Тайна поместья Эбберли - Кейт Латимер
– И как это могло помочь Литкоту с его углём? – спросил кто-то из туристов.
– А очень просто, – ответил мистер Хоутон. – Самоубийство только три года назад перестало считаться преступлением. Парламент принял специальный акт на этот счёт. Но во времена Френсиса де Вернея отношение к самоубийству было гораздо строже, чем в двадцатом веке или даже в восемнадцатом. Самоубийц не просто не хоронили на кладбищах. Так как они были преступниками, их наказывали и после смерти – всё их имущество отходило короне.
Несколько человек ахнуло.
– В шестнадцатом веке эти законы соблюдались не особенно сурово. Судьи и коронеры шли навстречу семье и писали, что погибший находился в припадке безумия или ещё что-то. Но с семьей де Верней поступили по всей строгости. У барона было трое детей: дочь и двое сыновей. Один сын жил с ним, второй учился в Оксфорде, а дочь уже была замужем за каким-то малозначительным придворным и жила в Лондоне. Она получила письмо от матери, но к тому времени, как прибыла сюда из Лондона, уже состоялся суд, и её мать выдворяли из дома. Они поселились на постоялом дворе в Стоктоне. Баронесса де Верней и её дети пытались бороться за своё имущество, но скоро стало понятно, что всё бесполезно.
А потом случилось ещё одно несчастье. Старший сын Френсиса де Вернея должен был жениться на дочери графа, он долго мечтал об этом браке, его не так-то просто было устроить, но как только родители невесты узнали, что у жениха ровным счётом ничего нет за душой, сразу же разорвали помолвку. Благородные господа, с которыми он раньше водил знакомство, не желали более общаться с сыном самоубийцы, к тому же нищим. Так что юноша в совершенном отчаянии сбросился с колокольни церкви Святого Ботольфа. Она стояла вон там. – Мистер Хоутон указал на какое-то неопределённое место среди руин монастыря. – Он тоже был похоронен как самоубийца. Баронесса де Верней, говорят, повредилась рассудком от горя, и Анна, её дочь, увезла её к родственникам. Больше никаких сведений об этой женщине нет. Анна была довольно богата и имела кое-какие связи при дворе, но их было недостаточно для того, чтобы дело вновь рассмотрели… Да и доказать что-либо было уже невозможно. Зато она выяснила, где были похоронены её отец и брат. Примерно в миле от Чёрного моста, недалеко от перекрёстка двух дорог.
– На той стороне? – спросила Айрис. – Или на этой?
– На той, на бывших землях де Вернеев, – ответил мистер Хоутон. – В лесу. Анна начала строить недалеко от перекрёстка часовню. Ей пытались помешать. Часовню разрушали, она её строила заново, и так по кругу. За это время монастырь Святого Ботольфа выкупил бывшие земли де Вернеев из казны. Причем очень задёшево. Видимо, так всё изначально и задумывалось. Литкот добывал уголь, свободно возил его по землям монастыря и наверняка щедро делился прибылью с настоятелем. Анна вернулась в Лондон и вскоре овдовела. Она была молода, детей у неё не было, и вскоре она вышла замуж повторно за сэра Генри Вентворта. Вентворты владели кое-какими землями на западе графства, а в деревеньке Эбберли, здесь неподалёку, у них было что-то вроде охотничьих угодий с небольшим домом, и с де Вернеями они ранее были хорошо знакомы.
Айрис теперь слушала внимательнее, чем прежде, стараясь не упустить ни единого слова.
– По слухам, Генри Вентворт женился на Анне ради наследства, оставшегося ей после смерти мужа, но они составили хорошую пару. У неё были деньги, у него – умение заводить связи при дворе. А у Литкота дела шли неважно. Запасы угля внезапно иссякли, он держался только за счёт железной руды, хотя месторождение было бедным, но потом обрушился мост. А его сообщник, отец Эдмунд, начал терять зрение. Все заговорили о том, что Анна Вентворт их прокляла. А она на самом деле в одну из встреч с Эдмундом Корнхиллом сказала: «Гореть вам всем в аду за ваши преступления!» Или что-то похожее. Свидетелей было множество. Настоятель даже выдвинул против Анны Вентворт обвинения в колдовстве. Но вскоре ему стало не до неё. Сначала к нему прибыли посланники короля с предложением распустить монастырь, а когда он отказался, то через несколько дней прибыл воинский отряд. Эдмунда Корнхилла схватили и бросили в тюрьму. Вскоре его казнили, монастырь распустили – и слухи о проклятии Анны Вентворт только укрепились. Хотя есть и более простое объяснение: её муж Генри сделал карьеру при дворе, а когда решил вернуться в родные места, стал правой рукой шерифа Суррея и Сассекса, причем шерифы-то менялись каждый год, а он оставался. Он обладал властью достаточной, чтобы расквитаться с Эдмундом Корнхиллом за страдания своей жены. Поэтому неизвестный монастырь в глуши и был разогнан одним из первых.
– А как же всё остальное? – спросили сразу женщина в шляпе и её спутник.
– Да, почему рухнул мост? И почему настоятель ослеп? И что Вентворт мог сделать с углём под землёй? Выкрасть? – добавилось ещё несколько голосов из толпы.
– Совпадения, не более того, – развёл руками мистер Хоутон. – Но эти совпадения дали пищу для воображения суеверных и необразованных людей. Слухи распространялись как пожар… Литкот пробовал починить мост, но найти работников было невозможно. Люди говорили, что мост разрушил сам дьявол по сговору с Анной Вентворт, и кто начнёт его чинить, тот сам будет проклят, потому что мост был отнят у де Вернеев обманом. Литкот постепенно разорился, и во всём опять винили проклятие. Но это, разумеется, просто домыслы, леди Анна была обычным человеком, просто упорным и мстительным.
– А что с ней было потом? – спросила Айрис. – Мне говорили, что у всех Вентвортов несчастливая судьба.
Мистер Хоутон вздохнул:
– Эти сказки просто неискоренимы… Мисс, у тех, кто жил в правление Генриха Восьмого и его детей, почти у всех была тяжёлая, полная перипетий судьба. Вентворты не отличаются от прочих аристократических семей, у всех, если поискать, случались потери и трагедии. Но что касается Анны Вентворт, она прожила долгую жизнь. Правда, она потеряла четверых детей, но остальные-то выжили, и в Эбберли до сих пор живут её прямые потомки. На склоне лет её муж влюбился в дочь краснодеревщика из Лондона, сделал её своей любовницей, а жену отправил в Эбберли. Это она велела построить новый дом. Он не сохранился, но тем не менее именно Эбберли стало родовым гнездом Вентвортов, и они живут там по сей день. А если вам интересно, можем спуститься к реке, оттуда видно кое-что построенное при Анне Вентворт. На том берегу есть эллинг, его подновляли, но в основе строение шестнадцатого века. И с ним тоже связана одна очень мрачная история. – Проигнорировав просьбы рассказать, что это была за история, мистер Хоутон опять вернулся к тому, что, очевидно, привлекало его более всего, – к зданиям и архитектуре: – От тех времен на другом берегу сохранились два других примечательных сооружения. Первое – часовня, та самая, которую построила Анна Вентворт якобы на месте могил отца и брата. После того как земли монастыря отошли казне, её муж сумел выкупить то, что ранее принадлежало де Вернеям, и ей уже никто не мешал строить то, что она хотела. Второе сооружение – кенотаф, гробница без останков внутри. Анна Вентворт, конечно, не называла его так, она выдумала какую-то благочестивую историю, но неподалёку от часовни она поставила высеченную из камня точную копию церкви Святого Ботольфа. Не сохранилось ни одного рисунка, ни одной гравюры с изображением монастыря, и только благодаря кенотафу мы знаем, как выглядел храм. Это была невероятной красоты готическая церковь!
– Он до сих пор там? – спросила женщина в шляпе. – Этот кето… кенотаф?
– О да! У того места в лесу дурная слава, очень дурная. Его ещё при жизни Анны называли «Лес самоубийц». Разумеется, разрушить кенотаф боялись. Тем более он находился на землях Вентвортов. А ещё эта копия церкви устроена как ящик. То есть крышку можно сдвинуть. И, конечно же, пошли слухи, что Анна Вентворт поместила внутрь останки отца и брата. Примечательно, что всех де Вернеев до этого хоронили в крипте церкви Святого Ботольфа, и Анна, получается,
