Золотой удар - Валерий Георгиевич Шарапов
Спустя примерно десять минут они уже сидели в соседней палате. Веня курил у окна, Зинаида Ильинична Рыжова сидела у стола. Она была ухоженной и подтянутой, но выглядела явно старше своих лет. Скуластое лицо, тонкие губы, тонкие брови и усталые запавшие глаза. Для того, что случилось, она держала себя молодцом, говорила без всхлипываний и без надрыва. Мария заметила, что погибший Дмитрий Рыжов был внешне очень похож на мать.
– Трое их у меня было! Первого я мертвым родила, мы с отцом ему даже имени не придумали. Второй, Сашка, когда ему семь исполнилось, на стройку с дружками пошел. Играли в войнушку, ну и доигрались. Здание было старое, ветхое, проем рухнул, а Сашку и двоих его дружков обломками засыпало. Те двое выжили, а Сашка нет. Димка же самым младшим был. Когда он родился, папаша его на Север на заработки поехал, там и пропал. До сих пор не знаю, что с ним стало. Жив ли, нет? Один у меня Димка оставался, но и на него надежды у меня не было.
– О чем вы? – насторожилась Мария.
– Димка с детства непутевый был! Такой же, как и Сашка, такой же, как его отец.
– А в чем это проявлялось?
– Учиться не хотел, работать не любил. Целыми днями во дворе пропадал с дружками. Такие, как он, сначала стекла камнями бьют да голубей из рогаток стреляют, потом, как подрастут, другое начинается: драки, пьянки и прочее. Я чувствовала, что и Димка плохо кончит, так оно и вышло. Это все дружки его проклятущие…
– А вы этих дружков хорошо знаете? – тут же поинтересовался Веня.
– Еще бы таких не знать, их, почитай, вся округа знала.
– Фамилия, адреса? Может, кто-то из них вашего сына убил?
– Нет, не думаю. Промеж себя они крепко дружили.
– Ну а фамилии… фамилии, может быть прозвища?
– Валерка Вавилов, Васька Карпов да этот черт чернявый, Агдам…
– Агдам?
– Этот-то чертенок самый бедовый у них был. Агдамом его прозвали, потому что фамилия у него была Виноградов.
– А у Вавилова и Карпова были прозвища?
– Конечно! Они друг друга, почитай, только по этим прозвищам и называли. У каждого своя кличка была, как у собак. Карпова называли Рыбой, Вавилова Гвоздем – это потому, что худой.
– А как вашего сына называли?
Зинаида Ильинична усмехнулась:
– Димка мой, как вы сами, наверно, уже поняли, парнем крупным был. Фигура у него моя. Кость – широкая, да и ростом не обижен. Поэтому дружки Димку Крохой прозвали.
– А не знаете, как бы нам найти этих дружков? Может, адресочек черкнете? Наверняка они что-то знать могут, – продолжил допытываться Веня.
– Агдама на кладбище найдете. Его еще в сорок шестом в драке убили. Гвоздя через два года за разбойное нападение посадили. Сидит ли он до сих пор или вышел, я не знаю.
Женщина вздохнула и, видимо утратив последние силы, тихо заплакала. Спустя несколько минут, когда мать убитого парня вытерла помятым хлопковым платком слезы, Веня продолжил:
– А с Рыбой что стало? Как его там? Тот, который Васька Карпов?
Зинаида Ильинична снова сморкнулась в платок.
– А бес его знает! С района он давно уже съехал. Пропал, туда ему и дорога.
Женщина снова вытерла платком глаза, которые к этому моменту слегка покраснели.
– Скажите, не было ли среди друзей вашего сына того, кого называли Бубоном?
– Про такого не знаю. – Рыжова встала. – Простите, я очень устала, да и запах этот… Можно я пойду?
Веня встал и проводил женщину до двери. Когда они с Марией вышли из морга, начался дождь.
Глава третья
Дежурную машину срочно вызвали в главк, и до типографии Веня и Мария ехали в полупустом автобусе. Мария сидела у окна, в которое мерно постукивали крупные капли дождя. Веня думал о том, что сумел узнать о Рыжове, его дружках, и гадал над тем, помогут ли полученные сведения в их расследовании. Мария выглядела усталой, щеки ее побледнели, в руках она теребила уже и без этого изрядно смятый носовой платок.
– Все еще не отойдешь от увиденного? – решив нарушить тишину, спросил Веня.
Мария вздрогнула, как будто отойдя ото сна.
– Что?
– Ну, я про морг. Сама же призналась, что в морге тебе было не особо комфортно. Вот я и спрашиваю…
– Ах, ты про это? Нет! Уже все хорошо!
– А что же ты тогда такая?
– Какая?
– Задумчивая! По глазам вижу, что ты сейчас думаешь не о Рыжове и его дружках, а о чем-то другом.
Мария улыбнулась.
– А ты очень наблюдателен! Тебя не проведешь…
– Зверевская школа, – горделиво заявил Веня.
– Боже мой! Опять ты за свое! Хотя, может, ты и прав, напрасно я все это сделала.
– Что сделала?
– Набросилась на твоего любимого начальника, осмеяла его и обвинила в разгильдяйстве и некомпетентности. Ну, просто досада меня одолела, вас тут всех послушать, так у вас всюду Зверев! Все кому не лень его вспоминают по поводу и без! Ну вот я и вспылила…
Веня по-зверевски беззвучно рассмеялся.
– Да, это так, Зверев в наших краях – легенда! Знаешь, сколько он жуликов переловил, и не только жуликов. У нас с ним на счету даже немецкие диверсанты и нацистские палачи имеются. Зверя даже местные гэбисты уважают. Зря ты его отшила. Я, конечно, понимаю, что ты у нас такая…
– Какая такая?
– Ну… суровая, властная, одним словом, уверенная в себе…
– Кто? Я?
– Ну не я же! Ты же как только приехала, тут же всех пыталась в оборот взять, и не только на Зверя набросилась! Шурку с этими его тараканами и колбасой, а знаешь, как иногда такая колбаса выручает. Особенно когда по несколько суток в опергруппе работаешь. А потом еще доклады руководству, отчеты и прочая бумажная волокита. Я не знаю, может, у вас там в БХСС по-другому, а вот у нас тут, сама видишь…
– Вижу! Один только морг чего стоит. У нас, конечно, тоже своих нюансов хватает, но одно дело с мошенниками работать, а другое – с отъявленными бандитами и убийцами. Знаешь, я ведь недавно в органах. Опыта у меня еще мало, честно скажу. Вот поэтому я так себя и повела поначалу…
– Что? – воскликнул Веня, отчего несколько старушек, сидевших в начале салона, испуганно оглянулись. Веня понизил голос: – Если у тебя, как ты говоришь, опыта мало, почему же тебя сюда направили? Фальшивки-то твои, как я понимаю, дело государственной важности?
Мария тяжело вздохнула и снова стала мять в руках носовой платок.
– Хочешь честно?
Веня
