Кровавая кулиса - Валерий Георгиевич Шарапов
– Ничего, зато там точно повезет, – ободрил Гонщик.
Он оказался прав: в институтском общежитии Дееву назвали номер комнаты, которую занимала Преснова, и позволили пройти к ней, правда в сопровождении коменданта. Опережая Деева, комендант, мощная женщина с огромным бюстом и басовитым голосом, забарабанила в дверь, возглашая на весь коридор:
– Преснова, открывай, к тебе из милиции пришли!
– Зачем же так сразу? – запоздало проговорил Деев. – Не стоит раньше времени пугать девушку.
– Все равно сейчас узнает, – заявила комендант и бесцеремонно похлопала Деева по плечу. – Не переживайте, откроет, никуда не денется.
Дверь действительно открылась, и на пороге показалась девушка, изящная и миловидная, портила ее немного краснота вокруг глаз и нездоровый румянец.
– Преснова, ты что, гриппуешь? – гаркнула комендант при виде девушки. – Почему не сообщила на вахту? В санчасти была? И что ты, такая больная, натворить успела? Мыслимо ли дело, чтобы милиция к студентам в общежитие ходила!
– Простите, Виолетта Игоревна, я сегодня схожу в санчасть, – промямлила Елизавета. – Но мне уже лучше, правда. А что случилось? Я ничего не нарушала.
– Товарищу милиционеру расскажешь, – усмехнулась Виолетта Игоревна. – Вот, принимай гостя.
Виолетта Игоревна прошла в комнату, жестом приглашая Деева следовать за ней. Деев остался в коридоре. Виолетта Игоревна вынуждена была вернуться к двери.
– Проходите, товарищ милиционер, – пригласила она. – Выясним, в чем провинилась гражданка Преснова.
– Благодарю за сотрудничество, Виолетта Игоревна, но дальше я сам, – заявил Деев и красноречиво посмотрел на коменданта.
– Что значит «сам»? – изумилась Виолетта Игоревна. – Преснова проживает на территории моего общежития, значит, я несу за нее моральную ответственность. Я должна знать, что привело в наши стены представителя власти!
– Узнаете в свое время, – произнес Деев. – В данный момент в вашей помощи я не нуждаюсь.
– Зато я нуждаюсь в объяснениях! – Виолетта Игоревна гневно двинула бровями. – Я остаюсь, и точка!
– Не думаю, что вам нужны неприятности. Руководство института вряд ли одобрит ваше поведение, – мягко проговорил Деев. – Препятствие следствию и все такое…
Комендант с минуту смотрела прямо в глаза Дееву, решая для себя, насколько далеко она может зайти, не опасаясь последствий, но в конце концов уступила. Явно разочарованная тем, что не может присутствовать при беседе милиционера со студенткой, она вышла из комнаты и, не оглядываясь, пошла по коридору.
Глава 4
Капитан Урядов стоял в пятидесяти метрах от входа в мастерскую художника Гуляева и задумчиво смотрел на вывеску, прибитую к входной двери. Вывеска гласила: «Мастерская художника Гуляева, вход свободный». После того как Марианна Полянская выгнала неверного мужа, Гуляев так и не смог решить квартирный вопрос и переехал в собственную мастерскую, которую арендовал у частного лица. Почтальонша оказалась весьма ценным источником информации. По ее наводке Урядову удалось связаться с людьми из Союза вольных художников, они-то и сообщили капитану, где искать Гуляева.
Идея майора Котенко Урядову не нравилась. Идти неподготовленным к основному подозреваемому и пытаться взять его «на испуг» хороша лишь тогда, когда главное действующее лицо твердо уверено, что иного пути нет, а Урядов такой уверенности не чувствовал. Мысль о том, что Гуляев настолько глуп, что явился в дом, где прожил долгие годы и где его знает каждая собака, чтобы не просто украсть драгоценности бывшей жены, но убить ее особо жестоким образом, не вязалась с портретом, который вырисовывался со слов людей, близко знакомых с Гуляевым.
Да, он не слишком ценил брачные узы, не любил заниматься домашними делами, не дарил актрисе дорогих подарков и беззастенчиво пользовался благами, которые предоставляла ему семейная жизнь, но разве это преступление? С юридической точки зрения – нет, а моральный аспект к делу не пришьешь. За все время совместной жизни Гуляев ни разу не ударил жену, не повысил на нее голос, по крайней мере при свидетелях. Он не устраивал попоек и пьяных скандалов, не водил в дом посторонних и вообще не заводил сомнительных знакомств. А что до интрижки, так в среде художников и актеров, так называемой богемы, подобное поведение не редкость.
Нет, Гуляев не стал бы так подставляться, скорее он выждал бы момент, когда супруга уйдет из дома, и проник в квартиру тайно. Скорее всего, у него не осталось ключей от квартиры жены, но и в этом случае он действовал бы хитростью. Приехал бы к жене, напел бы что-то о вновь вспыхнувшей страсти, стащил ключи, а потом воспользовался бы ими, опять же в отсутствие супруги. Так видел Гуляева капитан Урядов, и идти к нему в мастерскую с обвинением в убийстве, отягощенном пытками? Бред да и только.
Но спорить с начальством – все равно что пытаться сдвинуть скалу, это Урядов знал не понаслышке. Вот почему он стоял у входа в мастерскую и готовился совершить действие, полностью противоречащее его представлениям о том, как должно продвигаться следствие. Ребята из патрульно-постовой службы, которых прислал дежурный Коблов, стояли поодаль, и Урядов видел, что они уже давно потеряли терпение, но он все медлил. «Проклятье, ну почему все эти журналисты приехали именно сегодня? Подождали бы до завтра, и не пришлось бы мне стоять здесь и решать неразрешимую задачу, – мысленно возмущался Урядов. – Сейчас мне нечего предъявить Гуляеву, и, если в его мастерской не найдется доказательств его причастности к преступлению, он получит крупный козырь. Внезапность будет потеряна, и кто знает, к чему это приведет». Понимая, что оттягивать больше нельзя, Урядов отбросил навязчивые мысли и подозвал наряд милиции.
– Я войду первым, двое за мной с промежутком в пару минут, – проинструктировал он. – Один остается у входа на случай, если Гуляеву вздумается бежать. Без моей команды никаких действий не предпринимать. Вопросы есть?
– Нет вопросов, – за всех ответил сержант Игонин, назначенный старшим группы.
– Тогда начинаем, – скомандовал Урядов и быстрым шагом прошел ко входу в мастерскую.
Дверь оказалась открытой, Урядову даже стучать не пришлось. Он вошел в помещение и оказался в узком коридоре. Коридор тянулся метров на пять и в нем не видно было ни единой двери. Пройдя по коридору, Урядов свернул за угол и попал в тамбурок размером в два квадратных метра, в центре которого находилась дверь. Она была приоткрыта, из-за двери раздавалось тихое пение. Урядов заглянул в просвет между дверью и стеной и увидел такую картину: мужчина лет сорока пяти, с пышной шевелюрой, стоял у мольберта и весело напевал незатейливый мотивчик.
Он стоял вполоборота к двери. Судя по выражению лица и по пению, настроение у мужчины было великолепное. На холсте Урядов разглядел летний пейзаж: деревья
