Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов
– Вы женаты?
– Нет.
– И живете с мамой?
– Да. Это имеет отношение к делу?
Зверев пожал плечами и посмотрел на Комарика, тот по-прежнему рассматривал цветок.
– Я пока не встретил женщину, с которой хотел бы завести семью.
– Я тоже не женат, так что ничего страшного – это дело наживное. Давайте про письмо.
– Так вот. Когда я ехал сюда, я думал, что наша поездка продлится недолго, и поэтому не прихватил с собой ни конвертов, ни бумаги, ни чернил. Сначала я решил сходить в город и купить все необходимое, но вдруг вспомнил, что видел накануне в руках Марианны Жилиной чистый конверт. Я решил, что у нее наверняка есть еще.
– А вы знали, кому Жилина писала письма?
– Нет! Я просто случайно увидел у нее конверт.
– Хорошо, продолжайте.
– Когда я подошел к комнате Марианны, я постучал, но мне никто не открыл. Я толкнул дверь и понял, что она не заперта. Я окликнул Марианну, но мне никто не ответил. Тогда я вошел и увидел Жилину, сидящую за столом. Я сразу понял, что она мертва, и выскочил из комнаты.
– Кому вы сообщили об увиденном?
– Дорохову! Он и вызвал милицию.
Зверев снова посмотрел на Комарика и, увидев, что тот все еще изучает цветок, крикнул:
– Игорек! Оставь в покое свой столетник и включайся в работу.
– Это не столетник, а алоэ, – поправил майора Семин. – Этот цветок подарила мне моя мама, и я всегда вожу его с собой. Это, если хотите, своего рода талисман.
Игорек оживился:
– У меня тоже есть талисман – модель парусника. А что касается растения, то товарищ Семин прав – это алоэ.
– Ох уж эти мне ботаники! – ухмыльнулся Веня.
– Если бы не мои познания в ботанике, вы бы не узнали, откуда берется рицин, – напомнил Игорек и поправил очки.
– Ладно! – огрызнулся Зверев и снова насел на Семина: – Скажите, а вы не могли бы припомнить, при каких обстоятельствах вы видели в руках у Жилиной конверт.
Семин манерно пригладил волосы.
– Я прекрасно это помню. Я видел у Марианны конверт как раз накануне смерти Качинского.
– В тот день, когда вы все собрались в фойе?
– Да. Когда наше совещание закончилось, я вернулся к себе, чтобы повторить текст, но не успел даже дойти до шкафа, потому что в дверь постучали. На пороге стояла Таисия. Она сказала, что принесла мне одну книгу, которую я давно у нее просил.
– Вы любите читать? И что же вы читаете?
– Я читаю в основном специальную литературу! Книга, которую мне принесла Таисия, – по истории. Так вот, в тот самый момент, когда я вышел в коридор, мимо нас прошла Марианна, и в руке у нее был конверт.
– А куда она шла?
– Сначала она прошла в сторону фойе, потом вернулась к себе.
– А конверт у нее когда появился?
– Простите?
– Я спрашиваю, был ли у нее конверт, когда он возвращалась в фойе, или вы его увидели, когда она шла к себе?
– Простите, но этого я, к сожалению, не помню.
– Что было потом?
– Потом Таисия ушла, а я вернулся к себе.
– Вы не возвращались в фойе?
– Нет.
– А Рождественская?
– Понятия не имею.
– Ну что ж, с этим все ясно. Продолжайте, – Зверев поднялся и вышел в коридор.
* * *
Оставив Веню и Комарика фиксировать показания Семина, Павел Васильевич вышел на улицу. На небе горели звезды, пахло асфальтом. Из окошка Аглаи Малиновской, несмотря на поздний час и не располагающие к веселью обстоятельства, слышалась музыка. Зверев усмехнулся: у нее в подъезде убита девушка, а она слушает Ива Монтана, и все ей, кажется, нипочем. Нет, она не знойная, она – железная дама, и не всякому поэту такая по зубам.
Зверев выкурил сигарету и вновь почувствовал чувство голода.
«Ладно, хватит на сегодня, – сказал он сам себе, – с остальными побеседуем завтра».
Зверев еще раз обернулся. В окошке, расположенном между окнами Дорохова и Малиновской, горел свет. Кто там живет? Рождественская? Выходит, она тоже еще не спит!
Немного поразмыслив, майор вернулся в подъезд, поднялся на второй этаж и постучался в семнадцатую комнату. Открыла ему высокая молодая женщина в темно-синем халате.
– Я из милиции! – представился Зверев. – Понимаю, что поздно, извините, но у вас горел свет.
Женщина устало кивнула и жестом пригласила гостя войти.
– Вы тот самый сыщик, о котором в последнее время все только и говорят? Кажется, ваша фамилия Зверев?
Павел огляделся. Комната Рождественской, как и все прочие, где он уже побывал, была небольшая. Стандартный набор мебели, расправленная кровать, на журнальном столике – нераспечатанная бутылка «Мукузани».
Зверев взял в руку бутылку и внимательно ее осмотрел.
– Хотите выпить? – поинтересовалась хозяйка.
– Обычно я стараюсь не пить на работе, но поскольку мой рабочий день уже закончился… А вы выпьете со мной, если я соглашусь?
Рождественская рассмеялась:
– Вообще-то я редко пью, но раз уж вы ради меня делаете исключение, то, пожалуй, выпью с вами полбокала.
– У вас есть штопор? – Зверев огляделся по сторонам. – А еще, если честно, я бы чего-нибудь съел.
– Я стараюсь не есть на ночь, это вредно, поэтому могу предложить вам только фрукты.
– Давайте, что есть.
Пока хозяйка ходила за штопором и резала груши, Павел успел как следует ее рассмотреть. Темные пышные волосы до плеч, рост – не меньше ста семидесяти пяти сантиметров. Темные, дугами брови, огромные глаза и тонкие губы.
Разглядывая украдкой молодую женщину, Зверев вполне понимал, отчего это известный режиссер вдруг позабыл всех своих прежних фавориток. Жилина была красива, но эта… Так вот она какая – восходящая звезда, которая, по словам Марианны Жилиной, совсем вскружила Качинскому голову.
Майор закусил губу. Митя Уточкин явно лукавил, когда говорил, что на «Мосфильме» таких, как Таисия Рождественская, хватает. Павел ни разу не был на «Мосфильме», но почему-то сделал именно такой вывод.
Хозяйка наполнила бокалы и подала один Звереву, тот на секунду замешкался.
– Не бойтесь, оно не отравлено, – Рождественская смотрела на ночного гостя с каким-то особым прищуром, и Зверев понял, что его тоже изучают.
– Товарищ Рождественская…
– Можно я буду звать вас по имени?
– Конечно, Таисия! А вы, кстати, можете называть меня Павлом, – Зверев отпил из бокала и откусил кусочек груши.
– Так что вы хотели у меня спросить, Павел?
Зверев залпом допил вино, его собеседница сделала небольшой глоток.
– Я сейчас пытаюсь восстановить события позавчерашнего дня. В тот день Качинский организовал собрание в фойе. Вы тоже были на нем?
– Разумеется!
– Я только что беседовал с Семиным, и
