной.
– После отъезда из Москвы биография Федорова приобретает больше определенности, но и тут есть несколько загадочных моментов. Так, в 1583 году Федоров едет в Вену и при дворе императора Рудольфа демонстрирует изобретенное им многоствольное орудие для осады и обороны крепостей. А в Гарвардском университете обнаружили изданный Федоровым букварь для «скорого младенческого чтения», что еще раз доказывает его огромную культуру. Трудно поверить, что созданием пушек и букварей занимался один и тот же человек. Свою львовскую типографию Федоров был вынужден заложить Израилю Якубовичу, пытался ее выкупить, но не удалось, русского первопечатника взял за горло оборотистый ростовщик. Трагическая судьба, но в нашей истории похожих было немало. Похоронили его в Онуфриевском монастыре во Львове, но точно не известно – на кладбище или в церкви монастыря. На могилу было положено надгробие, однако потом его использовали для выстилки пола, а затем и вовсе разбили на куски. Видимо, так же не восстановить из разрозненных фактов и полную биографию Ивана Федорова.
– Вы говорите, надгробие с могилы Федорова исчезло? Но я где-то видел изображение этого надгробия!
Пташников объяснил мне:
– Первое изображение надгробия с могилы Федорова появилось благодаря археографу Калайдовичу, которому мы должны быть признательны за то, что он заставил графа Мусина-Пушкина рассказать историю находки «Слова о полку Игореве». Он опубликовал рисунок надгробия в приложении к журналу «Вестник Европы». Уже тогда надпись на камне не сохранилась полностью. По краям можно было прочитать: «…друкарь москвитин, который своим тщанием друкование занедбалое обновил». И уцелел отрывок текста в центре: «…упоения воскресения из мертвых чаю». Под этими словами был изображен типографский знак Федорова – изгиб реки, треугольник вверху и инициалы первопечатника по краям. А внизу подпись: «Друкарь книг предтым невиданных».
– «Друкование занедбалое обновил», – повторил Марк фразу с надгробной плиты. – Если перевести на современный язык, получается: «книгопечатание заброшенное обновил». Выходит, Федоров все-таки не был первопечатником.
– Не может быть, чтобы Апостол 1564 года, выполненный на таком высоком уровне, был первой книгой Ивана Федорова. 268 листов текста – и ни одной ошибки! – вскинул краевед указательный палец. – Из этого неоспоримо следует, что к тому времени Федоров был уже опытным типографом, а значит, анонимные издания тоже принадлежат ему.
– Но почему же все-таки Федоров «друкование занедбалое обновил»? –
